Мы в город Изумрудный... (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (читать полную версию книги txt) 📗
Я поёжился и поскорее отошёл от окна. Оказывается, существуют и вот такие параллели — жуткие и безжизненные. Оставаться здесь, пусть даже на короткое время, у меня не было ни малейшего желания.
Зеркало, естественно, молчало. Я знал, что надо делать, но не знал, как. Для начала я очистил зеркало от пыли. Для этого пришлось воспользоваться собственным рукавом. Потом я долго смотрел на своё отражение. У моего отражения, там, по ту сторону мутного стекла, была не слишком радостная физиономия. Зеркало не отзывалось.
Как же его включить? В квартире не обнаружилось ни единой книги, ни единого журнала. Телевизор не работал, компьютер отсутствовал, слушателей тоже не наблюдалось. Не рассказывать же сказку самому себе!
Я был порядком озадачен. Впервые мне пришло в голову, что мой легкомысленный тур по параллельным мирам может завершиться вовсе не счастливым возвращением в родные пенаты.
Ну уж нет! Сидеть сложа руки я не намерен. Я обязательно что-нибудь придумаю…
Я успел навернуть по комнате кругов, наверное, двадцать, прежде чем обратил внимание на валяющиеся под журнальным столиком листы бумаги. Стряхнув с них многолетнюю пыль, я понял, что отчаиваться рано. В моих руках были безжалостно выдранные из какой-то книги страницы с текстом, который вполне мог меня спасти.
Я встал напротив зеркала и принялся читать.
«… голова раскалывалась от боли. Я ничего не помнил. На руке у меня кровоточила ссадина, колено распухло… Что со мной произошло? Почему-то мне казалось, что я откуда-то упал. Причём, упал с большой высоты и очень внезапно. Как такое может быть? Люди ведь не умеют летать! И вообще — где я?
В памяти моей были явные провалы, я даже имя своё припомнил с трудом.
Окружающий меня лес выглядел неприветливо. Поникшие деревья, пожелтевшая трава, ковёр бурых листьев под ногами, тишина и запустение. Ни птиц, ни зверей.
Повинуясь неясному побуждению, я пошёл на запад. Почему-то мне представлялось, что мне следует идти именно туда. Судя по солнцу, день только начался, так что времени у меня было достаточно. Я надеялся до вечера выйти к какому-нибудь городку.
Довольно быстро я обнаружил дорогу. Она вся была усыпана толстым слоем листвы, идти по ней было намного проще, чем по лесу, к тому же я не сомневался, что она выведет меня к какому-нибудь населённому пункту. И я не ошибся — так оно и случилось. Но первая же попавшаяся мне деревня оказалась заброшенной. Я не нашёл там ни одного человека. Ни единого. В деревне было не больше десятка маленьких (слишком маленьких, на мой взгляд) домиков. И крыши у домов были не совсем обычные — остроконечные и какие-то слишком игрушечные. Когда-то они были выкрашены в голубой цвет, но со временем краска облупилась, и теперь все эти дома представляли из себя весьма жалкое зрелище.
Мне почему-то казалось, что я нечто подобное уже видел, и не раз. Долго я стоял в раздумьях, пытаясь собрать разбегающиеся мысли и не зная, что предпринять. Наконец что-то подтолкнуло меня, я присел на корточки, разгрёб руками слой листьев и обнаружил под ними странные жёлтые кирпичи.
Дорога из жёлтого кирпича! Где я такое видел? Почему я её знаю? Нечто забытое шевельнулось в моей душе, какое-то светлое воспоминание из далёкого детства. Шелест страниц, голос мамы, волнующее ожидание чуда…
Почему-то я был уверен, что идти по этой дороге мне придётся долго, несколько дней или даже неделю, но уже минут через десять, когда путь мне преградило русло пересохшей реки, на противоположном берегу я увидел городские стены. Издали город выглядел даже красиво. Лишь одно меня смутило. Это был довольно старый, даже старинный город. С высокими крепостными стенами, с зубчатыми башнями, с подъёмными воротами, со шпилями дворцов. Сказочная, почти игрушечная красота. Но, приблизившись к нему, я обнаружил, что сказка давно обветшала. Изрезанные трещинами стены осели, а кое-где и вовсе обвалились. Лохмотья флагов безвольно свисали со шпилей, окна зияли провалами, никто меня не встречал, некому было встречать. Зловещую тишину нарушали только редкие крики ворон, и унылый стон проржавевших ворот.
Город меня поразил. Это был не город, это были руины. Трава прорастала сквозь мостовую, корни платанов крошили фундаменты домов, кустарники властвовали на балконах и крышах. Повсюду валялись разбитые статуи, отвалившаяся штукатурка, замшелые колонны устало кренились, — зрелище было жалкое и печальное. Под моей ногой что-то хрустнуло. Это были очки с зелёными…».
В этом месте страница обрывалась. Я покосился на зеркало. Оно слабо вибрировало. Я взялся за другую страницу:
«… по гулким залам пустого дворца. Очки я выбросил. Смотреть на зелёное запустение мне вовсе не улыбалось. Никакой праздничности в окружающую разруху они ни добавляли. Мне казалось, что я уже почти вспомнил, что ещё немного, и я смогу понять, и куда я попал и что это за место.
Там, где должен был стоять трон, из пола торчали только ржавые скобы. Я стоял, осматриваясь, и пытался оживить свою память. Некогда зал был красив. Теперь же высокие окна с витражами были разбиты, украшения из стен безжалостно вырваны, потолочная роспись частично осыпалась, частично выцвела, по нежно-зелёной плитке полов змеились трещины. Запустение царило здесь, и это меня почему-то очень больно ранило. Словно мне доводилось бывать здесь прежде, когда всё вокруг блистало, радовало, восхищало… Жило.
Надеясь вернуть душевное спокойствие, я долго бродил по пустынным залам. В одной из комнат обнаружился большой шкаф. Сам не знаю зачем, я потянул на себя скрипучую дверцу. И когда она распахнулась — я испугался так, что волосы встали дыбом.
На меня пристально смотрело бледное мёртвое лицо. Подвешенный за шею человек, казалось, обвинял меня то ли за то, что я пришёл слишком поздно, то ли за то, что случайно потревожил его покой. На нём был голубой кафтан, побитый молью, широкополая шляпа с облупившимися бубенчиками, из бесформенной головы торчали ржавые кончики булавок.
Не сразу я сообразил, что вижу перед собой висящее на гвоздике чучело с нарисованным лицом. И лицо это мне было очень хорошо знакомо. Да, да, это печальные останки бедного Страшилы смотрели на меня выцветшими нарисованными глазами, в которых уже совсем не было жизни. Весёлый некогда рот кривился в болезненной гримасе. Это было ужасно!
Я помнил его. Я его вспомнил и вспомнил почти всё. Изумрудный город из моего детства! Чудесный сказочный город, в котором исполняются желания! Какой ураган занёс меня сюда? Почему судьбе было угодно привести меня в опустевший мир детских мечтаний? Как я желал, слушая сказку, очутиться однажды в этом дворце, нацепить зелёные очки, пожать мягкую руку соломенного правителя, встретиться с настоящим волшебством! Но разве мог я предположить, что это произойдёт вот так?!
Сам не свой, направился я к выходу, и ещё одно потрясение ожидало меня. В темнеющей у стены бесформенной груде ржавого железа я увидел вдруг изъеденную коррозией голову, медную маслёнку, топор без топорища, какие-то шестерёнки и сочленения. Нужно ли уточнять, чьи это были останки?
Страшная тоска охватила всё моё существо. Зачем, зачем, скажите, были все эти исполнения заветных желаний, все эти великие подвиги и бескорыстная дружба? Для чего нужно было идти по дороге из жёлтого кирпича, получать мозги и сердце, побеждать злых колдуний, во что-то надеяться и кому-то верить? Вот для этого?! Для того, чтобы в итоге всё завершилось таким вот жутким запустением? Чтобы никому не нужные лохмотья висели на гвоздике в рассохшемся шкафу? Чтобы от насквозь проржавевшего Дровосека осталась только позеленевшая маслёнка?
В душе моей что-то окончательно надломилось. Я готов был разрыдаться. Мне казалось, что кто-то злой и безжалостный отобрал у меня что-то самое дорогое, самую важную частичку моего сердца. Жизнь вдруг потеряла для меня всякий смысл. Пожирающая беспросветная пустота распахнулась передо мной, и я закричал в равнодушное небо:
— Зачем было всё?!..»
