Книги Великой Альты - Йолен Джейн (книги .TXT) 📗
ПОВЕСТЬ
Расседлав, вычистив и пустив пастись лошадей, вновь прибывшие собрались в лишенной кровли кухне хейма. Дженна, безмолвно стоявшая рядом с Карумом, слышала обрывки рассказов о недавнем сражении. Принц чувствовал себя вполне свободно и участвовал в разговоре, не гнушаясь вольными шутками. Что приключилось с тихим ученым мальчиком, которого Дженна знала так недолго? С ним приключилась война, подумалось ей – и не только это. О том, что в перемене повинны пять прошедших лет, ей не хотелось и думать.
Врага они встретили близ какого-то городка – Карентона, как говорили воины. Численный перевес и неожиданность были за ними. Врагу не на что было надеяться. Кое-кто готов был даже сдаться, но не пощадили никого. Только Медведя взяли живым – Длинный Лук велел доставить его связанным к ногам короля.
Рассказам о злодеяниях Медведя не было конца. Его называли «убийцей тысячи женщин» и «разорителем Бертрамова Приюта», но Дженне во всем этом слышалось невольное восхищение. Вся во власти страшных сказок о Медведе, она вышла и направилась к дереву, где он был привязан, – посмотреть, не отпечаталось ли такое душегубство у него на лице.
Одна из его кос расплелась, но в остальном он был таким же, как когда сидел на коне. Большой, волосатый, с широкой ухмылкой, он, однако, не больше походил на зверя, чем все мужчины вокруг.
Его охраняли двое часовых с мечами наголо.
– Ты лучше не подходи к нему близко, – сказал один, вытирая нос рукавом.
– Он большой ловкач, – сказал другой, со шрамом на глазу.
– Да ведь он связан, – заметила Дженна – Что он мне сделает, если не может шевельнуть ни рукой, ни ногой?
Медведь на это разразился громким гоготом и сказал первому часовому
– Она хочет знать, что я с ней сделаю без помощи рук и ног? Может, ты ей скажешь – или мне самому сказать?
Часовой ударил его по лицу так, что разбил губу, и рот Медведя наполнился кровью.
– Не смей говорить так с Белой Девой.
– С Белой Девой?
– Да. Это Анна. Та, что заставила твоих братцев Гончего и Быка склониться перед собой.
Медведь пососал кровоточащую губу и уставился на Дженну, ощерив в ухмылке измазанные кровью зубы.
– Так это ты – та девчонка, что забыла свою куклу у могилы Гончего Пса? Это ты отсекла руку Быку и обрекла его на долгую мучительную смерть от гнилой горячки. Вот, значит, кто ты. Что ж, для тебя я приберегу нечто особенное.
На этот раз его ударил воин со шрамом, и Медведь засмеялся опять.
– Чужая смерть не доставляет мне удовольствия, – сказала Дженна.
– А мне – да. И не только смерть.
Если Дженна надеялась, что ее простят и поймут, то напрасно – не только Медведь, но и часовые смотрели на нее с недоумением.
– Смерть этих двоих была сущим благодеянием, – сказал человек со шрамом.
– Едва ли смерть можно назвать благодеянием. Правду говорит старая пословица: «Убьешь однажды – каяться станешь всегда», – сказала Дженна и пошла прочь.
Медведь проревел ей вслед:
– У нас к этому прибавляют: «Убьешь дважды – не каешься никогда». Я кое-что приберег для тебя – и уж это ты точно будешь помнить всю жизнь.
Дженне померещился звук нового удара и смех, но она не обернулась.
Карум стоял со своим братом, Питом и Катроной в стороне от шумного воинства и, увидев Дженну, пошел ей навстречу. Она остановилась, он тоже – между ними не было и нескольких дюймов, но они не касались друг друга.
– Дженна… – начал он и потупился.
– Когда-то ты рассказывал мне, что есть такой народ – забыла, как он зовется, – который верит, что «любовь» было первым словом, изреченным богом, – прошептала Дженна, смущаясь многолюдства вокруг.
– Каролийцы, – шепнул Карум в ответ, по-прежнему не глядя на нее.
– Я много думала об этом, стараясь понять, – и, кажется, поняла тогда, но теперь опять не понимаю.
– Так много времени пролегло между нами, – кивнул, подняв глаза, Карум.
– И так много крови.
– Значит, все кончено? – с мукой в голосе спросил он. Она отвела прядь волос с его лба, как прежде сделал он.
– Последние пять лет ты жил, Карум Длинный Лук, – но я не жила.
– Что ты такое говоришь?
– Если я расскажу, ты не поверишь.
– Расскажи. Я поверю.
И Дженна рассказала ему о греннах, о пещере и о роще. Описала Альту в зеленом с золотом платье, поведала об ожерелье, браслете и короне. Все это время Карум качал головой, словно не веря своим ушам.
– Я же сказала, что ты мне не поверишь.
Карум взял ее руки в свои, потрогал кольцо жрицы на мизинце и переплелся с ней пальцами.
– В нашем клане говорят: «Коли нет мяса, ешь хлеб». В то, что ты говоришь, Дженна, поверить невозможно – но иного объяснения у меня нет. А лгать мне ты бы не стала. Все эти пять лет тебя не было – только слухи о тебе ходили. Ты говоришь, что провела их в глубине холма вместе с греннами и Альтой, и что эти пять лет уместились в один день и одну ночь. Ты предлагаешь мне хлеб вместо мяса – и мне ничего не остается, как только принять его из твоих рук. – Он прижал ее руки к своей груди, и она почувствовала, как бьется сердце под его кожаным камзолом.
– Тебе семнадцать и еще пять, и ты все эти годы прожил. Мне тринадцать и пять, но я по-прежнему чувствую себя тринадцатилетней.
Он поцеловал ее в лоб.
– Ты никогда не была тринадцатилетней, Дженна. У тебя нет возраста. Но я терпелив, как дерево. Я подожду.
– Как долго?
– А как долго ждет лавр? Или дуб? – Он отпустил ее руки, но Дженна по-прежнему чувствовала тепло его кожи.
Бок о бок они вернулись к королю, Питу и Катроне.
Солнце опускалось, заливая небо красным пламенем, и холодный ветерок гулял в развалинах, поднимая маленькие вихри пыли из-под ног. Вечерние трели птиц за дорогой оттеняли басовитые голоса мужчин.
Петра и мальчики, подойдя к Дженне, стали плечом к плечу, и король вполголоса обратился к ним:
– Мы долго ждали вас, Дженна, – или кого-то вроде вас. Наши люди бьются доблестно, но мы так одиноки.
– Тут все наше войско, – вмешался Пит. – Славные ребята, храбрые и верные, – но, кроме них, у вас нет никого.
Катрона, подсчитав, видимо, их численность, кивнула.
– Но что же мы можем? – сказала Дженна. – Нас всего-то шесть человек. Однако мы готовы помочь вам, если это поможет сестрам.
Пит прочистил горло, но король его опередил:
– Люди уже говорят о тебе – Белой Деве, Анне, которая заставила преклониться Быка и Гончую. Старые предания у всех на устах.
– Они хорошие ребята, – добавил Пит, – но готовы верить во что угодно.
– Однако ты не веришь, что я Анна, – со смесью облегчения и досады сказала Дженна.
– «Вера – это старая собака в новом ошейнике», – ответил Пит.
– Но ведь есть знаки, – сказал Карум и продолжил, загибая пальцы: – Три матери, белые волосы, Бык и Гончая…
– Меня не надо уговаривать, братец, – сказал король. – Я и без того знаю, как сильно мы в ней нуждаемся. И Пит тоже. Мы и без веры обойдемся. Что же до наших людей…
– Если Анна будет с нами, – подхватил Пит, – многие, думаю, примкнут к нам, чтобы следовать за ней.
– Но прежде чем начать сызнова, я должна покончить со старым, – заметила Дженна. – Не забывайте – об этом тоже сказано в пророчестве.
– От старого и без того осталось не так уж много. – Король хлопнул себя по больной ноге. – Мой отец убит и мачеха тоже. Моего старшего брата злодейски зарезали в ванне, выпустив его кровь в мыльную воду, и я теперь по праву король. Но на троне сидит эта жаба, Калас, отравляя самый воздух, которым он дышит, вонью своего пиджи, мы же вынуждены обитать в этих развалинах, где троном мне служит камень. – Голос короля стал хриплым от гнева, и глаза превратились в узкие щели.
Дженне снова подумалось, что он похож на волка или на одичавшую в лесу собаку.
– Да и ваша старая жизнь кончилась, – мягко напомнил Дженне Карум.
Она содрогнулась, вспомнив мертвых сестер в залитых кровью камзолах и передниках.
