Та, которая видит - Ларк Гленда (мир бесплатных книг .txt) 📗
Ты, конечно, заметил его на моей руке. Он все такой же — видишь? — все такой же красивый, каким был в первый день. Дар стилем — бугет, символ ее народа и, как я впоследствии узнала, гарантия безусловной поддержки любым гхемфом от Калчта до Устричных островов. Дар, оплаченный кровью, вместе с которой вытекала ее жизнь…
От агента по особым поручениям
Ш. айсо Фаболда,
Департамент разведки,
Федеральное министерство торговли, Келлс,
Достопочтенному
М. айсо Кипсуону,
Президенту Национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов
1/1 Безлунного месяца, 1793
Дядя, я действительно обследовал «бугет», о котором здесь идет речь. Он точно такой, как его описывает Блейз: татуировка, сияющая золотом. Золотая поверхность гибкая, так что не мешает движениям руки, и, должно быть, тонкая, как бумага. Как ни странно, не похоже, чтобы золото хоть сколько-нибудь стерлось (не забудьте, по словам Блейз, татуировка была сделала больше пятидесяти лет назад!). Если Блейз говорит правду о том, как она получила этот знак — в чем я сомневаюсь, — может ли это быть настоящим золотом? С другой стороны, можно предположить, что это все-таки золото: оно совершенно не потемнело. Я попросил разрешения соскрести образчик для изучения, но Блейз отказала таким тоном, что я счел благоразумным не повторять своей просьбы.
Шор айсо Фаболд
Глава 23
Утром меня ожидал новый кошмар.
Меня удивляло относительное отсутствие ночью кровяных демонов: только один нашел рану у меня на плече, и от него быстро избавилась.
Утром отсутствие гадин разъяснилось. Волны качали поблизости тело Эйлсы, и я увидела, что съедено. Вся ее голова была покрыта кровяными демонами.
Даже мертвая, Эйлса защитила меня.
Начинался отлив. К полудню, когда прилетел Руарт, я стола уже всего по колено в воде. В тот же момент, когда я его увидела, я поняла, что случилось что-то плохое: полет его говорил об отчаянной спешке. Я протянула руку, и он опустился на нее, отчаянно крича.
Я перебила его чириканье, назвав самое страшное несчастье, какое только могла себе представить:
— Мортред обнаружил, что превращение Флейм в злую колдунью — подделка…
Руарт кивнул.
«Провалиться ему в Великую Бездну!» — подумала я. Я сразу представила себе Тора — слепого, немого, изувеченного, на сей раз по-настоящему. Еще я представила себе, что Мортред может сделать с Флейм… Первым делом, конечно, он снова наложит на нее заклятие.
— Он опять сделал с ней эту мерзость, — прошептала я. Руарт кивнул. Шок заставлял его дрожать.
— Когда? Только что?
Он кивнул снова. Коготки птички впивались в мою руку, передавая мне страх и горе, которые испытывал Руарт.
А Тор? — Язык мой внезапно стал неповоротливым. Руарт пожал плечами. О Торе ему ничего известно не было. Теперь я знала, что мне делать.
Слушай меня, Руарт. Эйлса погибла. Я хочу попытать-выбраться отсюда через туннель, по которому поднимается вода, но это может мне не удаться. Тебе придется полететь к Датрику и заставить его атаковать деревню сегодня. — Говоря это, я уже отрывала лоскут от своей рубашки, потом надрезала палец осколком раковины, который нашла в песке, и кровью написала на лоскутке: «Необх напасть сдня». Возникшая у меня мысль заставила меня нахмуриться. Одного этого недостаточно, чтобы заставить Датрика действовать, нужно указать ему вескую причину. Поэтому я выдавила еще немного крови и приписала: «Чтобы спасти Девзамк». К этому я добавила свой личный знак, которым всегда подписывала донесения Совету. — Остается только надеяться, что Датрик сохранил достаточно доверия ко мне и записка заставит его действовать. Бери лоскуток и отправляйся, Руарт. Если не сможешь найти Датрика, отдай послание любому силву на борту «Гордости хранителей».
Руарт схватил лоскут обеими лапками, и я подбросила его в воздух.
Птичка улетела, а я стала готовиться к подводному путешествию.
Я вылила воду из обоих бурдюков — и того, что принесла Эйлса, и того, что кинули мне стражники, — заполнила их воздухом и крепко заткнула. Пробки я сделала из кусков куртки стражника. Оба бурдюка я связала веревкой и повесила себе на шею. Потом я несколько раз сделала глубокий вдох и нырнула в устье туннеля.
Сначала все шло легко. Бурдюки норовили всплыть, но потолок туннеля этому препятствовал; места было достаточно, чтобы я могла плыть, и сзади проникал свет.
Потом начался кошмар. Туннель сузился, и мое тело перекрыло солнечный луч, падавший сзади. Свет впереди был таким далеким, что казался всего лишь расплывчатым пятном в темноте. Я выдохнула воздух, и пузырьки защекотали мне лицо. Плыть я уже не могла, поэтому ползла, цепляясь за потолок и пол туннеля, Иногда отлив помогал мне, но некоторые волны прибоя оказались слишком сильными и толкали меня обратно. Да и туннель становился все уже и уже…
Мне стало трудно обходиться без воздуха. Я как раз достигла сужения туннеля и должна была протискиваться, вытянув вперед руки и проталкивая перед собой бурдюки. Бедра стояли… Я почувствовала, что задыхаюсь. Вытащив затычку из первого бурдюка, я взяла его узкую часть в рот. Сладкая возможность дышать была небесным блаженством. Выдыхала воздух я обратно в бурдюк: воздух был слишком драгоценен чтобы его терять. Мне предстояло пользоваться им, пока он сможет приносить хоть какую-то пользу.
Протиснуться дальше мне никак не удавалось. Я отчаянно брыкалась и упиралась в скалу ногами, но, продвинувшись еще немного, застряла совсем безнадежно. В панике я попыталась попятиться, но и это мне не удалось. Я оказалась в западне. Паника помутила мой рассудок. Я не хотела такой смерти, не хотела быть обглоданной кровяными демонами…
Я попыталась повернуться на бок, я царапала скалу пальцами, обдирая кожу. Я извивалась, отталкивалась, подтягивалась… и все равно оставалась на месте. Моряки думают, что таков ад: темнота, холод, одиночество и страх. Они называют это Великой Бездной, где нет надежды, но ждут невообразимые ужасы.
Воздух в первом бурдюке стал непригоден для дыхания, и я взялась за второй, хотя понимала, что каждый новый вдох всего лишь отодвигает смерть; я не желала признать, что потерпела поражение.
Потом на меня обрушилась боль — такая резкая и неожиданная, что я не сразу определила ее источник. Щиколотки… долгого пребывания в воде раны на них открылись, и этим воспользовались кровяные демоны. Выдержать еще и этот ужас быть съеденной заживо, не в силах дотянуться до своих мучителей и избавиться от них, — я не могла. Мои отчаянны рывки уже не направлялись разумом, но паника неожиданно принесла успех. Я, как пробка, вылетела из каменной ловушки в более широкую часть туннеля. Боль не прекращалась. Она все длилась и длилась, а мне никак не удавалось извернуться так, чтобы оторвать от себя кровяных демонов. Туннель оставался узким, плыть по нему было невозможно, а свет впереди тусклый и равнодушный, никак не хотел приближаться. Я знала, что воздуха для того, чтобы доплыть до моря, мне не хватит, но я все равно рвалась вперед, надеясь хотя бы добраться до такого места, где смогу оторвать тварей от своих ног.
Боль победила меня. Не знаю, оставался ли еще во втором бурдюке воздух, когда я потеряла его. Разум мой помутился, во мне больше не было ничего, кроме слепой паники. Я открыла рот, чтобы завизжать, — и вдохнула воздух.
Вода всколыхнулась, ударив меня о потолок туннеля. Я захлебнулась, опять попыталась закричать — и снова вдохнула воздух. Под потолком оказалась ниша, в которой скапливался воздух, проникший в туннель вместе с волнами прилива. Я перевернулась на спину, прижалась лицом к камню и сделала несколько глубоких медленных входов.
Ко мне вернулась способность думать. Я поскребла ноги о камень стены и отодрала кровяных демонов. Избавившись от мучительной боли, я смогла действовать разумно. Я перевернулась на живот и стала подтягиваться, цепляясь за стены; по пути я нащупывала углубления в потолке, где тоже скапливался воздух. Теперь я знала, что выберусь на свободу.
