Удача игрока - МакКенна Джульет Энн (прочитать книгу TXT) 📗

– Старики, которым позволяет здоровье, и мальчишки пасут коз, а мужчины в расцвете сил ставят зимой ловушки, а летом работают на рудниках. Труд сына принадлежит его отцу, пока он не достигнет совершеннолетия в свой двадцать седьмой год, видите ли. Здесь, в горах, мужчина работает, чтобы передать деньги и ценности своим сыновьям, которые забирают наследство в другой дол, когда женятся. Это их взнос, средства для приобретения того, в чем нуждается дол. Женщины работают в рекине и фессе, стряпают, ткут, прядут, выделывают шкуры, воспитывают детей.

– Любопытно. – Еда вернула румянец на лицо Узары.

– Не любопытнее вашего обычая давать за дочерью приданое, чтобы сбыть ее с рук, и присвоения всего имущества старшим сыном прямо у постели умирающего отца, – засмеялся Сорград. – Традиции низин изумили нас поначалу, верно, Соргрен?

– Меня потрясли те огромные черные коровы, я все пялился на них и никак не мог оторваться, – признался его брат. – До той поры я видал только коз.

Я поделила остатки кексов, тщательно подбирая следующие слова:

– Так что привело вас обоих в низины?

Братья невольно переглянулись, и мне это показалось странным.

– Не только Лесной Народ думает, что родиться в новолуние обеих лун – это дурное предзнаменование, – признался Грен. – Все было не так плохо, пока я держался за материнский подол, но когда я ушел на рудники, в каждом несчастном случае или неудаче стали винить меня. – Он пожал плечами. – Мне это надоело, и я решил уйти.

– А я пошел с ним. – Голубые глаза Сорграда были такими же далекими, как небо за могучими пиками. – Средние сыновья огромной семьи, никто по нам не скучает.

– Вы жили в этих горах?

– Нет, по другую сторону Ущелья, в так называемых Средних Пределах.

– Значит, это никак не связано с тем, что ты – урожденный маг?

Потребовалось несколько мгновений, дабы убедиться, что я не ослышалась.

– Что ты сказал?

Узара пристально глядел на Сорграда.

– Я спросил, было ли твое решение оставить горы связано с тем, что ты урожденный маг.

– Ты ошибаешься, чародей! Здешний воздух слишком разрежен для твоих мозгов! – Но тут я заметила, что Грен смотрит на Сорграда, и поняла, что это правда. – Почему ты никогда не говорил мне?

– Я говорю сейчас, верно? – Сорград беспечно покачал головой, но в глазах его читалось раздражение. – С чего мне было откровенничать, если ты всегда говорила, что магия – это беда, и я с тобой целиком согласен. Она всегда была для меня только бедой. Все утверждали, что Грен приносит несчастье, но никто не захотел находиться возле меня, так как трут сам собой загорался в моей руке! Никто не желал идти со мной в шахту, боясь, что рудничный газ взорвется и начисто всех уничтожит. Во время моей первой зимней охоты я на три дня потерялся в пурге, и все говорили, что это ветер пытался забрать меня…

– Я думал, твое родство – с огнем, – порывисто перебил его Узара. – Мне следовало понять, что ты помогаешь согреть Зенелу. Это наводнение сбило меня с толку; чем больше я думал о нем, тем больше убеждался, что оно было вызвано неким нарушением стихий. Что именно ты чувствовал, когда…

– Заткнись, – бросила я магу. – Ты сам решил уйти, или тебя выгнали?

– Меня изгнали, – ответил Сорград с болью в голосе, совершенно игнорируя Узару. – Однако могло быть хуже. Средние Пределы не совсем отошли от старых обычаев, как восточные горцы с севера Гидесты, но по эту сторону Ущелья, вероятно, по-прежнему убивают любого, отмеченного Мизаеном. – Его улыбка была ироничной и невеселой.

– Найдется что-нибудь еще поесть? – Грен забрал мешок из моих оцепенелых рук.

– Но где ты обучался? – с досадой вопросил Узара. – Я наблюдал за каждым твоим шагом в долине, и все это время твой самоконтроль вызывал у меня сомнения. Такой дисциплине можно только научить, и наставником должен быть опытный практикующий. Что за маг обучил тебя, минуя Хадрумал? И даже не сообщив ничего Верховному магу…

– Мы никогда не имели дел с магами, – пробубнил Грен, натолкав в рот сушеных фруктов. – Пока наша девочка не свела нас с тобой. – Он явно был недоволен таким поворотом событий.

– Меня никто не учил. – Сорград покачал головой. – Магия для меня – сплошные неприятности.

– Я не могу это принять, – покраснел Узара. – Неуправляемое родство всегда себя проявляет. Без умелого руководства ты просто не сможешь его обуздать…

– Если ты называешь меня лжецом, маг, тебе лучше держать нож в руке, – ласково пропел Сорград.

Мне пришлось вмешаться, пока не пролилась кровь. Я щелкнула пальцами.

– Когда ты говорил, что рожден быть повешенным, ты имел в виду дурное предзнаменование рун? – непоследовательно спросила я Грена.

Он перевел взгляд с Узары на меня.

– Ага. Так сказали Шелтий.

– Да кто такие эти Шелтий? Правящий клан, царствующая династия?

– Ты все еще думаешь, как жительница низин, – упрекнул меня Сорград. – Никто не правит аниатиммами. Каждый дол сам себе хозяин.

– Пусть так, но что-то ведь заставляет старших честно вести дела? – осторожно спросила я.

Сорград кивнул.

– Да, Шелтий. – Он снова выглядел задумчивым. – Они не принадлежат никакой крови. Это коренные горцы, но свободные от всяких уз и пристрастий. Если спор не может быть улажен, они выступают третейским судьей. В древние времена здесь творились ужасные междоусобицы, каждая ссора кончалась кровной местью.

– Кровная месть длится три года за воровство, – добавил Грен. – Девять лет – за насилие и двадцать семь – в случае смерти.

– И все заняты по уши, – заметила я.

– Шелтий по большей части удерживают долы от прямого кровопролития. А когда не могут остановить сражение, работают целителями. – Сорград усмехнулся. – Еще они учителя и философы. Они хранят старые саги, и, как велит обычай, с ними должны советоваться по поводу брака, если вдруг два дола окажутся слишком близкой родней. Так, во всяком случае, о них говорят. Не помню, чтобы в детстве я видел Шелтий больше горсти раз, пока на рудниках не появился незнакомый старик и не заявил, что я должен уйти.

– Что дало ему такую власть? – Узара, поглощенный новой загадкой, обхватил руками тощие колени.

Сорград игнорировал его вопрос.

– После его заявления уже ничего нельзя было сделать. Даже мой отец не осмелился перечить ему, а я видел, как он не дрогнув стоял против медведя-шатуна. Меня выпроводили до захода солнца.

– И я тоже ушел, – вставил Грен. – Этот старый дурак все зудел о предзнаменованиях моего рождения.

– Выходит, их слово – закон? – Я заметила краем глаза нетерпение Узары, но не посмела отвести взгляд от Сорграда.

Горец покачал головой.

– Шелтий уже тогда утрачивали свое влияние в Средних Пределах. Мой отец не мог противиться изгнанию, но он не допустил моей смерти, на чем сперва настаивал этот старый ублюдок. Все мои дядья пришли к выводу, что этот обычай давно пора сбросить с горной вершины. Моя бабушка требовала призывать Шелтий, если намечался брак, но после ее смерти моя мать и другие женщины обычно обсуждали браки между собой.

– Но ты уверен, что они по-прежнему обитают в этих горах? – спросила я Сорграда.

– Если они вообще существуют, – кивнул он. – И если какие-нибудь аниатиммы знают что-то об эфирной магии, я бы сказал, что это именно Шелтий. Они определенно те, с кем тебе нужно поговорить о твоей книге.

– Если тебя изгнали за то, что ты уродился магом, тогда что они сделают с Узарой? – поинтересовалась я. – Шелтий смогут определить, кто он такой?

– Понятия не имею. – Сорград бросил на мага пронзительный взгляд. – Не делай ничего, что может тебя выдать.

Я отобрала у Грена мешок и вытряхнула оставшиеся крошки.

– Нам лучше идти, если мы хотим добраться до того фесса еще до заката.

Узара устало поднялся и с отвращением посмотрел на свой ранец.

– Нам следовало оставить осла.

– И чем его кормить? Свежим воздухом и ласковыми словами? – Логика Сорграда была, как всегда, железной.