Горе господина Гро. История, рассказанная сэром Кофой Йохом - Фрай Макс (книги полностью бесплатно txt) 📗

— Да ну, бросьте, тоже мне нашли непостижимое. Для призрака самое обычное дело, все они те еще Мастера Преследования. Я как-то расспрашивал своих гажинских приятелей, они говорят, что видят сияющие следы, которые оставляют живые, но не на земле, а на расстоянии одного-двух метров над ней, причем это зависит не от роста, а от каких-то иных индивидуальных особенностей. Это невидимое для нас с вами сияние — и есть, с точки зрения призрака, главный признак жизни, или даже сама жизнь. Наиболее яркие и долговечные следы, по их утверждению, оставляют дети и могущественные колдуны, так что нам с вами, Кофа, от призраков не скрыться, при всем желании. А вам от сэра Хумхи — и подавно. Вы же, строго говоря, единственный смысл его нынешнего существования. Вам я, конечно, искренне сочувствую, но для вас это — просто житейская неприятность, а для сэра Хумхи — настоящая катастрофа. Я хочу сказать, так он, чего доброго, упустит все самое интересное.

— Я тоже упущу самое интересное, — сердито сказал я. — Уже вовсю упускаю.

— Вы имеете в виду, он отвлекает вас от работы? Но это и есть мелкая житейская неприятность, дело поправимое, за вас-то я спокоен. А за него — нет. Ну что вы так на меня смотрите, Кофа? Я не заступаюсь за Хумху, а просто констатирую некий малоизвестный, но вполне бесспорный факт. Видите ли, маги вообще-то очень редко становятся призраками, это считается довольно жалкой участью — и совершенно напрасно, потому, что именно для могущественного колдуна такое посмертное возвращение в Мир может стать началом нового великого приключения, по сравнению с которым вся долгая, интересная предыдущая жизнь — всего лишь подготовительный этап. Но может и не стать.

— С точки зрения Хумхи, самое головокружительное приключение — действовать мне на нервы. И уж эту возможность он не променяет ни на какие перспективы.

— Похоже на то. Это меня и удручает. И ведь что самое печальное: он пришел к вам с искренним намерением помириться. Быть рядом, помогать и поддерживать. Совершил почти невозможное, вернулся в Мир не сразу, а через двести лет после своей смерти, я вообще не слышал, чтобы еще кому-то удавалось нечто подобное, — и все только для того, чтобы поймать момент, когда вы повзрослеете, забудете старое и окончательно перестанете на него сердиться. Такова сила родительской любви.

— Вообще-то, при жизни Хумха был не шибко чадолюбив, — заметил я. — Легче поверить, что его заставила вернуться в Мир невыносимая мысль о том, что я сейчас делаю все по-своему и вовсю наслаждаюсь жизнью.

— Одно другому не мешает, — задумчиво сказал Джуффин. — Как ни печально, мы с вами говорим об одном и том же. Почему-то принято считать, будто любовь — это непременно светлое и прекрасное чувство, а уж быть объектом чьей-то любви — сплошное удовольствие. Увы, это почти всегда не так. Перекроить по своей мерке и оставить при себе — вот чего обычно хотят любящие, супруги или родители, без разницы. Честно говоря, даже не знаю, кто хуже.

— Все хороши, — согласился я. — Но, честно говоря, я бы все-таки предпочел иметь дело с влюбленной барышней. С ними, в отличие от Хумхи, я обычно худо-бедно справляюсь.

— В любом случае, не отчаивайтесь. Придумаем что-нибудь, — пообещал Джуффин. — Потому что, конечно, все это не дело. Вам надо работать, а сэру Хумхе — как-то жить дальше, в новых, необычных для него, но весьма многообещающих обстоятельствах.

— Спасибо, — вздохнул я. — Он, конечно, очень мешает. Ходит за мной всюду, бурчит, отвлекает, людей распугивает. А все-таки проблема во мне, а не в нем. С тех пор как он появился, я сам себя не узнаю. Почему я так легко позволяю ему выбить меня из колеи? С какой стати так сержусь?

— Ну как — почему? В конце концов, он же вас когда-то заколдовал, — пожал плечами Джуффин. — Я бы за такое убил, а вы даже не рассердились как следует. С другой стороны, вы, как я понимаю, и не могли: в том и заключалось его колдовство — сделать вас, скажем так, более безопасным.

Ответить мне было нечего. Честно говоря, я бы предпочел сменить тему. Но Джуффина попробуй, останови.

— С моей точки зрения, все вышло даже к лучшему. Благодушие оказалось вашей сильной стороной. Человек больших страстей на вашем месте в Смутные времена долго не продержался бы. И вреда от него было бы куда больше, чем пользы. Но мало ли как обстоят дела с моей точки зрения. Я человек практический и теперь с удовольствием пожинаю плоды вашей работы, а ваша жизнь — не моя забота и не моя ответственность. Но справедливости ради должен сказать: быть заколдованным — не дело. Даже когда это на пользу.

— Не дело, — флегматично повторил я.

— Ну вот. А когда вы сердитесь на Хумху, вы наглядно демонстрируете ему, что колдовство не сработало, — Джуффин обезоруживающе улыбнулся. — И знаете что? Мне, конечно, не нравится, что вы не в форме. Я предпочитаю видеть вас совсем в другом настроении. Но хорошо, что вы не сдаетесь. С этой точки зрения я даже рад, что к вам заявился призрак отца. Для того чтобы не сдаваться, нужен противник, заочно или задним числом такие вещи не делают. Только лицом к лицу. Так что все к лучшему.

Я, признаться, был изрядно удивлен. С такой точки зрения я на эту проблему не смотрел.

— Не сдаваться изо дня в день очень утомительно, — произнес я, наконец. — И, прямо скажем, в моем случае бесперспективно. Единственный выход — рассердиться, как следует, одолжить у Шурфа Перчатки Смерти и собственноручно его испепелить. В смысле, не Шурфа, а Хумху, то есть его призрак… Но я пока не готов. Ради интересов дела — еще, куда ни шло. Но уж никак не ради собственного удовольствия.

— Да ну вас. Кто же убивает ради собственного удовольствия? — изумился Джуффин. — Только совсем уж конченые безумцы. А это не ваша стезя. Новый Лойсо Пондохва из вас в любом случае не выйдет, и хвала магистрам. Ну и вообще, постараемся обойтись без крови, вернее, без пепла. Положитесь на меня.

— Вы и сами знаете, что я не люблю полагаться на кого бы то ни было, кроме самого себя, — вздохнул я.

— Знаю. Именно поэтому и хочу вам помочь. В смысле, не ради удовольствия липший раз вам досадить, просто возиться с людьми, которые всегда рады принять чужую помощь, — занятие по большому счету бессмысленное. Все равно, что делать вклад в изамонский банк, владелец которого почти не пытается скрывать, что сядет на корабль и сбежит, как только наберет достаточно денег на несколько дюжин новых меховых шапок.