Телохранитель ее величества: Точка невозврата (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич
Я кивнул.
– Все эти люди, все, Хуан, в любой момент исполнят любой мой приказ. И ни аристократия, ни сенат, ни правительство не смогут помешать мне отдать его. Как и им – выполнить. Этот шпиль, эта антенна – указала она пальцем вверх, – самое мощное устройство связи в мире, ни одна система подавления не сможет заглушить мой сигнал, я прорвусь сквозь любую блокаду. И миллионы людей исполнят мою волю. Закономерный вопрос: а что я могу им приказать?
Она улыбнулась и сделала паузу, как бы предлагая мне самому догадаться, что она скажет дальше. Я догадывался лишь приблизительно, поскольку слишком смутно представлял, что она хочет от разговора в итоге.
Ее пальцы вновь забегали по пустоте, и вместе с ними забегали картинки вдоль затемненных стен смотровой площадки. Теперь в ряд выстроились портреты людей – как правило, в возрасте, почти все – мужчины, все солидно одеты, с надменностью в глазах. Я примерно прикинул – около сотни человек, то есть все. Догадаться, кто это, не составило бы труда даже для ребенка.
– Я могу приказать убить их. Всех сразу, в один миг, – зло усмехнулась королева. – Или кого-то конкретного из них. Или конкретных человек двадцать, например. И через сутки они будут мертвы, невзирая ни на собственную охрану, ни на политическую обстановку. Даже такие, как этот. Как, например, ты относишься к Фернандо Ортега?
Пальцы ее величества сложились в "пистолет", она как бы вытянула его и "выстрелила" в один из портретов.
Портрет потемнел, во лбу мужчины появилась отверстие, смахивающее на пулевое, а само изображение начало медленно закрашиваться красной краской.
– А вот еще один, Валерио Батиста.
Второе изображение так же начало "истекать кровью".
– Или Херберто Арреола.
Картинки закрутились, словно барабан в револьвере, и она принялась садить навскидку, выбирая в ленте портретов наиболее понравившиеся.
– А вот главный мой "доброжелатель", Октавио Феррейра. – Лента остановилась, показывая мне лицо человека, смутно знакомого – виденного где-то в программе новостей – которого называют самым богатым в Солнечной системе. Отца Сильвии и "сына Аполлона", ближайших друзей ее высочества инфанты. – Пафф! – И его изображение "заплыло" краской.
– Я могу устроить бойню, Хуан, в любой момент. – Королева Лея обернулась ко мне, подводя итог представлению. Портреты исчезли, огромный кольцевой визор завихрился прозрачной пленкой. – И решить этим многие проблемы нашего государства. Повоевать за свои права, вырвать из их загребущих лап все, что они прибрали. Вопрос сводится лишь к тому, станет ли от этого легче Венере?
Я пленница, Хуан. – Тяжелый вздох. – Я могу одержать победу, но это будет победа в битве. Последующая же за этим война уничтожит и меня, и государство, каким его привыкли видеть мы все. Власть это рабство, мальчик….
…Но если б ты знал, как иногда хочется послать все к дьяволу и сделать этот самоубийственный шаг!
Она нервно рассмеялась.
Я молчал, впитывая в себя, как в губку, все, что увидел. У меня уже были мысли относительно того, что представляет собой эта женщина, и что она не так проста, как хочет казаться, но окончательные выводы я сделаю потом, позже, когда разложу все по полочкам.
– Ты знаешь, какова численность моих подданных? – задала она новый вопрос.
– Около ста миллионов? – неуверенно спросил я.
– Сто семь. Примерно, – кивнула она. – Только подданных, без марсиан и мигрантов. Вот.
Она взмахнула рукой, выписав ею какой-то жест, и огромный визор вновь ожил. Но теперь вместо изображения он выдавал имена – длинные списки имен, идущих в столбики друг за другом, уплывающие куда-то снизу вверх. Столбик за столбиком, по огромному двадцатитиметровому в диаметре кругу.
– Здесь имена всех моих подданных, их дела, личные карточки. Все данные, со всех служб, от налоговой и пенсионной до гвардии и безопасности. – Она подняла ладони, и, растопырив пальцы, потянула руки вверх. При этом скорость мелькания на визоре увеличивалась, увеличивалась, пока не дошла до того, что вместо букв стали мелькать одни неясные тени.
– Вот, так быстрее. Теперь выбери кого-нибудь.
Я подошел к голограмме и начал обходить ее по периметру, пытаясь понять, что хочет мне показать эта женщина. И сейчас конкретно, в данную минуту, и вообще, устроив мне вначале показательную казнь, затем экскурсию на крышу мира. Не придя ни к какому выводу, просто ткнул пальцем в первом же попавшемся месте.
Как и ожидалось, проносящееся на огромной скорости изображение моментально встало в одной точке, и от масштабов этой остановки у меня даже на момент закружилась голова. Через секунду все имена, кроме того, в который я уперся пальцем, исчезли, а выбранный мною файл раскрылся в несколько подряд идущих изображений, и целый ряд листов с текстовой информацией.
Я отошел назад, чтобы было четче видно, к самому терминалу. Перед нами открылись изображения человека в летах, явной латинской внешности с большой примесью индейской крови – потомок переселенцев из горного Перу или другого похожего места. Красавцем этот человек не был, видимо, даже в юности, но и страшным назвать его язык не поворачивался – кажется, я попал туда, куда надо, в "среднестатистического венерианина".
– Мигель Джузеппе Эрнандо Рамос, – прочитала вслух королева. – Санта-Мария-полис, 2389 года рождения. Разнорабчий, монтажник куполов, проходчик. Ныне на пенсии. Трижды привлекался за драку и нарушение общественного порядка, два предупреждения за неправильное вождение транспортного средства, судебная тяжба за наследство. Католик. Вдовец. Отец троих детей. Дети… Достаточно, – заключила королева и вышла из-за терминала. Подошла поближе к главному изображению, размещенному на лицевой части досье. Внимательно всмотрелась в глаза мужчины.
– Как думаешь, Хуан, сколько времени пройдет прежде, чем я отдам приказ его убить и до того, как этот приказ будет исполнен? Я не собираюсь никого убивать, это просто вопрос.
– Не знаю, ваше величество, – меня покоробило от такого "просто вопроса". – Час. Может, два. Это же не глава клана, это простой человек.
– Простой человек… – потянула она. – Вот именно, простой. Я могу приказать схватить этого простого человека, доставить любое место планеты и пытать его. Или делать что-то другое. Теоретически я могу сделать с ним ВСЁ, Хуан, и мне это сойдет с рук.
Она развернулась и раскинула руки в стороны:
– Я всемогуща для каждого из них! – Визор вновь подернулся рябью, и вместо досье на Мигеля Джузеппе вновь неспешно поплыли буквы имен подданных Золотой Короны. – Вольна решать вопросы их жизни и смерти! И в отличие от глав кланов, никто, НИКТО не сможет помешать мне! Ты можешь представить себе такую власть, Хуан? Ведь ты, так же, как и он, можешь не выйти из этого дворца просто потому, что мне захочется.
Меня вновь передернуло – таковая ситуация обрисовывалась, когда мы спускались в подземелья.
– Да, ваше величество. Могу.
– Ни суд, ни гвардия, ни даже журналисты не спасут от моей воли. Как не спасли того человека в подвале. Это не будкт тайной: об этом будут знать некоторые службы да и просто сведущие люди, но никакого шума не возникнет.
Потому, что я – королева, – закончила она. – И вольна наказывать нерадивых подданных, переступивших черту.
– Ты возразишь, скажешь про закон? – Она кисло скривилась. – Закон есть. Но есть то, что находится над законом, что контролирует его исполнение. Контролирует правила игры…
– И потому вы не сделаете этого, – отрезал я, вновь перебивая монарха. – Никогда и ни с кем, кроме таких, как ваш Рамуальдо…
– Раймундо, – автоматически поправила она. Я сделал вид, что не заметил.
– Потому, что то, что "над" законом, не может клониться ни на одну из чаш весов, ни на "праведную" сторону, ни на "неправедную". В этом ваша функция, как монарха и королевы. При нарушении этой функции вас свергнут, плевав на традиции.
