Летний зной - Исьемини Виктор (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Гром грохотал все ближе, потом стал слышен равномерный гул - это ливень, ниспосланный Прекрасной, боролся с пламенем. А ветер не стихал, делался все крепче, все заметней, теперь черные ветви валились сверху повсюду... Потом с ветром стали прилетать стрелы. Эльфы двигались навстречу армии Деймута, их стрелки уже видели людей.
- Равняйте ряды! - заорал король. - К оружию!
Солдаты торопливо задвигались на багрово-черной земле, выстраивая стену щитов, пешие поспешно отбегали с дороги кавалерии, а стрелки напряженно вглядывались в красный сумрак, силясь разглядеть надвигающихся нелюдей.
ГЛАВА 42 Вейвер в Сантлаке
Все вышло именно так, как рассчитывал Алекиан. А еще верней было бы сказать: не рассчитывал, а верил - он верил, что Пресветлый ведет его, императора, по правой стезе, верил, что слово Когера поведет кавалеристов в атаку, и вера оказалась сильней расчетов, сильней стали и отваги. Слабые ванетские всадники, присланные недалекими жадными графами да тильские рыцари - сопляки, младшие братья тех, что пали в Геве - ненадежные, смутьяны, но они опрокинули отчаянно храбрых и привычных к бою сантлакских рыцарей-разбойников, ведомых победителем Большого турнира Перком ок-Перком.
Итак, император, вручивший сердце Гилфингу и ведомый не расчетом, но верой - он неизменно выходит победителем. И что же могут сказать скептики - те, кто предостерегал его от похода в Сантлак? Они скрупулезно высчитывали число копейщиков, прикидывали на весах рассудка человеческую отвагу и верность... но не могли взять в толк: если поход ведет божество, человеческие качества не имеют никакого веса.
И после - когда пришел черед людей ок-Ренгара, разве не Гилфинг помутил разум этих бандитов? Разве не Гилфинг заставил их броситься на копья имперской кавалерии? Разве не Гилфинг отдал их в руки императора, следующего стезей праведника? Алекиан понаблюдал, как сантлакцы, теснимые со всех сторон, валятся в залитую кровью траву, затем взгляд императора скользнул по свите, отыскал Коклоса... Карлик - вот кто мог бы понять, наконец, что происходит здесь и сейчас. Полгнома достаточно умен, чтобы увидеть божественные весы, на которых отмеряется победа империи. Вот он, хмурится... Алекиан заметил рядом с Коклосом здоровенного мужчину, вооруженного длинной палкой. Дубинка размером с оглоблю и окованная металлом. Верзила стоял рядом с восседающем на лошадке карликом, и, будучи пешим, возвышался над Коклосом.
- Кто это рядом с тобой, добрый сэр Коклос? - поинтересовался Алекиан.
- Это, братец, мой новый оруженосец, - с готовностью отозвался карлик. - Раз уж я великий герой, мне полагается иметь все великое. Оруженосца великого, например... хотя старина Дрымвенниль был предпочтительней. Помнишь Дрыма?
- Тролля? - машинально откликнулся Алекиан и отвернулся. Мысли императора снова сменили направление, и карлик его больше не интересовал.
Но Коклос легко мог обойтись без монаршего внимания. Вслед за императором на них с Дубиной поглядели рыцари свиты, и Полгнома принялся болтать, адресуясь к ним:
- Да, тролля! Дрым был славный... Но и этот тоже неплох, я его кормлю до отвала, так что рано или поздно он должен подрасти. Эй, Дубина, не ленись, расти быстрее! Ты должен заделаться троллем, как мой прежний оруженосец!
- На все воля Гилфингова, господин Коклос.
- Вообще-то он послушный, мои добрые господа. Когда я велю ему расти, он не слушается, а так вообще - очень покладистый. Ну-ка, скажи, Дубина, кто я таков?
- Отважный и могущественный господин Полгнома, великий герой.
Все смеялись. А Коклос трещал без умолку:
- Вот видите, какой славный малый! Кстати, прислушайтесь к словам моего увальня. Устами детей и безумцев говорит Светлый! Всем было хорошо слышно, кто я такой? Я герой! Дубина, повтори, может господа не разобрали!
- Герой...
- Вот! А когда я велел Керту подрасти, он ослушался меня впервые. Впервые! Своего господина и начальника! Слышишь, Дубина? Гляди, не перечь больше! Расти скорей, мне необходим тролль.
Дворяне из окружения Алекиана сочли появление Керта забавной шуткой и охотно смеялись словам карлика. Им хотелось веселья, а ныне император был не склонен развлекаться, так что все дружно ухватились за новую возможность позубоскалить. Кто-то из молодых гвардейцев крикнул, что Коклос должен сам жрать побольше, ему это нужней, чем дюжему малому с дубиной. Керт смущался, краснел и не знал, куда деваться - верзила не привык к такому вниманию богатых господ.
Полгнома добродушно отшучивался... Он был вполне удовлетворен тем, как сложились обстоятельства. Теперь Дубина будет сопровождать его постоянно, не вызывая подозрения. И когда придет время...
Алекиан не слушал веселой перепалки, он снова поглядел, как ванетские латники, спешившись, обыскивают поверженных врагов, затем приказал:
- Продолжаем движение на Вейвер! Город, должно быть, совсем рядом.
На месте побоища войско не стало задерживаться, Алекиан отрядил одного из местных сеньоров с приказом: собрать сервов в ближайших поместьях и предать тела земле. А сам повел войско по тракту.
Латники с сожалением оставили покойников, которых толком не успели обшарить, снова перестроились в походную колонну и выступили в прежнем направлении - на Вейвер. Императорский конвой нагнал гвардеец - король Метриен просит аудиенции.
- Что ему нужно? - проворчал Алекиан. Он не стал останавливать коня, и говорил на ходу.
Солдат замялся.
- Прошу прощения, ваше величество, он желает говорить лишь с вами.
- Вот как? - Алекиан равнодушно уставился в небо. - Слишком поздно он стал дорожить нашим вниманием.
- Полагаю, - рискнул вставить гвардеец, - его величество Метриен будет просить, чтобы ему позволили сразиться с врагами вашего императорского величества.
- Хм, даже этот болван сообразил, что мы бьем врагов без его участия, - проговорил император, - и, стало быть, цена его никчемной жизни падает. Передай королю, что мы предоставим ему аудиенцию, когда выпадет подходящая минута. Незачем тревожить нас на марше, цель похода близка.
Латник поклонился и с облегчением послал коня в сторону, удаляясь от императора. Поручение было гвардейцу в тягость.
А через час в стороне от тракта показалась деревенька. Один из местных дворян, желая услужить, подъехал поближе и пояснил, что здешняя земля принадлежит Дрейсам. И поселение, стало быть, тоже Дрейсов, это их вассалы. В деревне не было видно мужчин, только старики, хмурые тетки да детвора. Взрослых мужчин согнали к Вейверу люди ок-Ренгара, но императора это не заинтересовало. И впрямь, какое ему дело до беды, постигшей убогое селение?
Алекиан милостиво кивнул рыцарю и осведомился, далеко ли до Вейвера. Дворянин пояснил: не больше часа неспешного марша.
- Мы поедем скорей, - решил Алекиан. - Сэр, следуйте с нами. Вы ведь местный? Быть может, потребуются пояснения.
Алекиан, сопровождаемый телохранителями и знаменосцами, поскакал вперед. Местный рыцарь присоединился к кортежу. Он не знал, радоваться или огорчаться из-за того, что император обратил на него внимание.
Вскоре с дороги стали видны городские стены. Рядом с дорогой расположился лагерь Ренгаров. Он уже был захвачен людьми императора - отряд, который отправили в обход по левому флангу, не встретив сопротивления, достиг города, тогда как правофланговой колонне пришлось драться с беглецами, и они задержались.
В лагере, оставленном людьми ок-Ренгаров, находились только подневольные ополченцы. Едва показались латники под имперскими знаменами, сервы дружно опустились на колени - в таком положении их и застали ванетские солдаты. Они не отпустили крестьян, но и наказывать за нападение на город никого не стали, разве что парочка местных заработала удар плетью, то есть, можно сказать, никого и не тронули - с какой бы стати солдаты ванестких графов стали бить людей, у которых нет ничего ценного? Была бы какая-то добыча, тогда другое дело... А так латники занялись грабежом убогого лагеря Ренгаров, так что с десяток крестьян пошустрей изловчились потихоньку удрать. Остальные покорно ожидали своей участи - так и остались на коленях подле брошенного стана.
