Между двух огней - Эльденберт Марина (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Ты где? — Агент как-то мигом стал серьезным.
— На верхней аэромагистрали на скорости под сто пятьдесят.
— Ты это сейчас серьезно?
— По поводу аэромагистрали или по поводу бросить петь?
— По поводу бросить петь.
— Не знаю, — честно призналась я.
Когда Вальнар поставил меня перед выбором, я отказалась от него, не раздумывая. Просто потому, что не представляла жизни без сцены. Сейчас мысль о том, что мне придется расстаться с Рэйнаром, казалась дикой, сумасшедшей, невыносимой. Если я откажусь от него, я стану Люси — для Гроу, для публики, для всех, кто сходит с ума от истории «Мир без тебя». Я буду Артомеллой, Ильнир или Триаррис, буду влюбляться, гореть, умирать и снова воскресать, но меня самой уже не будет. Я стану сосудом для голоса.
Возможно, прекрасного, если все сложится наилучшим образом.
Но вне сцены пустым.
— Помнишь, о чем мы с тобой говорили? — неожиданно спросил Хейд.
— Когда ты отпаивал меня кофе и рассказывал про свою группу?
— Помнишь, — удовлетворенно заключил он. — Так вот, вспоминай почаще, когда в голову приходят такие мысли.
— А если бы у тебя встал выбор между группой и той девушкой? Быть с ней или выступать? Что бы ты выбрал?
— Тогда или сейчас?
— А это имеет значение?
— Наверное, нет.
Хейд помолчал, а потом все-таки продолжил:
— У нас все равно ничего бы не получилось, Леона.
— Почему? Вы оба жили музыкой.
— Как раз потому, что только музыка нас и связывала. И если ее убрать, остались бы просто она и я.
У нас с Рэйнаром было, скорее, наоборот. Пусть именно музыка привела нас друг к другу, но сейчас стояла между нами барьером, как Фервернский хребет.
Связывало нас другое — объятия до полыхающей кожи и ссоры до огненного рычания. Сумасшедшая страсть и удивительно хрупкая, как дрожащая на ветру паутина, нежность. Сбивающееся дыхание и шепот, долгие разговоры, которых может быть еще очень много, и падающие в небо звезды.
Боль и прощение.
Так мало времени вместе… И последний взгляд, от которого до сих пор горело огнем внутри.
— Но ты же хоть раз задумывался о том, что могло бы быть, если…
— Нет, — хмыкнул он. — Ни разу.
А я буду думать об этом всю жизнь.
Эта мысль меня пронзила так, что я почувствовала, как зашлось сердце. Представила, как могла бы сложиться жизнь Хейда, не уйди его девушка к другому. Возможно, он бы сейчас играл в составе известной группы, гремящей на всю Аронгару. А может, совмещал бы карьеру агента с выступлениями.
Наверное, у каждого в жизни есть человек, способный разрушить тебя до основания.
Своим уходом.
— Куда теперь? — спросил Валентен, когда я попрощалась с Хейдом.
— Домой.
Кажется, с облегчением вздохнули и капитан, и водитель.
— Леона! А мы тут с Рольгеном в аэрогонки режемся. — Танни вылетела мне навстречу, стоило открыть дверь. — Я его сделала!
Лидс появился в дверях следом за сестрой, и я помахала ему. То ли мы просто давно не виделись, то ли он выглядел еще моложе. Или общение с Танни на него так действует.
— Привет, — сказала я, привычно оттесняя обтирающего меня Марра. — Спасибо, что задержался.
— Ерунда. — Он махнул рукой и потянулся за курткой. — Надеюсь, скоро увидимся.
— Взаимно.
— Лузер, — заявила Танни и сложила руки на груди.
У Рольгена дернулась щека, но он лишь пожелал нам доброй ночи и вышел.
Я закрыла дверь.
— Что это только что было? — поинтересовалась у сестры.
— А что? Он продул.
В другое время, наверное, я бы объяснила. Но сейчас нам предстоял гораздо более серьезный разговор.
— Ты чего на меня так смотришь? — нахмурилась Танни. — Лодингер что-то еще выкинул?
— К счастью, нет, — ответила я. — Как ты смотришь на то, чтобы временно переехать в Скай Стрим?
Невысокая полненькая ассистентка только руками развела, когда я поинтересовалась, где Гроу. Специально приехала пораньше, потому что поговорить с ним хотелось до начала репетиции и наедине, но он в лучших традициях первого дня задерживался.
— Так дайте мне его номер! — в сердцах воскликнула я, когда девушка отказалась звонить и узнавать, когда он будет.
— Он никому не дает свой номер, — сухо отрезала секретарь, наградив меня колючим взглядом.
Круто!
Интересно, и как Гроу лично обо всем предупреждать, если найти его можно только по следам угасающих в ночи фар?
Дабы не сорваться на ни в чем не повинных девушках, развернулась и направилась к выходу. Но не в сторону гримерных, где могла столкнуться с коллегами, а в фойе, откуда для любого зрителя начиналась Мэйстонская опера.
В Зингсприде все было стилизовано под классику, а здесь… за старым фасадом скрывался ультрасовременный интерьер. Дневной свет проникал сквозь изломы окон и каплевидный прозрачный купол. Повсюду крохотные светильники, которые напоминали звезды. Во время представлений они не столько освещают, сколько искрятся в лучах витых спиралей и центральной 3D-люстры в виде спящего дракона. Но главная достопримечательность театра — стена-водопад. Сейчас это было просто толстое стекло во всю стену у главных лестниц и лифтов. Но когда раскроются двери для публики, хлынет вода, и в лучах подсветки на ней будут «оживать» легендарные исполнители и сцены из постановок.
Я снова буду одной из многих, кто войдет в эти двери через центральный вход.
И уже никогда — через служебный.
Не стоит тешить себя мыслью, что я смогу вернуться через два, три или четыре года. Уйти из постановки за несколько недель до начала репетиции — еще полбеды. Я не была уверена, что смогу петь в четырех стенах, не задохнусь на первом же куплете.
Когда тебя никто не слышит, говорить нет смысла.
А петь — тем более.
— Леона! Вот ты где! — Тарина подлетела ко мне так неожиданно, что я вздрогнула.
Солнечные лучи запутались в рыжих прядях, и те сверкнули медной проволокой.
— Мне секретарь сказала, что ты приехала. — Она сжала мою руку и заглянула в глаза. — Слушай, по поводу вчерашнего… я просто хочу, чтобы ты знала, что для меня ничего не изменилось.
Я улыбнулась.
— Что, даже не спросишь, что произошло?
Она покачала головой.
— Нет. Зачем? Я и так знаю, что ты не могла сделать ничего такого, что о тебе говорят и пишут.
Да, за ночь понаписали еще больше, но к этому я уже относилась как-то удивительно спокойно. Видимо, по сравнению с тем, что мне предстояло, «комплименты» по поводу Лодингера казались чем-то незначительным. Несмотря на заявление Рэйнара, скандал все равно раздули, так что оставалось либо расслабиться и не получать удовольствие, либо рвать на себе волосы. Я предпочла первое.
— Ты поэтому в гримерную не идешь? — спросила Тарина, когда мы направились к лестнице.
Я неопределенно пожала плечами.
— Но это же глупо! Думаешь, кто-то из нас тебя осуждает?
— Нет, — сказала я. — Не думаю.
И это была чистейшая правда. Поразительно, но решение отказаться от Люси выбило все мысли из головы, и я не думала о реакции коллег. Только сейчас осознала, как было бы больно, если бы кто-то из них цедил слова сквозь зубы, как секретарь Гроу, или прятал глаза, как его ассистентка. С опаской и раздражением.
За две недели, что мы были знакомы, Инис, Нерхан и Бентри… люди, которые ради меня готовы были отказаться от постановки и рискнуть своей профессиональной репутацией, стали для меня семьей. На совместных обедах и пойманных во время репетиций улыбках, в переглядываниях и жестах, комментирующих команды Гроу или поведение Юммера, мы удивительно сблизились. Поэтому я действительно не представляла, что кто-то из них от меня отвернется.
Но сегодня я приехала сюда, чтобы отвернуться от них.
И это тоже было больно.
Тарина не догадывалась об истинной причине моего уединения, поэтому только тепло улыбнулась и сжала мою руку.
— Тогда пойдем.
И мы пошли. До репетиции еще оставалось достаточно времени, хватит на то, чтобы все им сказать. Я рассчитывала сначала переговорить с Гроу, но с Гроу не получается, поэтому сначала сообщу им. Не знаю, что они подумают обо мне после этого, но, наверное, так будет лучше. Сомнительная реклама певицы, столкнувшей людей и иртханов, вряд ли принесет постановке пользу.
