Гимназия Царима - Сурикова Марьяна (книги полностью .TXT) 📗

Второй голос почти срывался на крик, казалось, ему сейчас очень плохо.

— Выдержит.

— Цахарис! Иногда мне самому кажется, что у тебя нет чувств. Даже рука не дрогнет! И ты так спокоен, невозмутимо выкладываешь эти кошмарные штуковины рядом с ней.

— Ощущай я дрожь в пальцах, и за годы практики не провел бы и половины операций.

— Это же орудия мясника!

— Они могут сойти и за хирургические инструменты.

— Ты понимаешь, о чем я. Ты ничегошеньки не чувствуешь насчет девочки!

— Чувствую.

— В это сложно поверить, даже зная о твоей способности ощущать страдания других.

— Тогда не верь. Как тебе легче, так и рассуждай, Олайош. Просто знай, владей я такой способностью, и забрал бы ее боль себе. Но позволить даже минутную слабость не имею права, у меня нет этой минуты. Если ты не можешь выдерживать ее мучений, я справлюсь один.

— Прости, Эсташ, прости. Сорвался. Сейчас возьму себя в руки. Я был не готов морально. Радовался, что она поправляется, считал лишний поход в лазарет в такой ситуации совершенно бестолковой и опасной для тебя затеей, не знал о твоих подозрениях. Но я уже собрался. Теперь говори, что мне делать, направляй, иначе я с собой не справлюсь. Буду слушать, не стану думать и спорить, буду лишь выполнять твои указания.

— Пожалуйста, запусти плетения, пора.

Я не ожидала ничего плохого от этого мягкого, обволакивающего и дарящего спокойствие голоса, я не готовилась к глухому звуку удара и новому всплеску невыносимой боли. Однако темнота оказалась милосердной, на этот раз я очень быстро перестала что-либо чувствовать.

— Маришка, ты меня слышишь? Маришка!

Приглушенный бас я бы узнала и по ту сторону межмирья.

Кровать прогнулась под весом Эстелы, а на лоб легла широкая ладонь подруги.

— Жара нет, и выглядишь уже не как покойница. Ну что не отзываешься, Маришка?

Мне принудительным образом раскрыли глаза, и, по счастью, я смогла не закрыть их обратно. Мир постепенно обретал очертания, пока обводила взглядом комнату, в которой оказалась, и девушку, сидевшую на моей постели.

— Ну вот же, вот же, очнулась! — Эстела от радости подпрыгнула, и кровать испуганно заскрипела. — Мне сказали, что ты скоро в себя придешь, но ты все спала и спала. Сколько можно? Пришлось будить.

Она нахмурила брови и весело погрозила пальцем:

— Надо больше находиться в сознании, так они заявили, а ты никак не желаешь просыпаться.

Девушка склонилась ниже и очень осторожно погладила меня по лицу:

— Как себя чувствуешь?

Я покачала головой, и движение далось на удивление легко.

— Сама не понимаешь?

Кивнув, заметила белое покрывало, закрывавшее меня до самого подбородка.

— А говорить можешь?

— Я… — Голос прозвучал хрипло, но без надрыва. — Могу.

— Ой, как же я рада! Жаль, тебя пока даже обнять нельзя.

Я окинула взглядом белую, до пят, рубашку Эстелы, а она отреагировала на мое удивление взмахом руки.

— Ерунда, это я тоже в лазарет загремела!

— Как загремела?

— Из-за веселина. Арис Лоран меня в коридоре вдруг подозвал, посмотрел так внимательно и спрашивает: «У вас кружится голова, тэа?» Она и правда кружилась последнее время, однако все равно показалось забавным, что он угадал. Еле смех сдержала. А он вдруг сказал: «Пока не стало хуже, отправляйтесь в лазарет». И все, я едва порог переступила, как меня на койку уложили и давай издеваться. Они называли это промыванием желудка и выведением веселина из организма. Хорошо, что ты уже очнулась, а то меня сегодня выписывают. Маришка, ты сохранишь одну тайну? Я просто ненароком такое увидала, пока они думали, что сплю. Решили, раз напоили снотворным, точно отключусь, но оно не подействовало. Слабовато, видимо, или это из-за веселина, с ним я могла сутки не спать. Так что, рассказать? Ты ведь умеешь хранить тайны?

Я кивнула, глядя на непривычно торжественное лицо Эстелы.

— Ночью, пока ты спала, сюда пришли арисы Лоран и Аллар, и Эсташ проводил операцию.

— Какую операцию?

— Вот с этой твоей рукой. — Эстела указала на мое плечо.

Я мигом стянула одеяло, чтобы узреть кипу белоснежных бинтов, облепивших руку от самого низа, включая пальцы, и до верха.

— Это гипс?

— Ага. Эсташ накладывал, а Аллар бинты подавал. Смотри, как аккуратненько сделано. Он сперва руку будто ломал, а потом загипсовал. Я притворялась, что крепко сплю, и сквозь ресницы за ними наблюдала. Хотела еще подслушать, но они тихо говорили, Аллар только один раз вскрикнул: «А если она этого не выдержит? Девочка едва с того света вернулась».

— Так и сказал?

— Да. Слушай, Маришка, а защитники исцелять умеют? Я думала, они больше по защите. Война, драка и все такое прочее.

Я потерла лоб, пытаясь что-то сообразить. Мысли двигались в голове туго и со скрипом, как плохо смазанные шестеренки.

— Зачем он ломал мне руку, а потом наложил гипс?

— Не знаю. Еще и ночью дело было, кабы не светильники, которые они вокруг постели зажгли, ничего и не разглядела бы.

— А почему с того света? Я же не умирала? Что случилось?

— Ты не помнишь?

Я лишь вздохнула в ответ, в голове была полная каша.

— Насколько знаю от девчонок, ты шла по коридору после консультации с Олайошем, а один из гимназистов в этот момент переносил реактивы из лаборатории. И он, представляешь, вместо того, чтобы все по правилам сделать, то есть поместить коробку в специальный герметичный сундук, а потом уже его оттащить учителю, все по карманам распихал и помчался. Мол, сундук слишком тяжелым показался.

Перед мысленным взором возник скачущий по полу бурый шарик.

— Шарик взорвался?

— Там реакция произошла. Он докатился до стены, а возле нее вроде баки стояли, их хотя уже унесли, но немного воды расплескалось. Понимаешь, шарик бы не взорвался в другом случае, а тут все совпало: и реагент, и вода, и ты.

— Случайное стечение обстоятельств?

— Трагическое, как заявил директор. Говорят, выглядело жутко, потому как тебя камнями придавило. Аллар велел позвать тен Лорана. Дальше вообще непонятно что было. Всех гимназистов из коридора выгнали, кто из преподавателей там оказался, помогали тебя вытащить, а кто-то в лазарет за врачом и носилками отправился, но врач не пригодился, в отличие от носилок, потому что Олайош с Эсташем тебя сами в лазарет принесли. Еще ходят слухи, будто защитник тебя воскресил, якобы нереально выжить было. Но ты сама знаешь, что наши теоны любят приврать. Как думаешь, Маришка, защитники умеют воскрешать?

— Никто не умеет воскрешать, — решительно ответила на это, а сама припомнила разговор с Селестой, когда подруга пыталась понять, не приходится ли Эсташ родственником некоему известному врачу Лорану, которым сам командир Этьен восхищался. Но после она пришла к выводу, что такое невозможно, ибо если он спасал гвардейцев, значит, имеет ранг военного доктора, но абы кому подобное звание не дадут, для этого нужно очень долго практиковать.

— Эстела…

— А?

— Я сейчас ничего не соображаю. В голове хаос полный. Давай молча полежим?

Наша веселушка прикусила язык, видимо, мой вид мог вызвать сострадание у кого угодно, даже у любившей поболтать гимназистки.

Я же очень быстро уснула, а проснулась из-за прикосновения к щеке — легкого, но вызвавшего щекотные мурашки по телу. Открыв глаза, увидела, что в пустой комнате царит полумрак, а над постелью склонился Эсташ.

Наверное, сон.

— Арис Лоран, — обратилась к сновидению, — уже ночь, раз вы мне приснились?

Кажется, только что было утро.

— Еще вечер, Мариона, я лишь заглянул к вам по дороге, убедиться, что гипс действительно можно завтра снимать.

— По какой дороге? — Я нахмурила лоб, напряженно размышляя о немаленьком расстоянии между жилой частью башен и лазаретом.

— По весьма дальней дороге, — подтвердил подозрения защитник.

Я присмотрелась к сновидению внимательней, отметив печать беспокойства на обычно невозмутимом лице, и усомнилась, что все еще сплю.