Гроза над Элладой (СИ) - Колосов Александр (бесплатные полные книги txt) 📗
— Каким делом, светлейший? — осторожно поинтересовался Арольт. Он, как и любой военный моряк, считал, что у военного флота может быть только одно дело — война.
— Они готовятся к отправке рабов в Ливию. Рабов и уэлей.
— А у тебя много рабов, светлейший?
— Мало, — вздохнул Фермопил, — зато уэлей — хоть отбавляй! Если следовать закону в точности, отсюда каждого раба мужского пола надо отправлять в Муэно.
— У нас то же, — кивнул головой Ульф. — В гнилое дело вы вляпались, светлейший, и нас втянули. Сгинем мы тут.
— Не скули, Великолепный! — огрызнулся полководец. — И не таких бивали! Ивоэриминов помнишь?
— С ивоэриминами легче было, — серьёзно сказал Ульф. — На равнинах нам воевать, не привыкать. А здесь, куда ни сунься, горы, овраги, ручьи… Непривычно. Сперва бы север Иберии взять, может, научились бы.
— Здесь научимся. Тогда и с иберами проще будет.
— Ну, это ещё когда… — начал, было, ветеран, но в шатёр в это время ввалился запыхавшийся Вапус. Согнул шею, колени, изображая почтительный поклон.
— Чего тебе? — скривившись от отвращения, поинтересовался полководец.
Жестокий, сластолюбивый и циничный Фермопил, каким бы скотом ни был сам, как и все прочие командиры Второй Имперской, презирал своего начальника обоза, брезговал его обществом. Да и кому мог понравиться этот трус, садист и обжора? Его подчинённые, и те старались держаться от Вапуса подальше; его боялись и ненавидели.
— Светлейший! — провизжал толстяк. — Сегодня ночью на меня напали туземцы!
— На тебя, бегемот? За каким дивом ты им понадобился? — удивился Фермопил.
Бестолковость и тупость Вапуса у командования Второй Имперской вошли в пословицы. Полководец давно бы сменил его, если б не прямой царский приказ.
— Я хотел сказать, напали на мой обоз, — поправился Вапус. — Повреждены или сгорели тридцать повозок с сеном и зерном. Покалечены и угнаны несколько лошадей. Ранено сорок семь человек, двадцать восемь убиты.
— Что-о-о?! — грузная туша Фермопила сорвалась с кресла и нависла над Вапусом. — А ты куда глядел, скотина?! Молчать!
Вапус в полном ужасе укрылся от начальника под столом.
— Да что же это такое?! — кричал светлейший, размахивая кулаками. — Во Фракии налёты, в Македонии налёты, не успели в Фессалию войти, опять налёты! Вапус, скотина, сколько их было? — он обратил к толстяку искажённое яростью лицо.
— Больше тысячи, светлейший! — воины донесли, что нападающих было около сотни, но, придя в ужас от гнева полководца, начальник обоза, на всякий случай решил произвольно увеличить число налётчиков. — Позволь заметить, великий, мы ещё легко отделались. Я тут же наладил отпор, возглавил моих доблестных…
— Короче!
— А начальник конницы и пальцем не пошевелил!
— А ну, пошёл вон, поганый наушник! — взревел полководец. — Стой! Какие потери у напавших?
— Не знаю, светлейший, — пролепетал толстяк. — Было темно, а они увезли с собой всех.
— Проваливай, и чтоб к вечеру сено было!
Фермопил ещё какое-то время бегал по шатру, охлаждая вспыхнувшее бешенство. Наконец, успокоился, присел к столу.
— Видали, что у меня за команда? — зло спросил он моряка и ветерана. — Видали, что за дела?
— Да-а, — протянул Бартоно, — если этот толстопузый соврал даже наполовину, вскоре тебе понадобится не один когопул, а вся армия. Похоже, против вас выступило ещё одно войско.
— Разумеется, — проворчал Ролоин. — Какой дурак решится на такую наглость, не имея надёжного прикрытия? Надо побыстрее взять это городишко, иначе туземцы зацепятся за него, подобно Коринфу.
— А если их войско неподалёку, светлейший? — спросил Ульф. — А если, во время штурма…
— Понял, сейчас же вышлю разведку. Чуть что — сожгу город и отступлю немного, да подтяну остальных. Входи, Расс.
Полог шатра откинулся, и в помещение, тяжело ступая огромными ступнями, влез Расс Вооди. Как и предыдущий посетитель, личный телохранитель Фермопила больше походил на шар, нежели на человеческое существо. Впрочем, были и различия: если Вапус смахивал на пузырь, залитый жиром, то Расса вернее было сравнить с железным шаром; мышцы на его теле выпирали так сильно, что он, казался одинаков со всех сторон. Фермопил отыскал этого двадцатипятилетнего парня в Кадисском порту, где тот работал грузчиком, в одиночку заменяя целую артель. Фермопил отдал его в обучение к Допу, и тому пришлось крепко потрудиться, пока из работяги-здоровяка, добродушного, будто объевшийся кот, проклюнулся поединщик. Силы он был неимоверной, но неповоротлив и медлителен, как вьючный верблюд. Доп гонял его до седьмого пота, лично придумал несколько специальных упражнений для выработки профессиональной ловкости воина. Потом принялся обучать рукопашному бою, затем фехтованию и верховой езде. Только после годичной учёбы представил он светлейшему нового телохранителя.
Было это в Египте. Десятерых сильных пленных вооружили и втолкнули в специальный загон, где их поджидал облачённый в доспехи Расс. Фермопил с интересом наблюдал за побоищем, сидя на специальной площадке на верху забора. Надо сказать, зрелище получилось коротким — Расс убил и перекалечил весь десяток в считанные минуты. Запустили ещё столько же, с тем же итогом. С тех пор новый страж ни на шаг не отходил от своего повелителя, а после гибели Допа, и вовсе стал тенью Фермопила.
— К тебе гонец, светлейший, — пробасил Расс, останавливаясь у входа и полностью заслоняя его своим телом. — От Берберка.
— Впусти, — Фермопил взглянул на Ульфа; взгляд полководца выражал полную покорность судьбе.
Мускулистый, высокий как мачта, негр в позолоченных доспехах Белых Султанов осторожно вошёл под свод шатра и склонился почти до земли.
— Говори, воин, — полководец обречённо вздохнул. — Что там у вас произошло?
— На нас напали, светлейший, — Султан склонился ещё ниже. — Сегодня ночью.
— Кто?
— Дивы, светлейший.
— Кто-о-о? Что ты мелешь, болван?! — От покорности судьбе Фермопил без промежуточных стадий перешёл к прежней ярости. — Ты надо мной издеваться приехал, сука?!
Негр рухнул на колени и ткнулся лбом в траву. Пробегая мимо, полководец в бешенстве пнул его в бок; негр не пошатнулся.
— Какие дивы? Ты будешь говорить, чёрная образина?!
— Он, скорее, не чёрный, а серый, — тихо сказал Арольт Ульфу. — Парень перепуган насмерть, и напугал его не светлейший.
Фермопил меж тем успокоился так же внезапно, как и взбесился.
— Продолжай, воин, — сказал он, плюхнувшись в кресло, и отхлебнув вина. — Какие дивы. Сколько. И что они натворили.
— Позволь говорить по порядку, светлейший, — вымолвил Султан; губы его тряслись, зубы негромко постукивали.
— Валяй!
— Ночью мы стояли на посту Оленьем проходе, светлейший. Я и три моих товарища. Ночь шла к рассвету. Вдруг прямо перед нами появились восемь всадников в белых одеяниях. Их кони мчались по воздуху, не касаясь земли, совершенно бесшумно. Не успели мы окликнуть их, как трое моих товарищей были стоптаны, но я увернулся и метнул копьё.
— Ну!
— Копьё пролетело сквозь тело всадника. Его огромный светло-серый конь промчался рядом. Холодная ладонь коснулась моего лица, и я потерял сознание. Потом мне сказали, что вторую цепь охранения они прорвали также быстро и бесшумно. Их видели все, кто стоял в дозоре, светлейший. Это дивы — мы ничего не могли с ними сделать.
Фермопил перевёл изумлённый взгляд с гонца на ветерана, потом на моряка.
— И что вы думаете по этому поводу там у себя? — спросил он.
— Все говорят, что мёртвые туземцы гневаются на нас. Что они выходят из могил, садятся на мёртвых коней и мстят нам. Воины боятся, светлейший!
— Ладно, проваливай! А вы что мне скажете, любезные собутыльники?
— Я думаю, что парень сказал правду, — промолвил Арольд суеверный настолько, насколько может быть суеверным старый моряк. — Помнишь, светлейший, Аллит рассказывал, как дивы в обличии туземцев истребили охрану Флика? Мне кажется та: если там орудуют дивы, то почему мы должны считать, будто здесь их нет? Страна-то одна.
