Везунчик - Романецкий Николай Михайлович (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Мы больше не встретимся, — сказал я. — Но тебе недолго ходить в одиночестве. Такие глаза пленят любого мужчину. И ты родишь своему троих. Поверь, это не худшая судьба для бывшей ведьмы. Лет пятьсот назад тебя бы просто отправили на костер.
Она словно спохватилась, словно только сейчас заметила свою наготу, укрыла одеялом вишенки и пушистый треугольник. Возле двери я еще раз оглянулся.
Зеленые глаза смотрели сквозь меня, и было в них что-то такое, чего я никогда не смогу понять.
— Прощай, ведьма-половинка! — сказал я. — Счастливых тебе детей! В «рубашках»! — И вышел.
Старуха в соседней комнате только-только начала копошиться на полу. Охранник возле батареи все еще был недвижен.
Я подошел к нему, пощупал пульс. Парень был жив, и смерть ему в ближайшее время не грозила. Если не нарвется на пулю в каком-нибудь деле…
Я оставил возле него ключ от браслетов и покинул это логово. Спустился по лестнице, прошел дворы-колодцы, вышел на Невский и принялся ловить такси. Сел в первую же остановившуюся машину.
— На Комендантский!
— У вас какой-то праздник? — спросил водила.
— Да! — Я улыбнулся ему. — Впереди праздник, каких мало.
На самом деле впереди меня ждала неизвестность, но на душе было спокойно. Потому что вместе с неизвестностью меня ждала женщина, которая не позже чем через девять месяцев родит еще одного ребенка в «рубашке».
И эту «рубашку»с него уже никто никогда не снимет.
Эпилог
Следующим утром я отправил Яне бандероль с ключом от ее квартиры и денежный перевод.
В тот же день мы с Катей перебрались в родное жилище, на улицу Кораблестроителей. Через порог я ее перенес на руках, как невесту.
— Я люблю тебя, — сказала она, когда я поставил ее на ноги. — И всегда любила.
— Я тоже люблю тебя. И всегда любил.
Мы занялись любовью прямо в прихожей, на ковре.
— Я очень виноват перед тобой, Катя, — сказал я потом. — Я был туп как сибирский валенок.
— Ты уже говорил это.
— И еще раз скажу… Я виноват.
Она лишь благодарно потерлась носом о мою щеку.
О приговоре, вынесенном дезертиру Ладонщикову, мы говорить не стали. На следующий день Катя вышла на работу.
А еще через два дня на имя Максима Мезенцева пришла повестка — меня вызывали в РУБОП, к следователю по особо важным делам Борзунову. Кате я бумагу не показал.
Когда я прибыл по вызову, меня тут же провели в кабинет следователя.
— Здравствуйте, Ладонщиков! — Седоватый мужчина со знакомым голосом достал из ящика стола и положил передо мной половину открытки с изображением обнаженной женщины.
— Здравия желаю! — Я достал из лопатника свою, приложил.
Конечно, это была не Инга — всего лишь фотомодель «Плейбоя» Анна Салтыкова, хотя к такому телу слова «всего лишь» не очень подходят…
— Играть, так уж до конца! — Борзунов кивнул на открытку-пароль. — Ну, рассказывайте!
Я узнал этот голос — передо мной сидел тот, кто командовал моим освобождением на даче в Елизаветинке. Мой последний работодатель… И я выложил ему все. Кроме Яны и Щелкунчика.
Он слушал внимательно.
В конце я спросил:
— Инга Нежданова была вашим человеком?
— Да, — сказал он.
— Как же вы ее не уберегли?!
Он пожал плечами:
— Инга вела себя в последние дни слишком самостоятельно. Многое делала вопреки приказам. Ваш рассказ лишь подтверждает это.
— А что ей оставалось делать! Вы-то не слишком спешили мне помочь!
— У вашей «Забавы» был номер, с которым вас не остановил бы ни один сотрудник правоохранительных органов. Не наша вина, что вы не стали пользоваться ею.
Ожил интерком:
— Сергей Николаевич! На закрытой — Москва.
Борзунов взял трубку, принялся слушать, коротко отвечая «Да!» или «Нет!». А я сидел и думал о том, что Инга отправилась в офис к Поливанову-Раскатову не потому, что нарушала приказы. Просто исчез мужчина, который любил ее, и помочь ей теперь мог лишь избыток адреналина в крови. Такая это была женщина, женщина, любящая ходить по минным полям, конь в малине…
Наконец Борзунов рявкнул: «Слушаюсь!»— и повесил трубку.
— Интересно, — сказал я. — Зачем Раскатов пошел на всю эту затею с компьютером-детективом? Ведь это лишь ускорило его разоблачение.
— Вы так думаете? — Борзунов усмехнулся. — Ничего нового к тому, что против него уже было, ваша детективная работа не добавила. Все это недоказуемо в суде. Зато он рассчитывал раскрыть нашего человека. И это ему удалось. Без Инги Неждановой обвинение при хороших адвокатах непременно бы развалилось. Все, что мы могли бы ему инкриминировать, это нарушение закона о запрете на коммерческую деятельность со стороны должностного лица. Так что ваша с ним последняя встреча закончилась, на мой взгляд, очень удачно.
— Иными словами, меня не обвинят в убийстве генерала Раскатова.
— Иными словами, никакого убийства не было. Генерал погиб в результате несчастного случая при чистке собственного оружия. Уголовное дело по факту смерти уже прекращено. В средствах массовой информации будет отражена именно эта версия. Если вы, конечно, не начнете искать второго Сергея Бакланова…
— Не начну, — сказал я. — А что будет со мной?
— Приговор в отношении Вадима Ладонщикова приведен вчера в исполнение. Но разве вы — он? Ваши нынешние документы зарегистрированы во всех государственных базах данных. Это все, что я могу для вас сделать. Вас устраивает такое решение вопроса?
Максима Мезенцева — Метальникова — Арчи Гудвина такое решение устраивало. Потому что другого не было: в любом случае капитан Ладонщиков был осужден по закону.
Многое между нами не было сказано, однако спрашивать не имело смысла — ответов я бы все равно не получил. В конце концов мне опять повезло, и это главное…
— Надеюсь, ваша… э-э… подруга не станет молоть языком.
— Жена будет молчать, — заверил я. И пояснил: — Мы через несколько дней вновь поженимся.
— Тогда примите мои поздравления, Мезенцев. И можете быть свободны.
Дома я сказал Кате, что у меня теперь другая фамилия и что нам надо снова пожениться. Она ни о чем не стала спрашивать.'
На следующий день мы пошли в загс и подали заявление. А еще через три недели, утром, перед уходом на работу, Катя сказала, что беременна.
Когда она ушла, я позвонил Яне в детский приют.
— Привет, марсианка! Это Макс. Помнишь, надеюсь, еще такого типа?
— Привет, Макс! — Она обрадовалась несказанно: это было понятно даже по телефону.
— Надо увидеться!
— Давай вечером. — Она обрадовалась еще больше.
— Нет, давай пораньше. Я приеду к тебе после обеда. Где находится детдом?
Она продиктовала адрес.
В два часа я подъехал к детскому приюту, через охранника вызвал Яну. Вытащил из багажника четыре больших пакета с игрушками.
— Это твоим питомцам.
— Ой, Максима, спасибо! Ты, похоже, разбогател?
— Ага. Отдаю долги!
Я только что потратил на игрушки четверть тех денег, которые реквизировал в сейфе на Семнадцатой линии. А остальные три четверти внес в банк на счет детского дома.
Занесли подарки в игровую.
— А где твои питомцы, марсианка?
— У них тихий час.
Я вполголоса выругался.
— Что такое? — встревожилась Яна.
— Можно пройти к ним в спальню? Я стерильно чист. Но если хочешь, могу помыть руки.
Она улыбнулась:
— Тебе очень надо?
— Очень!
— Ладно, пошли.
Она провела меня в спальню.
Маленькие человечки спали в кроватках, сопя и время от времени причмокивая. Будто сосали материнскую грудь…
— Сколько им лет?
— От полутора до трех.
— Кто из них самый несчастный?
Яна перестала улыбаться:
— Они все несчастны.
— А все-таки?
— Ты очень изменился, Максим… Ладно! — Она подвела меня к одной из кроваток. — Вот Антоша. Его бросила мать.
Антоше явно снились плохие сны. Личико его было хмурым, словно октябрьский день. Я достал из кейса первую шкатулку, склонился над ребенком, чтобы Яне не было видно, и открыл крышку.
