Месть Атлантиды (СИ) - "Extazyflame" (полные книги .txt) 📗
А к ночи начался самый настоящий кошмар. Слезы Элики усугубили его до критического состояния. Теперь еще претензии лучшего друга...
— Я знаю, зачем ты это сделал. Слухи во дворце распространяются очень быстро. — Домиций, презрев этикет, налил в кубок вина и так же уверенно сел в кресло, где любил проводить время принц. — Ты заковал в цепи принцессу наследной крови атлантов? Касс, что дальше? Выжжешь на ее коже клеймо рабыни? Я жалею лишь об одном. Что я предал ее доверие, уверяя в том, что ты не причинишь ей вреда. Что она доверилась мне и проявила покорность. Да лучше бы я позволил ей перерезать глотку всему нашему отряду, чем знать, что она будет так страдать в твоих руках!
— Эгоистичная девчонка не оставила мне выбора... — неуверенно ответил Кассий, все еще не веря словам Домиция.
— Эгоистичная? Знаешь, я мочал по ее просьбе. Если бы я только знал, что ты с ней сделаешь! Да известно тебе, что эта девочка места себе не находила, когда узнала, почему обидела тебя словом "варвар"? О том, как упрашивала меня не говорить тебе о том, как сильно ей стыдно за свои слова, потому что считала, что заслужила твое наказание, и не хотела, чтобы ты считал ее слова ложью во спасение?
И ты знаешь, почему я так легко довез во дворец амазонку атланской крови, которая родилась с мечом в колыбельке? Это была сделка. Я рассказывал тебе про двух атланток, которых пришлось отпустить. Она сама пришла ко мне умолять об этом. Не о себе, заметь. Потому что она самая благородная и справедливая наследница трона из всех возможных! Взамен позволила привезти себя в твои руки без капли сопротивления... Если б я только знал, что ты... Я бы отпустил ее в первый же день!
Кассий опустился на пол, чувствуя себя опустошенным. Проигравшим. Сердце сжали стальные тиски неотвратимости происшедшего.
— Дом, я не знаю, что мне делать. Я переступил черту. Я ненавижу себя за это... Что со мной?! Я бы забрал всю ее боль себе, если бы смог... Несмотря на то, что она со мной пыталась сделать...
—В..би тебя Лаки, — тихо выругался Лентул, подавшись вперед. — Когда уже, наконец, ты перестанешь прятаться за детскими претензиями по примеру своих царапин от ее пальцев?!Когда, наконец, ты найдешь смелость признаться сам себе?!
— В чем?.. — устало проронил принц Кассиопеи, устремив взгляд на лучшего друга. Но тот щадить его не собирался. Лишь грустно покачал головой.
— Именно в этом, Касс. В том, что ты без памяти любишь эту девочку.
Глава 21
Той ночью с ней творилось что-то невероятное.
Сны всегда смазывали окружающую реальность, заставляя забыть о некоторых аспектах действительности.
Во сне она не помнила кошмара своего существования. Во сне ее не держали ненавистные цепи, горло не сжимала проклятая полоска металла, а тело не терзали его яростные вторжения. Даже пробудившаяся жажда мести забралась в укрытие, словно затаившись в ожидании чего-то нового. Чего именно, оставалось только догадываться.
По венам, словно струилась огненная лава вместо крови. Быстро, воспламеняя спящее сознание, выгибая покорное первобытной страсти тело на постели, заставляя желать чего-то большего, а от того пугающего.
Проклятая Керра! Что она с ней сделала?..
Элика резко села на постели. Взмокшая, дезориентированная, еще больше напуганная своим внутренним состоянием. Машинально погладила шею... Нет, ошейник на месте. И цепи тоже. Ничего не изменилось. Впереди новый день, второй день ее унизительного существования в роли бесправной рабыни этого варвара.
Девушка закусила губы. Она не понимала, что именно произошло вчера между ними в купальне. И можно ли было это назвать насилием? Он был осторожен как никогда. Говорил слова, которые должны были ее успокоить. Почему она сказала Керре, что он ее принудил?..
Да потому что, по сути, именно так и было. Разве ее "нет" могло остановить принца?..
Разве он спросил ее разрешения? Нет. Он даже не осведомился о ее самочувствии. Только поудобнее закрепил цепь, стирая в кровь закованные в металл запястья, дабы ничто не мешало ему брать то, что он присвоил себе против ее воли. Что значили его осторожность и ломающие барьеры стойкости слова утешения?.. Она была для него рабыней. Рабской сукой, как он назвал ее несколько раз подряд. Захотел, ударил. Захотел, взял силой. Захотел, прижал к себе. Она лишь игрушка, зависимая от меняющейся воли своего хозяина. И остановился он лишь потому, что ее рыдания помешали достучаться до самой сути ее окончательного падения.
Непонятно, как ей удалось сдержать слезы. Наверное, лишь потому, что Амина проснулась тоже. Добрая, искренняя, надежда всей Кассиопеи, дай Антал ее правителю хоть каплю ее человечности и милосердия. Расстроенная не меньше Элики, словно чужая боль достала и ее до глубины души. Принцесса делала над собой горячие усилия, чтобы не показать всю боль своей капитуляции, но не потому, что считала служанку недостойной видеть ее слабость, а лишь потому, что не хотела причинять боль этой отзывчивой девочке, при одном взгляде на которую вся Кассиопея казалась ей не лишенной надежды на прощение.
— Доброе утро, Ами, —Элика натянуто улыбнулась одними уголками губ. — Помоги мне одеться, пожалуйста.
Обеспокоенная Амина поспешно бросилась к нише, скрывающей наряды своей госпожи.
— Какое выбрать платье сегодня?
— Все равно, Ами. Хотя... Есть там что-то черное? Посмотри, пожалуйста.
— Но ведь черный, цвет печали за преждевременно ушедшими... Разве нет? — Амина замерла возле ширмы, растерянно разглядывая переливающийся черный шелк.
— Будем считать, что я хороню свое прошлое.
Служанка недоуменно приоткрыла рот, но спорить не стала. Элика завела скованные руки за голову, помогая облачить себя в объятия траурного шелка. Амина расправила струящиеся складки платья, у которого оказался очень большой вырез, доходящий почти до пупка, и завязала ленту на шее, пустив концы свободно струиться по спине. Завершив работу, отошла на пару шагов, чтобы полюбоваться творением своих рук. Внезапно ее глаза расширились от удивления, смешанного со страхом, и она поспешно поднесла руку ко рту.
— Воительница Лаки!!!
— Где? — оглянулась Элика, в надежде увидеть явление демона этого мира воочию.
Но Амина смотрела во все глаза прямо на нее. Элика вскочила и, подойдя к зеркалу, с удивлением уставилась на свое отражение.
Черный шелк на смуглой коже, которая от переживаний и нервного истощения казалась гораздо светлее, выглядел, словно объятия подступившей к ней вплотную тьмы. Но, Антал Милосердный, как же красиво смотрелось это платье на ее теле! Подчеркивая соблазнительность изгибов, большие глаза, которые казались такими же зелеными, как и прежде, несмотря на отпечаток перенесенного страдания. Придавая коже оттенок легкой позолоты, делая утонченные черты лица еще красивее, а пересохшие пухлые губы розовыми, подобно лепесткам лотоса. Но главным было не это!
Стальная полоска ошейника не выглядела больше символом рабства. Скорее, дорогим колье. Даже цепи словно утратили свое значение, и казались донельзя неуместными на девушке, похожей на богиню. Наверное, так выглядела Криспида испокон веков, спускаясь на землю. И при виде своего царственного отражения стальные тиски отчаяния и безысходности словно разомкнулись, осыпаясь осколками металла, растопив лед волной воодушевления, позволяющего на недолгое счастливое время вновь ощутить себя внутренне свободной, не сломленной жестоким насилием, готовой дальше жить и бороться за свое счастье и свой покой. Впервые за долгое время своей неволи Элика улыбнулась, той знакомой улыбкой, которой ей приходилось улыбаться прежде.
— Воительница Лаки? — переспросила она, глядя на потрясенную Амину. — Ты мне льстишь. Посмотри на мои руки, разве это оружие? Нет. Это оковы рабства. Посмотри на мою шею, разве это латы небесного легиона? Нет. Это ошейник. Не говори ерунды.
