Вся правда о нас - Фрай Макс (книги бесплатно без регистрации txt) 📗

— Да, примерно так и есть.

— Красиво закручено. И теперь понятно, почему Мелифаро сказали какую-то ерунду про золотой и зелёный. На месте его сознания я бы уже много лет в голос орал: «Просто переоденься, и я всё прощу!»

На этом месте Шурф почти улыбнулся. Правда, не довёл дело до конца, но к тому шло, я своими глазами видел. Какой я всё-таки иногда молодец.

— Значит так, — бодро сказал я. — Если ты внезапно выяснил, что родился лютым злодеем, и никаких иных достойных способов самовыражения для тебя не существует, мы это как-нибудь переживём. В конце концов, должен же быть в Мире хоть один по-настоящему злой колдун. Просто для равновесия. На Лойсо теперь надежды никакой, его сюда куманскими пирогами с пэпэо [30] не заманишь, а ты справишься, я уверен. С твоим чувством ответственности и вкусом к поэзии может получиться просто отличный злодей.

— Что за?..

— Не перебивай, пожалуйста. Мне и так непросто: я пытаюсь думать. Поехали дальше. Что ещё такого ужасного тебе могли сказать? Что по твоей вине рухнет Мир? Вот это точно не беда, Вселенная велика, путешествий между Мирами никто не отменял, и даже если ты внезапно разучишься, я тебя отволоку, куда пожелаешь, не вопрос. Надеюсь, там у тебя и с работой будет полегче…

— Макс! Ну что ты несёшь?

— Чушь, конечно. Я тебя сразу предупредил, что у меня богатое воображение, самая страшная реальность с ним не сравнится… Но кстати о страшной реальности! Вот если тебе сообщили, что для достижения невиданного могущества придётся съесть меня, тогда, конечно, полная жопа…

— Что?!

— Извини. Задница. Но каким словом ни назови, а жрать меня я тебе не позволю. Разве что откусывать по маленькому кусочку. Изредка. Максимум пару раз в год. Так пойдёт?

— Успокойся, пожалуйста, — сказал Шурф. — Я вовсе не должен тебя есть — ни для достижения могущества, ни для поправки здоровья. И вообще никого, если это тебя тревожит.

— Немного тревожило, — признался я. — Думаю, ещё с тех пор, как ты рассказывал мне о нравах и обычаях Смутных Времён. Как вы тут все друг дружку жрали ради обретения могущества. Ну или не жрали, а только мечтали когда-нибудь сожрать. После этого признания я считаю тебя ужасным людоедом. И внутренне негодую! Но, как видишь, не пытаюсь навязывать тебе свои представления о правильном питании. Ешь кого хочешь, ты взрослый человек, а я, хвала Магистрам, не твой повар…

Шурф всё-таки рассмеялся. И это было отлично.

На самом деле, я вовсе не думаю, будто смех решает все проблемы, в этом смысле он ничем не лучше выпивки — позволяет немного их отсрочить, не более того. Просто я люблю поворачивать всё по-своему. Решил превратить драму в комедию, значит превращу. Хотя бы на пару минут. И эти минуты, отвоёванные у судьбы, мне дороги — как наглядное свидетельство торжества моей воли. Ну и как военный трофей. Их шкуру было бы приятно повесить в гостиной.

— Учти, такую херню я способен нести часами! — пригрозил я.

— Знаю, — кивнул мой друг. — Но на самом деле, я бы дорого дал, чтобы она оказалась правдой. Фантазия у тебя буйная, кто бы спорил. Но ты очень расчётлив. И благоразумно изобретаешь только такие проблемы, которые потенциально способен решить.

— Ну правильно. Что ж я, совсем дурак — неразрешимые проблемы выдумывать?.. Эй, только не вздумай говорить, что собрался умереть ещё до конца года. Всё равно не поверю. Если бы было так, ты бы сейчас не дурацкие черновики перед уничтожением проверял, а спешно приводил в порядок дела. Уж настолько-то я тебя знаю.

— Пожалуй. Нет, умирать в самое ближайшее время я не собираюсь.

— Уже хорошо.

— Да, конечно, — согласился он.

Но как-то без энтузиазма.

Я уже был готов взорваться: «Да выкладывай ты, не тяни, сам же знаешь, что не отстану!» — но не пришлось.

— Просто понимаешь, вышло так, что я сам себя проклял, — сказал Шурф. — Очень давно. И, к сожалению, не при помощи специального заклинания, отменить которое — дело техники. А просто усилием воли, по велению сердца. И, разумеется, не осознавая, что делаю. Я, кстати, в этом смысле вовсе не уникален, многие люди, чьи поступки кардинально расходятся с внутренним нравственным законом, попадают в подобный капкан и, таким образом, сами пускают собственную жизнь под откос. Я в своё время довольно много об этом читал. И, как уже говорил, смутно догадывался, что сам совершил нечто подобное.

— Ты сам себя проклял?

Мне хватило ума не добавить: «Всего-то?» Но меня охватило неописуемое облегчение. Подумаешь — беда. Как проклял, так и распроклял. Или как оно там называется. В общем, когда точно знаешь, чего сдуру натворил, можно начинать думать, как это исправить. Будь у меня настолько светлая голова и такой огромный багаж знаний, я бы уже придумал — вот прямо сейчас. Но Шурф и сам справится. Как только возьмётся за ум, испепелит эти свои дурацкие черновики и займётся делом.

Однако вслух я спросил:

— Но с какой стати тебе было себя проклинать? Совершенно не могу представить тебя за подобным занятием.

— На самом деле, можешь, — сказал Шурф. — Просто не хочешь. Что по-человечески понятно. Тем не менее, тебе известны ключевые факты моей биографии. Вот и подумай, какой из моих поступков ты бы не смог простить — не мне, а себе.

— Даже не знаю, что выбрать, — мрачно ухмыльнулся я. — Всё такое вкусное!

Однако как бы я ни валял дурака, шансов у меня не было. В смысле, я не мог не понимать.

— Так нечестно! — наконец сказал я. — Не за что тут себя проклинать. Да, ты убил лиса, которого перед этим подобрал, вылечил, вырастил и сделал своим другом — насколько звери и люди вообще могут дружить. Ноне от злости и не ради удовольствия, а только для того, чтобы сразу его воскресить, здоровым и помолодевшим [31].Ты же был совершенно уверен в успехе!

— Да, разумеется. И эта уверенность дилетанта непростительна в той же степени, что и всё остальное. Совершенно недопустимо намеренно делать ставкой в своей игре жизнь существа, которое всецело тебе доверяет. И ровно так же недопустимо переоценивать свои силы, когда берешься за столь серьёзное дело, как победа над смертью. Ребёнку такое ещё более-менее простительно, но я в ту пору был уже вполне взрослым человеком. И понимал, что делаю. Вернее, только думал, будто понимаю, но это в данном случае не смягчающее, а отягчающее обстоятельство.

— На самом деле, ты проклял себя за то, что ничего не получилось, — сказал я. — Всё остальное — дело десятое. И предательство доверия, и излишняя самоуверенность. Победа искупает всё, а поражение любую ошибку раздувает до размеров непростительного греха. Что-то вроде этого дурацкого урдерского закона Рроха, просто у них любым колдунам можно творить всё, что заблагорассудится, а в наших с тобой головах — только победителям.

— Да, именно так и есть.

— Это я очень хорошо понимаю.

— Знаю, что понимаешь.

Ну да.

— А что именно ты тогда с собой сделал? — спросил я. — В чём выражается вред твоего проклятия? Ты учти, я всё-таки знаю тебя уже довольно много лет. И вижу, что живётся тебе совсем непросто. А всё-таки с каждым годом всё лучше. И ничего такого, с чем ты не мог бы справиться, в твоей жизни, по-моему, уже давно не осталось. Я хочу сказать, на проклятого ты как-то не очень похож.

— Я и сам в последнее время так думал. Но оказывается, в некоторых случаях, когда человек достаточно силён, удачлив и живуч, проклятием он наносит вред не столько себе, сколько своей Тени.

— Тени? — растерялся я. — И что же случилось с твоей Тенью?

— Этого я не знаю. Подробностей Магистр Хонна мне не сообщил. Только сказал, что моя Тень, скорее всего, очень могущественное существо — если уж до сих пор жива. Но живётся ей определённо несладко. И её гибель — просто вопрос времени.

— Как это — гибель? Тень, что, может вот так просто взять и умереть?

— Иногда, получается, может.