Сибирский вояж - Мясоедов Владимир Михайлович (читать книги полные TXT) 📗
Запал у Олега наконец-то иссяк, и он смог остановиться, напоследок довольно шумно сглотнув. В пересохшем и содранном горле, давно не видавшем глотка воды, неприятно саднило. Однако безумный злобный смех, наполняющий каморку, угасать не спешил. Звуки истерического хохота метались между узкими стенами и низким потолком, причудливо искажаясь и создавая какое-то вообще уж инфернальное эхо. А источником данной акустической аномалии оказался писец, откинувшийся на стуле и всемерно отдавшийся процессу безудержного веселья.
— Ты искалечишь его? Ты?! Его?! Хах! О господи, ну насмешил! — сказал этот человек, когда все-таки смог немного успокоиться. А ведь до данного момента Олег полагал сию персону примерно такой же деталью допроса, как табуретка, на которой сейчас и сидел боевой маг. — Знаешь, а я хотел бы это увидеть! Как-никак, уже давно не инок, а ни разу по-настоящему Божественного чуда своими глазами так и не узрел.
— Брат Ерафим! — По лицу «злого» следователя пробежала волна ненависти, на сей раз — видимо, для разнообразия — направленная отнюдь не на волшебника. — Я бы попросил!..
— Хочешь — проси, хочешь — моли, хочешь — дикарские пляски с бубном устраивай. А только этот парень, если ты осмелишься вызвать его на дуэль, тобой в лучшем случае пыль со всего церковного двора вытрет. Хоть с артефактами, хоть без оных. И наплевать ему окажется на то, что у тебя четвертый ранг уже больше десятилетия, а ему третий лишь недавно присвоили. — Монах посмотрел на Олега и неожиданно ему подмигнул. Чародей аж дернулся от неожиданности. — Бык, он, знаешь ли, сильный. Вот только люди кушают говядину, а не коровы — человечину.
— По воле Господа все происходит в нашем бренном мире… — сделал замечание благообразный старичок.
— Молчите уж, брат Павел. Вы тогда умнее выглядите. — Секретарь, скорее всего бывший вовсе даже не секретарем, махнул рукой на пожилого священнослужителя. — Боже, неужели только я один тут могу понять, что человека, единоличного вынесшего как минимум полсотни османов и дюжину рожающих баб, без пыток пронять до самых печенок не получится?!
— А я и так не говорю всего, что хотел бы… — тяжело вздохнул благообразный старичок и очень грустными глазами уставился на Олега, который ерзал на выделенной ему табуретке и вытирал рукой выступивший на лбу пот.
В крохотной комнатушке из-за трещавшей в углу жаровни было действительно душно. Но если бы источника открытого огня не имелось, то мигом наступил бы полный дубак. Сибирская весна хоть и близилась потихонечку к концу, но внезапно решила напомнить, что она может быть весьма суровой дамой. Пятнадцатиградусные морозы вкупе с влажным ледяным морским ветром заставили людей взяться за отложенные лишь на днях в сторону тулупы. Наверняка монахи не раз и не два поминали «добрыми» и «теплыми» словами тех своих братьев, которые не нашли время лучше, чтобы начать в их обители ремонт системы центрального отопления.
— Вижу, что глух сей юноша к слову пастырскому и упорно отказывается понимать, что вред его бессмертной душе есть судьба много худшая, нежели тяготы, выпавшие на долю тела бренного… — продолжил старичок. — Он готов на нас с кулаками кинуться, но в своих поступках не раскается, дабы принять помощь в очищении от скверны. А если мы этого молодого человека хоть пальцем тронем, то нас самих мигом в число пособников людоловов запишут.
— Вот-вот. С османами, да еще не просто османами, а османами-пиратами, этот парень имел право делать что угодно. Хоть демонам скормить, хоть мыло сварить, хоть самому сожрать, — согласно покивал писец, на деле, судя по всему, имеющий как бы не больший чин, чем оба дознавателя. — Если кто-нибудь посмеет заявить, что по отношению к работорговцам может быть применена излишняя жестокость, то очередь желающих набить ему морду выстроится отсюда и до самой Москвы. Кащениты?.. Ну, тут сложнее. Просто вырезать какую-нибудь их деревеньку, не щадя ни старых, ни малых — не слишком большой грех. А доказательств принесения в жертву тех язычников, души которых еще можно было спасти, у нас нет.
— И не будет… — буркнул Олег, ерзая на слишком низкой и вообще какой-то неудобной табуретке, — если только сами не сфабрикуете, ибо я ничем подобным не занимался.
— Попридержи язык, бесово семя!.. — зашипел на него тот из монахов, который то ли идеально играл злого следователя, то ли и в самом деле являлся редкостно подозрительной сволочью. — Не забывай, контрактник, — я еще могу приказать тебя выпороть!
— И ты не забывай, вы меня уже третий час мурыжите, а сами голодному человеку даже чаю не налили! Возьму ведь и вправду вызову тебя на дуэль, чтобы по-быстрому прирезать и, как оправданному Божьим судом, больше до следующего раза с вашей братией дела не иметь! — вернул ему тяжелый взгляд чародей третьего ранга.
В одном секретарь, на деле оказавшийся таким же следователем, как и двое других священнослужителей, был прав. Сложно пугаться людям злых начальников, если до этого они видели своими глазами результаты работы по окопам тяжелой артиллерии вперемешку с высшей боевой магией, накатывающую на смертных со всех сторон армаду демонов, быстро приближающуюся землю без парашюта за спиной и прочие зрелища подобного толка.
— Хватит уже капать мне на мозги, они и так болят после того, как я несколько часов был вынужден возиться с двумя сотнями перепуганных баб, из которых относительно адекватными являлись в лучшем случае каждая вторая!
— Вы очень невежливо себя ведете, юноша, — мягко укорил чародея седобородый монах, и Олег немедленно почувствовал себя живодером, мучающим щенков и топящим котят ведрами. Эмпатия в умелых руках являлась страшной силой, а уж будь у пожилого священнослужителя достаточно времени — и за пару месяцев он бы точно вбил в мозги чародея привычку считать его мудрым и добрым наставником, чьим наставлениям надо следовать без пререканий. — Лично я на вас не обижаюсь, но поверьте, однажды такое поведение доведет до греха. Маленькая грубость может быть чревата очень серьезными последствиями в жизни.
— Простите святой отец, но мои запасы терпения исчерпались где-то на втором часу допроса, — сделал волшебник полагающийся по правилам хорошего тона реверанс в своей речи.
Мысленно он решил, что если у него при оформлении трофеев заберут больше половины добычи, то больше он ни разу в церковь иначе как под конвоем — ни ногой, и вообще перейдет в язычество. Комендант форта Стяжинск доказывает своим примером, что непреодолимой помехой в жизни данное обстоятельство не станет. Конечно, старый волхв имел некоторые проблемы с руководством, однако в своих владениях архимагистр практически всевластен и также имеет по дворцу в Москве и Санкт-Петербурге, куда регулярно наведывается порталом. А тех немногих приверженцев веры в древних славянских богов, которые все же имеются на подведомственной ему территории, архимагистр очень даже ценит.
— И не надо тут говорить, что мы просто беседуем. В это, по-моему, не поверит даже вон тот таракан в углу, который выполз из какой-то щели и теперь внимательно к нам прислушивается!
Развернувшийся на сто восемьдесят градусов со скоростью укушенной за хвост змеи благообразный старичок без каких-либо разговоров шандарахнул шаровой молнией в упомянутое насекомое, выползшее из-под плинтуса и нагло шевелящее едва ли не сантиметровой длины усами. Обои загорелись, а дерево обуглилось, но на общем фоне это оказалось совсем нестрашно, поскольку бдящая за стенкой группа вошла внутрь помещения, не заморачиваясь тем, чтобы открыть дверь. Или хотя бы ее найти. Ну в самом деле, зачем увешанным броней штурмовым автоматронам какие-то там проходы, если от цели их отделяет всего-то двойная кирпичная кладка? Они и так пройдут где хотят, благодаря магическому щиту даже не поцарапав краску.
Олег по достоинству оценил всю смертоносную грацию этих магических андроидов, когда завис в воздухе, распятый их стальными ручищами. Всего разумных машин в клетушку набилось четыре штуки, и каждая держала чародея за какую-нибудь конечность. И сертифицированный техномаг не сомневался: дерни они его руки-ноги в разные стороны — тело разорвет на очень неаппетитные кусочки. Однако выразить свое возмущение сложившейся ситуацией не мог, мешало нечто среднее между двуручным мечом и электрошокером, сунутое ему под подбородок одним из упакованных в черные прорезиненные латы бойцов, отставших от автоматронов лишь на долю секунды. Попытка хоть чуть-чуть шевельнуть челюстью немедленно закончилась бы ее же разрезанием, Олег ничуть не сомневался в том, что бьющий его кожу статическими разрядами клинок способен пройти сквозь кость, как сквозь масло.
