Что-то остается - Кузнецова Ярослава (книги бесплатно читать без .txt) 📗
— А тебя это останавливает?
Пауза. Я испугалась, что обидела его.
— Альса… — прошептал он очень тихо, — Это так трудно… словами… Если бы ты слышала!
— Все будет хорошо, — я перехватила его ладонь, — Просто несколько перестраховалась. Боялась, что не хватит. Зелье заставляет быстрее работать сердце, быстрее гоняет кровь. Какой-то маленький сосудик не выдержал. Пустяки. Надо подобрать необходимую дозу, но не увеличивать ее. Это можно сделать только опытным путем. Разве ты мне не поможешь? — Я пожала слабую руку. — Принеси полотенце. А то я тебе здесь все испачкаю.
— Альса, — не отставал он, — это правда? Ты ведь хочешь меня успокоить?
— Я так и буду сидеть, задрав голову? Пожалуйста, полотенце!
Вместо холодного полотенца по лицу моему прошелся горячий язык. О! только и подумала я. Затылок лег в подставленную лодочкой ладонь. Другая ладонь умостилась меж лопаток. Меня вылизывали, как котенка. Я замурлыкала.
— Альса, Альса, — бормотал между делом большой взрослый крылатый кот, — Где правда? Я слышу, ты хочешь меня успокоить. Я это ясно слышу.
— М-мм-м? Первую часть ты слышишь правильно. Вторую… м-м… неправильно.
— Неправильно?
— «Я хочу тебя» — ты слышишь верно. А вот «успокоить» — м-м!.. неверно.
Старый найлерт несколько исказил смысл фразы. Однако, Стуро понял. А может и не понял. Может, ему не было нужды искать в моих словах подтекст. Та ладонь, что грела спину меж лопаток, обнаружила шнуровку. Вторая спустилась ей на помощь.
Хорошо.
В комнате коротко прошипел обгоревший, провалившийся в масло фитилек. Последний отсвет исчез. Тьма кромешная. Уютно гудит печка. Ирги ушел. Надолго?
Стуро раскопал мое платье на спине и зачем-то засунул в прореху обе руки.
— Что ты там ищешь?
Засмеялась — и осеклась. Кое-чего там действительно нет. Нет даже намека. Скажите, вам приятно было бы трогать чьи-нибудь обрубленные культи?
Или я засну, или кровь потечет, или…
Или.
— Альса… Альса!
— Глупый, ты думал, я прячу их под платьем? Нет у меня крыльев! Ни вот такусеньких! Трупоедица я!
Он не дал мне вырваться. Сильный, козявище, когда захочет. Сгреб в охапку, прижал потеснее, так, что угловатый птичий киль его впился мне в грудь. Вместо разговоров принялся целовать.
О, Господи! Погляди на нас — мы дети твои. Твоему мудрому завету следуя, любим друг друга. По крайней мере, пытаемся. Дай, Господи, нам терпения и терпимости. Не оставь милостью своей, ибо слабы мы и неразумны.
И, пожалуйста, не надо больше неожиданностей… хотя бы на сегодня…
Ирги Иргиаро по прозвищу Сыч-охотник
Кабанятина наша закипела, я бросил три шепоти соли. Легонько стукнул Уна по любопытному носу.
— Нечего, парень.
Сварится, потом остынет. Тогда получишь.
Прохладненько. Размяться, что ли? Отхлебнул из бутыли — приятное тепло пробежало по глотке вниз, к желудку.
— А-р-р, — сказала Редда.
Эва. Огонек. Того — блуждающий. Кого эт’, извините за выражение, к нам несет? Придвинул поближе посох. Редда скользнула во тьму, Ун изготовился у левого колена опекаемого.
Совсем незнакомый, сталбыть. Ну-ну. Иди сюда, гость ночной, незваный. Иди. Поглядим, кто ты таков есть. И уж не взыщи, но, коли хозяюшке моей ты по нраву не придешься — я ее останавливать не буду.
Гость ночной оказался ингом. Здоровенным, белобрысым, бородатым. Правда, в отличие от моей, его борода была подстрижена, да и волосня лежала — того, поровнее, чем у Сыча-охотника. Цивилизованный, в общем, инг.
Фонарь он держал грамотно — слегка на отлете, но фонарь он все одно — фонарь, и от света в темноту глядеть… Гм. Ну да, то есть. И, между прочим, ингу сие положение тоже не нравилось, да только как ты по незнакомому-то месту в ночи пойдешь, без света?
— Слышь, мил человек, — пробасил инг, — Не подскажешь, где здесь Долгощелье?
Откуда ж ты взялся, приятель, с повадочкой такой? Вояка? Не, не вояка. Вояка к мечу привычный, а ты, друг, тяжесть на себе не таскаешь. Кинжал длинный, эдак ненавязчиво на поясе, пригнан ладно, да и идешь ты под него, не под меч. Телохранитель ты скорее. Либо — того. Наоборот, сталбыть.
— Долгощелье-то? — наморщил лоб Сыч-охотник, — Дак — того. Тута и есть, — повел рукой, локтем сдвинув посох еще на чуть ближе.
Редда за спиной инга приняла готовность.
— А ты, часом, не Сыч-охотник будешь?
— Он самый. Как есть Сыч, — косматый тил фыркнул, хлопнул Уна по загривку: — Лежать.
— Тебя-то мне и нужно, — кивнул инг, — Госпожа моя где?
— Какая такая госпожа?
— Альсарена Треверра.
— И-и! Барышня Альсарена? — Сыч-охотник ухмыльнулся, — Дак туточки, — кивнул на дом. — Дрыхнет. Почивает, сталбыть, — тут природная Сычова подозрительность проснулась: — А ты-то сам кто будешь? Че-то я тя раньше у нас не видал.
Ун приподнялся. Рожи у нас с ним, как у братьев-близнецов, цвет только малость разный.
— Я-то? Слуга господина советника Амандена Треверра, — ответствовал инг.
— Енто какого ишшо советника? Че ты мне голову-то морочишь? — обратился к Уну: — Ходють тута всякие середь ночи, вопросы задають…
— Баф, — согласился Ун.
— Из дома Треверров я, — инги народ терпеливый, — Имори меня звать. К Альсарене приставлен господином королевским советником, батюшкой ее.
Мы с Уном продолжали подозрительно на него щуриться, а Редда немного расслабилась, понимая, что сейчас делать для меня этого человека не надо.
— Кликни девочку, — попросил инг, — Скажи, Имори ее ждет.
Да, больше из него пока не выжать. Ладно.
— Эва, — Сыч-охотник качнул кудлатой башкой. — А коли не кликну? Умаялась с дороги, почивает… Ежели ты и впрямь с нею в Бессмараг приехал, как подружек ейных звать? Ну-коть?
— Ишь, недоверчивый, — улыбнулся в усы инг Имори, — Ильдир да Леттиса, коли о них речь.
— Кхм, — Сыч-охотник оглядел его скептически со всех сторон.
Дескать, вроде, девчонок знает, да вот чего б ишшо спросить, чтоб — того. Наверняка свой, то есть.
— Слушай, Сыч, — мягко увещевал инг Имори, — Госпожа моя домой не вернулась. Я ее искать вышел. В деревне сказали — сюда она ходит, в Долгощелье. Дорогу показали.
— Енто — того, — Сыч-охотник поскреб в бороде, — Понятно, сталбыть, — еще малость поразмыслил. — Ну, тады че? Садися вона, на чурбак-то. В ногах правды нет.
— Так что, не позовешь? — инга, похоже, начинало пробирать.
— Не, — мотнул башкой Сыч-охотник. — Не позову. Коли хошь — туточки подожди. Коли нет — ступай, мил человек, откель пришел. Барышня — она того. Уставши, то есть. И пущай — енто самое. Отдыхает. Она у меня — гость, во как.
— А ежели темнишь, Сыч-охотник? — прищурился инг Имори.
Пробрало тебя, любезный. Пробрало. А че, Сычик кого хошь доведет. Хе-хе, зря, что ль, старалися?
— Ночи-то осталось всего ничего, — ухмыльнулся тил тупой, косматый, — Хошь — жди, а хошь — енто. Того, — и кивнул ингу Имори за спину.
Инг Имори принял полоборота — ай, хорошо, грамотно! Редда улыбнулась, шевельнула бровями.
— Ага, — сказал инг Имори. — Серьезные у тебя псы, Сыч. Ладно, обожду до утра.
Вот и ладушки. А то — сам подумай, приятель, как я тебе барышню представлю? Со Стуро в компании?
Инг присел на чурбачок и осведомился:
— А ты что не в доме сам-то?
— Эва, друг, — Сыч наградил его новым подозрительным взглядом, — А гришь, из дома Треверров, — обождал малость и наставительно изрек: — Гость под крышей. Женска полу. Да — того. Привлекательный.
И потянулся помешать бульон.
На инга Имори сие произвело впечатление. Не половник мой, разумеется. Инг Имори покачал головой:
— Весьма похвальное решение. Весьма. А не холодно так, во дворе? У вас тут погодка, знаешь…
Ну да, инг-то — с Итарнагону. К теплу привыкши. Сыч-охотник ухмыльнулся:
— А для сугреву — о! — вытащил бутыль, обтер горлышко, — Э?
— Да ты основательно подготовился, — инг Имори улыбнулся, отхлебнул арварановки. — Ух, хорошо!
