Джинн и воины-дьяволы - Керр Филипп (версия книг .TXT) 📗
И он ушел. Смотался. Чтобы с ним не случилось что-нибудь еще. Столь же неправдоподобное и соответственно непригодное для отчета ее величеству.
— Слава богу, ушел, — сказал Финлей. — Он из тех тупоголовых чопорных англичан, из-за которых нас, всех остальных, так не любят во всем мире.
— А по-моему, он очень милый, — сказала Филиппа.
— Вы, мисс Филиппа, в каждом найдете что-то хорошее, — усмехнулся Джалобин. — Даже в распоследнем негодяе… — Он покачал головой. — Наверно, поэтому мы вас так любим. Ну-ка, дайте и я вас тоже обниму.
Филиппа прижалась к огромному животу Джалобина.
Нимрод повернулся к Хубилаю.
— Спасибо, что спасли нас, — сказал он и вежливо поклонился хану, одному из величайших правителей в истории. — Мы вам очень признательны. Верно, друзья?
— Еще бы! — подхватили все. — Огромное вам спасибо.
— Вы что-нибудь знаете о духах детей, которые томились здесь в заключении? — спросил Нимрод. — Что с ними сейчас?
— Они уже в пути. Возвращаются по домам, к своим близким, — ответил Великий хан. — Некоторым предстоит долгий путь. Но уверяю вас, все они непременно доберутся до цели.
— Позвольте кое о чем вас расспросить, — сказал Нимрод. — Как вам удалось вернуться в этот мир? Ведь после вашей смерти прошло много веков. И как связана с вашим возвращением эта золотая вещица, которую вы сами дали когда-то Марко Поло? Вы упоминали так называемую «сокровенную материализацию». Я, конечно, об этом слышал. Но как это работает?
— Меня очень тревожило, что дун симогут представлять опасность для будущих поколений. Поэтому я пригласил в гости Синюю джинн Вавилона и попросил у нее совета, — объяснил Великий хан. — Когда она гостила у меня в Китае, то предложила изготовить пять золотых слитков. Мы сделали их, причем запаяли в золото мои собственные ногти. Заклятие на слитки она наложила сама. Так что вернуться к жизни я могу только в определенных обстоятельствах. Такова ее воля.
— Но Марко Поло вы сказали, что золотые слитки сделал Янь Юй, — сказал Нимрод. — Вы хотели сохранить свою тайну? Чтобы никто не узнал, что вы сами — могучий джинн? Я прав?
— Марко был моим добрым другом, — ответил Хубилай. — Но он не понял бы истинную природу нашей силы. Он был человеком своего времени и, возможно, решил бы, что я колдун или что-нибудь похуже. Может, и сам дьявол. В четырнадцатом столетии европейцы были крайне суеверны.
— А воины-дьяволы? — спросил Нимрод. — Дун си? Что станется с ними? Не говоря уже обо всех духах и призраках, которых они поглотили по велению Иблиса и до сих пор держат в заточении в собственных телах. Что с ними будет? Разве они больше не опасны для человечества?
— Верно, очень опасны, — честно сказал хан. — В ближайшие несколько месяцев мне придется заняться изгнанием духов из их тел. Процесс этот будет непростым и крайне жестоким. Даже разрушительным. К сожалению, не все духи выживут. Большинство из них покинут эту землю навсегда.
— Наш близкий друг, тоже джинн, господин Ракшас, оставил на время свое тело, и дух его тоже оказался поглощен одним из этих воинов, — сказал Джон. — Он сможет пережить процесс изгнания духов из терракотовой армии?
— Сомневаюсь, — ответил хан. — Если бы я знал, какой именно воин поглотил вашего друга, я проявил бы при изгнании духа дополнительные меры предосторожности. Но в этой армии больше восьмидесяти тысяч воинов. Не думаю, что удастся найти среди них именно того, кто вам нужен. Мне здесь, в Сиане, и так предстоит большая работа.
— Бедный господин Ракшас. — Джон, сидя внутри Джалобина, закусил губу. — Он пытался отвлечь воина-дьявола в храме Дендур от меня и Фаустины. Уводил его подальше, чтобы мы успели сбежать. Мне так его не хватает…
Все услышали, как Джон-Джалобин сглотнул слезы.
— Мы все будем по нему тосковать, — кивнул Нимрод. — Он чудный и мудрый друг.
— Жизнь и смерть — это одна и та же нить. Просто на разных концах она называется по-разному, — сказал Великий хан. — Постарайтесь запомнить: была глина — стала чашка. Чашка полезна нам потому, что перестала быть глиной. В глухих стенах вырубают двери и окна, и помещение становится для нас полезным. Полезна пустота, небытие. Одновременно это и самая большая радость.
— Непонятно, — призналась Филиппа.
Великий хан погладил ее по голове.
— Слова правды всегда туманны, — произнес он — Но поверь, дитя мое, большие подвиги складываются из малых. Из таких, какой совершила ты.
— Она и вправду героиня, наша Филиппа! — подхватил Джалобин. И Джон, который по-прежнему находился в теле дворецкого, радостно с ним согласился.
— А еще, девочка, у тебя воистину великое сердце, — продолжал хан. — И в награду я дарю тебе эти земляничные тапочки.
Хубилай наставил длинный ноготь на ноги Филиппы, и на них появилась пара красивых туфелек-шлепанцев.
— Большое спасибо, Ваше Императорское Величество, — сказала девочка. — Но разве они земляничные? Они же золотые!
— Да, но пахнут земляникой, — возразил Великий хан.
— Как здорово!
— У меня к вам маленькая просьба, господин Хубилай, — сказал Джон устами Джалобина.
Великий Хан кивнул.
— Вы ведь будете проводить экзорцизм в музеях мира? Насколько я понимаю, после Сианя вы именно это и намерены сделать. Пожалуйста, освободите духа из храма Дендур в музее Метрополитен в Нью-Йорке. Это мой приятель, Лео Полита, он был Ка-слугой в этом храме сто пятьдесят лет. Если можно, избавьте его от этих обязанностей. Вы не против?
— С удовольствием выполню твою просьбу, — ответил Великий хан.
— Спасибо! — Джон просиял. — Большое спасибо!
— Что ж, думаю, нам пора домой, — сказал Нимрод.
— Надеюсь, мама уже вернулась! — воскликнула Филиппа. — Я так по ней соскучилась! По ней и по моей джинн-силе. Я без нее как без рук. Или даже без одежды.
— Ага, ты чувствуешь себя голой! А мне-то каково? — донесся изо рта Джалобина недовольный голос Джона. — У меня даже тела нет. Теснимся тут с Джалобином. А он точно слон в посудной лавке.
— Буду признателен, если вы, молодой человек, оставите свои личные наблюдения при себе, — негодующе сказал Джалобин. — Джонни, я вынужден делиться с тобой самыми интимными тайнами, и это, знаешь ли, не всегда приятно.
— Я вас понимаю как никто, — отозвался Финлей.
Смерч нес их над Тихим океаном, а потом над всем Североамериканским континентом. Приземлившись глухой темной ночью в Центральном парке, все стали прощаться.
— Ты не хочешь зайти к нам в гости? поздороваться с мамой? — спросила у Нимрода Филиппа.
— В другой раз, — ответил Нимрод. — Надеюсь, отец ваш за это время поправился, мама вернулась, и всем вам есть что сказать друг другу. Так что мы вас на некоторое время оставим одних. В узком семейном кругу.
— А как же господин Ракшас? — спросила Филиппа. — Когда мы уехали, его тело осталось в комнате Джона. Что случается, когда джинн умирает? Его хоронят?
— Поскольку это случилось в доме вашей мамы, она сама решит, как лучше все организовать, — сказал Нимрод. — Скажите ей, что я позвоню из Лондона. И обязательно прибуду на церемонию погребения.
После того как Филиппа обняла на прощание Джалобина и Нимрода, дворецкий позволил Джону — перед тем как мальчик покинет его тело — попрощаться с Финлеем и поблагодарить его за все, что он для них сделал.
— Было познавательно, — сказал Финлей с явным намеком.
— Что ты теперь станешь делать?
— Навещу отца, — ответил Финлей. — Нимрод прав. Надо попробовать с ним помириться. А осенью поеду грызть гранит науки. Пансион-то проплачен. — Финлей и Джалобин-Джон обменялись рукопожатиями.
После этого Джон переместился в тело сестры. И вот Филиппа сошла со смерча, а Нимрод, Джалобин и Финлей полетели дальше в Лондон.
Джон и Филиппа отлично ужились в одном теле на протяжении нескольких минут — пока добирались от Центрального парка до дома Гонтов на Восточной 77-й улице. В конце концов, они были близнецами, а у близнецов редко бывают друг от друга тайны. Кроме того, они решили, что обмениваться мыслями не так уж плохо: так они смогут быстро и подробно, без лишних объяснений узнать, что делал каждый из них за время разлуки.
