Грани судьбы (СИ) - Шепелев Алексей А. (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Нет, не над воспитанием наёмников отец Сучапарек ломал голову. Все его мысли занимало другое: как изловить проклятых изонистов. Словно нарочно погода испортилась столь основательно, что о воздушной разведке и думать было нечего. Гиппогриф испуганно ржал, храпел и артачился. Взлететь его не могла заставить даже плеть. Конечно, на всякое упрямство можно найти управу. Кочевники непослушным лошадям без лишних переживаний втыкали в круп кинжал, после чего до тех моментально доходило, что предназначение скотины — везти своего господина-человека куда надобно, и как можно быстрее. Но инквизитор быстро понял, что проку от этого будет немного. Низкая облачность сводила преимущество передвижения по воздуху практически на нет. Быстрые сумерки её окончательно обессмыслили. Сквозь толщу свинцово-серых туч не мог пробится свет ни звёзд, ни лун. А ведь как раз на эту ночь у Иво приходилось полнолуние. Почему же богам не было угодно явить милость?
Отец Сучапарек делал всё что мог для успеха погони. После того, как утихла гроза они всё же перелетели из замка Бук в лежащий ещё дальше к западу Керни, где правил Малгадуд. По просьбе инквизитора, равносильной строгому приказу, тан разослал гонцов по всем принадлежащим ему деревням, чтобы узнать, не проезжали ли где подозрительные путники. После заката воины стали один за другим возвращаться с дурными вестями: беглецов нигде не видели.
Или проклятый Изон хранил их от погони?
Каждый инквизитор был не только воином, но и жрецом. Поэтому отец Сучапарек отлично знал, что против воли бога человеку идти не возможно. А Изон, проклятый на все времена, всё-таки был богом, да и пока ещё живым, не мёртвым. Уж это-то инквизиторы знали не хуже, чем изонисты, хотя на людях всегда утверждали обратное.
Но Верховный Инквизитор провинции — не просто жрец, а жрец высокой степени посвящения. Потому знал Сучапарек и другое: против воли бога человек не может идти только в одиночку. А вот если за тобой поддержка другого бога, тут с первым можно и поспорить. Больше того, бывает и так, что в битве богов человек получает уникальный, невозможный шанс: стать не просто фигуркой в божественной игре, которую рука хозяина двигает как ему нужно, но проявить свою волю и тем определить исход этой игры. Защитить перед великими силами свои интересы.
Такой шанс выпадал, конечно, немногим. Да и выпадал ли он кому-то вообще — сложно сказать. Сучапарек знал немало древних легенд самых разных народов, легенд красивых и поэтичных, но… Было это или не было — кто теперь скажет? Да и ни к чему Верховному Инквизитору Толы излишняя гордыня. Конечно, приятно воскликнуть: "Дайте мне точку опоры, и я переверну всю Вейтару!" Звучит красиво, да и наверное, в веках останется: бродячие сказители таких слов не пропустят, по всему миру разнесут. Вот только зачем её вертеть-то? Что с этого ему, отцу Сучапареку, прибавится? Непонятно. А раз непонятно, то и не нужно. Пусть мир живёт, как живёт. Сейчас цель у него скромная: догнать беглецов. Будут иные цели, придёт время подумать и о других средствах.
Настроив себя таким образом, инквизитор направился в замковый храм. Как и подобало воину, тан Малгадуд почитал Аэлиса. Сучапареку это не мешало и не помогало: отцы-инквизиторы не были слугами какого-то определённого бога, они выполняли наказ нынешнего пантеона о том, что иным богам, кроме ныне существующих, на Вейтаре молиться не должно, а потому могли совершать службу в храме любого из божеств.
Пожилой священник в тёмном балахоне снял с дверей тяжелый навесной замок и почтительно распахнул их перед гостем.
— Почтенный отец желает моего сослужения?
— Нет, я хочу помолится в одиночестве. Ты можешь быть свободным, всё необходимое у меня есть.
— Как будет угодно почтенному отцу.
Приволакивая левую ногу, жрец Ренса удалился. Лицо старика было изуродовано старыми шрамами, видать, из бывших рубак. Обычное дело, кому из вояк повезло дожить до старости часто в священники уходят. Лучшую долю себе после смерти вымаливают. Оно понятно, в чертогах Ренса намного повеселее, чем в мрачном сером царстве Аэлиса. Да только судьбу перехитрить сложно. Много желающих, да мало приглашенных. Не за всякого воина Ренс перед богом смерти слово замолвит. Даже не за всякого священника. Только каждый себя этим не всяким мнит. Другие ладно, а уж ему-то непременно повезёт.
Размышления о грядущей судьбе замкового жреца не мешали Сучапареку приготовиться к молитве. Инквизитор растравил на алтарном камне и зажег свечи, воскурил благовонья. Опустившись на колени, он предался молитве.
Как долго отец Сучапарек взывал к Ренсу он и сам не знал. Храм располагался в дальнем углу замка, сюда не долетали посторонние звуки, разве что дождь нудно барабанил по толстым каменным стенам и закрытым слюдяными пластинками узким окнам-бойницам. Время словно остановилось. Наверное, уже минула полночь. Замок Керни спал, бдили лишь часовые на стенах. По крайней мере, обязаны были бдить.
Всё было тщетно. Инквизитор не чувствовал никакого ответа. Ренс не пожелал помочь своему слуге.
Сучапареком вдруг овладел гнев. Все против него. Даже боги.
Будь всё проклято!
Охваченный порывом раздражения, он смахнул с алтаря оплывшие свечи. Задрал лицо к скрывшемуся во мраке куполу храма и проорал срывающимся голосом:
— Кто-нибудь! Хоть кто-нибудь, помогите мне найти беглецов! Дайте мне след! Я отдам всё, что у меня есть.
Хриплый крик отразился от стен многократным эхом.
Налетевший непонятно откуда порыв ветра погасил те свечи, которые не попали под взмах длани отца Сучапарека. Храм погрузился во тьму. Поднимавшийся с колен инквизитор вдруг пошатнулся, потерял равновесие, тяжело рухнул, крепко ударившись головой об алтарный камень, и замер без движения.
Серёжка вбежал в палатку, рухнул на пол лицом вниз и разрыдался. Худые плечи содрогались от плача.
Зачем он только пошел к костру. Надо было сразу возвращаться к себе и лежать тихонько в уголке. А теперь он стал всеобщим посмешищем.
От обиды щипало в горле. Над ним смеялись. Наверное, его считают глупышом, который путается под ногами у взрослых и мешает делать своё дело. Конечно, они вон какие здоровые, небось известные вояки. Освободили Анну-Селену, освободили Риону. Они, наверное, освободили бы и Ская, и Серёжку, если бы мальчишка вёл себя смирно и спокойно. А то, что он не мог вести себя смирно и спокойно, им казалось детской глупостью.
Да разве Серёжка убежал на войну, чтобы прославиться и стать героем? Нафиг не нужна ему вся эта слава. Пусть кто хочет забирает, он отдаст всё до последней капли и жалеть не станет. Просто, выбора другого не было. Он должен был отомстить за гибель родителей, иначе какой же он сын. Он должен был защищать Анну-Селену, иначе какой же он друг. Он должен был выпустить дракона, иначе… иначе… А что, он долен был спокойно смотреть как его голодом морят, что ли?
Кто-то вошел в палатку и присел рядом с Серёжкой. Наверняка Балис Валдисович. Сейчас, наверное, будет утешать. Конечно, он-то понимает, что Серёжка всё это делал не чтобы героя из себя строить. И Мирон Павлинович понимает, и Наромарт. А для остальных он, конечно, смешная и забавная игрушка, вроде обезьянки.
— Серёга, кончай дурить, — неожиданно произнёс вошедший Сашкиным голосом. — Ты же не девка из-за всяких дураков слёзы лить.
— Отстань, — всхлипнул мальчишка. — Тебе-то что?
— А то. Я же понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
В душе у Серёжки боролись благодарность и злость. Сашка был нормальным парнем, никогда не делал ничего плохого. До похищения Серёжка относился к нему очень дружелюбно. Но сейчас мальчик был разозлён на всех и вся. И в сочувствии от казачонка нуждался не больше, чем рыбка в зонтике. Понимает он…
— Понимаешь… А тебе пятки когда-нибудь огнём жгли?
— А тебе пальцы в тиках ломали?
Всхлипы Серёжкины как ножом отрезало. По инерции он ещё пробормотал:
— А тебе — ломали?
И услышал в ответ:
— Думаешь, я это придумал, чтобы тебе героем показаться?
