Чудовище Цеплин (СИ) - Ронис Тай (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
— Как ты сюда попала? — спросила Нора.
— Я не знаю. Сначала было темно, а потом стало немного светлее, и я услышала, как ты всхлипываешь.
От её слов и её голоса Норе снова захотелось заплакать, но она взяла себя в руки.
— Но как это произошло? И… Кто же ты?
— Я не знаю, — прогнусавила гостья. — Я Донная Птаха.
В коридоре послышались торопливые шаги нескольких людей. Вернулся охранник с подкреплением. Они открыли дверь, внутрь вошел один и осветил все углы, чтобы убедиться, что других нежданных посетителей нет.
— Ты, — ткнул он светящейся палкой в Птаху. — Сними капюшон и покажи руки, чтобы я их видел.
Пришелица подчинилась, охранники и Нора с удивлением увидели, что у неё четыре огромные мускулистые руки с длинными гибкими пальцами. Казалось, она могла бы раскрошить в объятьях всех трёх охранников, если бы захотела, и они это тоже поняли.
— Выходи.
— Я хочу остаться с ней, я не хочу быть одна…
— Твои желания мало кого волнуют, красотка. Выходи.
Птаха подчинилась, семеня к двери мелкими шажками. Нора слышала, как открылась дверь соседней камеры, как охранники велели Птахе войти туда, а потом переговаривались в коридоре, рассуждая, позвать ли охотника из гильдии прямо сейчас или подождать до утра.
— Эй, ты там? — послышался приглушённый расстоянием и двумя дверьми голос.
Нора догадывалась, что обращаются к ней, но отвечать не спешила. Она не понимала, что произошло, откуда взялось это странное существо, и что с ним — точнее, с ней, — будет дальше. Вдруг охотники сочтут её опасной и уничтожат? И хотя Арпад утверждал, что если монстр не агрессивен, его никто не трогает, Донную Птаху могли счесть опасной только за обстоятельства её появления.
— Ты там? Или ты ушла? — в противном скрипучем голосе послышались жалобные плаксивые нотки, и Нора, почувствовав, как подступают слёзы к её собственным глазам, сказала громко:
— Здесь я, куда я денусь…
— Заткнитесь там! — прорычал грубый мужской голос из одной из соседних камер.
Донная Птаха заплакала в голос, слушать это было невыносимо не только из-за жуткого звучания её голоса, но и из-за неподдельного горя в её интонациях. Другие заключённые проснулись, и стали грубо возмущаться, и Нора, изо всех сил перекрикивая их голоса, пыталась успокоить Птаху и уговорить потерпеть. Она боялась, что охранники могут навредить невесть откуда взявшемуся монстру, лишь бы навести порядок в доверенном им секторе казематов, но те, видимо, привыкли проявлять осторожность, и вскоре Птаха немного притихла. Нора не знала, уснула ли она, сама она до самого рассвета глаз не сомкнула. Она думала, не появится ли из тёмного угла кто-то ещё. Рассуждала о том, кем же может быть эта Птаха, и будет ли у неё возможность когда-нибудь это узнать.
Утром, когда ей принёсли завтрак, она спросила у охранника о гостье, но он ничего не знал. Сама Птаха молчала, лишь её негромкое ворчание послышалось, когда ей принесли еду. Ещё через некоторое время явился охотник из гильдии, а с ним — одна из счетоводов и два охранника. Они сначала пришли к Норе, расспросили её о ночном происшествии, потом направились к Донной Птахе, и довольно долго допытывали её. Потом они ушли, ничего не сказав, но вечером, незадолго до ужина, охранник спросил у Норы, не возражает ли она против соседства. Она удивилась, что её мнение что-то значит, и согласилась. Птаху вернули в её камеру, и теперь они могли разговаривать, не тревожа других заключенных.
— Так откуда ты взялась? — в очередной раз спросила Нора.
— Не знаю.
Казалось, Донная Птаха родилась вчера. Она ничего не знала о себе самой, но при этом неплохо была осведомлена об устройстве мира, об Ахаонге, гемофилах, драконах и других чудовищах. Нора подумала, что это что-то вроде амнезии, но саму Птаху её потеря памяти, кажется, ни капли не беспокоила. Иногда она замыкалась в себе и отказывалась разговаривать несколько часов, а потом сама возобновляла беседу.
Нора знала, что их кто-то подслушивает: раз или два она слышала осторожные шаги за дверью, которые были всё же недостаточно тихими. Но её это не беспокоило: что касалось Донной Птахи скрывать ей было нечего, она сама мало что понимала. Единственное, что её немного огорчало, это тот факт, что их знакомство вряд ли продлится долго. Несколько дней, неделя, может, месяц… Но когда наступит её очередь, и Офли изучит все материалы по её делу, состоится суд, после которого она отправится…
Об этом Нора думать не хотела. Мысли о собственной судьбе вызывали у неё слёзы, а когда она начинала плакать, к ней присоединялась Птаха, и тогда Норе становилось ещё горше. У них с этой странной пришелицей установился какой-то странный контакт: они очень остро чувствовали друг друга. Иногда Норе казалось, что она просто сошла с ума, и Донная Птаха ей мерещится. Но охранники тоже её видели, она исправно съедала свою порцию еды, когда приносили, и казалась вполне реальной. Но у Норы всё равно были сомнения.
Она уже потеряла счёт дням, и ей казалось, что она всю жизнь проведёт в этой темнице, как вдруг однажды после завтрака за ней пришли двое охранников.
— На выход, — скомандовал один из них Норе.
— Не оставляй меня, я не хочу быть одна, — заныла Птаха.
— Ты тоже можешь пойти, — сказал ей охранник. — Только не делай глупостей.
— Куда мы идём? — дрожащим голосом спросила Нора.
— Тебя желает видеть верховный счетовод, госпожа Офли.
Нора задрожала от беспокойства, но продолжила идти. Может, у Офли появились к ней вопросы, а может, сразу будет суд. Нору держали в неведении, как будто это её не касалось, а может, это уже было частью положенного ей наказания за убийство Тои Игараси.
Они покинули подземелье, и серый дневной свет резанул по глазам. В вечном полумраке подземелий Нора почти забыла, на что похож настоящий день. Воздух показался ей горячим и сухим, даже кожу начало покалывать от света, хотя окна были залеплены снегом. Нора дышала полной грудью и у неё закружилась голова от избытка свежего воздуха, страха и нахлынувших эмоций. И она вдруг поняла, что если Птаха будет с ней рядом, она не сможет вести себя перед верховным счетоводом разумно. Она будет всё время плакать, жалея себя, но именно сейчас ей нужно собраться с силами и приготовиться к борьбе. Решение ещё не принято, и Нора должна привести все возможные доводы в свою пользу. Возможно, удастся договориться о другом способе возмещения — такое тоже бывало, ей Арпад рассказывал. Но для этого ей нужен трезвый разум и крепкий дух. А она совсем расклеилась в последние дни.
— Птаха, может, ты всё же подождешь меня внизу? — попросила Нора. — Я вернусь к тебе довольно скоро.
— Я не хочу быть одна… — прогнусавила та.
— Ты не будешь одна. Думай обо мне, как будто я рядом. Воображай, что мы разговариваем, а потом расскажешь мне, что я пропустила, ладно?
— Но я…
— Я не оставлю тебя одну, я обещаю, — от этих слов у Норы внутри что-то больно кольнуло, но у неё не было времени разбираться с этим. — Пожалуйста, подожди меня внизу, Птаха.
Та согласилась с явной неохотой, и Нору повели дальше наверх. С уходом Птахи страх усилился, но сил, хоть и незначительно, всё же прибавилось.
Её привели в большой светлый кабинет с длинным овальным столом. Во главе стола сидела госпожа Офли, на некотором расстоянии от неё — Арпад Фаркаш. По другую сторону от счетовода сидел Трог Маюц, и он жестом указал Норе место рядом с ним. Она не без труда отодвинула тяжёлый стул дрожащими руками и села. "Соберись. Немедленно, — приказала она себе. — Сейчас может решиться очень многое".
Напротив Офли расположился незнакомый Норе мужчина, на первый взгляд привлекательный — смуглый, стройный, с живым блеском в глазах. Но неравномерная седина в его длинных черных волосах делала его похожим на скунса.
— Мы ждем ещё одного человека, — пояснила Офли Норе. — И тогда мы начнём.
Нора кивнула, нервно потеребив кожаный браслет на левом запястье. Она заметила, что у Арпада браслета уже не было, его отпустили. Она была рада этому факту, значит, он не сильно пострадал от её действий. Она потёрла воспалённые глаза, окончательно привыкая к дневному свету. Серое небо за окном было очень светлым — значит, окно выходит на юго-восточную сторону. Странно было осознавать, что там, за плотными зимними облаками, прячется яркое солнце. Норе захотелось подойти к окну и выглянуть наружу — уже много дней она не была так близка к свободе. И одновременно так далека.
