Немезида - Елена Рейн (читаем книги TXT) 📗
Состояние сына быстро ухудшалось, это обусловлено активным ростом опухоли, что приводило к повышению внутричерепного давления в отдаленных областях головного мозга. Родион жаловался на постоянные мигрени, частые головокружения, нарушение координации. Мать не могла слушать его постоянные просьбы помочь ему, ведь это не в ее силах. Каждую ночь она выла в подушку и рычала от бессилия. Ее ребенок умирал. А тут шанс…
– Что вы со мной сделали? – произнесла девушка.
Данный вопрос заставил женщину вздрогнуть и возненавидеть себя с еще большей силой.
– Я…
– Правду…
– У тебя открылось сильное кровотечение при повреждении крупных кровеносных сосудов во время операции, которое невозможно было остановить, поэтому я вынуждена была провести экстирпацию матки.
– Что… это… значит?
– Это удаление… удаление матки… – сказала Агафья Петровна, закусывая губу, чтобы не выдать своих эмоций.
– Как? Почему? Так не должно было произойти… со мной не может… – прошептала Елена, не обращая внимания на слезы, которые скатывались по щекам.
– Я сделала все, что можно… Прости, – с сожалением сказала доктор.
– Нет, я не понимаю… я ведь… малая сила должна была помочь. Вы обманываете меня, – обвиняюще сказала девушка.
– К сожалению, это был единственный вариант, чтобы ты жила.
– Жила… жила? – девушка истерически засмеялась, с силой сжимая боковины операционного стола. – Жить. А может, я не хочу жить, а вы влезли… А кто хочет, у того забирают жизнь. Ненавижу всех… ненавижу себя…
– Ну что ты, Немезида. Не говори глупости. Жизнь человека – самое важное, что есть на свете…
– Я не хочу вас слушать… Я хочу побыть одна.
– Хорошо, оставлю тебя. Буду в своем кабинете, а ты полежи. Лед не убирай, пожалуйста.
Девушка ничего не ответила, лишь непрерывно смотрела в потолок. Доктор покачала головой и, накрыв новой простыней ее тело, пошла в кабинет, куда скоро явится подполковник.
Агафья Петровна сидела за столом и старалась успокоиться. Взгляд ее остановился на рамочке с фотографией. Ее любимое счастье улыбалось ей со снимка, и она закрыла рот ладонью, чтобы не разреветься.
Дверь распахнулась, и в кабинет врача зашел Серепенский с недовольным выражением лица и в грязной обуви, сильно хлопая дверью.
Два дня на улице шел дождь, поэтому невозможно было пройти, чтобы не запачкать ботинки. Но это не значит, что нужно вваливаться к ней в кабинет, где все чисто и стерильно, в своей грязной обуви.
– Артур Васильевич, я попрошу вас надеть бахилы в медицинском отделении. У вас на обуви грязь, которой не место в стерильных помещениях.
– Мне некогда слушать ваши нравоучения. Вы выполнили приказ?
– Да, – сказала женщина, от чего ей стало противно.
– То есть солдат Немезида не будет огорчать нас в будущем своей беременностью? – громко сказал мужчина.
– Говорите, пожалуйста, тише. Пациентка после тяжелой операции находится в операционном зале и может слышать ваши крики.
– А почему она не спит? – с искренним удивлением спросил подполковник.
Дверь отошла назад, открывая вид в операционный зал. Доктор встала и прошла к двери, плотно закрыв ее. Потом вернулась к рабочему столу.
– Она настояла на региональном методе, то есть потребовала спинальное обезболивание.
– Понятно. Мне это ничего не говорит, и я не хочу об этом знать. Для меня главное, чтобы она не могла больше беременеть и отлично работала в боевой группе. Таких одаренных боевиков, как она, нельзя терять. Немезида повзрослеет и сможет сама проводить тяжелые оперативные операции. Ладно, я вами доволен. Но мне некогда, – сказав это, он направился к двери.
Агафья Петровна, не ожидая такого поспешного ухода, растерялась и с возмущением сказала:
– А как же мой сын?
– Не понял, при чем тут ваш сын?
– Когда я смогу показать своего сына вашей лефине, чтобы она вылечила его?
– Какой еще лефине? – с бешенством процедил мужчина. – У нас нет никаких лефин, поэтому перестаньте говорить глупости.
Женщина всхлипнула, на глазах выступили слезы.
– Как же так? Ведь я согласилась на эту жестокую операцию только ради своего сына, который умирает!
– Я что могу сделать? Как в нашем штате будет лефина, так обязательно поможем вашему ребенку, но на данный момент ее нет, и я вам ничем не могу помочь.
– Но вы обещали! – закричала женщина, глотая слезы.
– Вы, женщины, очень глупы… – недовольно сказал оборотень и, взявшись за ручку двери, прошипел: – И еще я вам советую держать свой рот на замке, а то завтра же вылетите с работы, будете жить со своим сыном на улице. Вы меня поняли?
– Да… – пролепетала женщина, сползая по стенке на пол.
– Вот и отлично, – с ухмылкой сказал Серепенский и вышел из комнаты.
Трагедия и ужас сотрясали женщину в беззвучном плаче. Но это не могло сравниться с той болью, которую испытывала невидимая девушка, стоявшая у шкафа на нетвердых ногах после операции. Лена с ненавистью смотрела на женщину, которая посмела лишить ее будущих желанных детей. Ее сковывал ужас, и подначивала злость от совершенной подлости и безнаказанности. А еще больше она ненавидела ту мразь, которая только что покинула кабинет.
Мгновение, и Немезида убрала невидимость, со злостью опрокидывая какие-то вещи на столике рядом с собой.
Агафья Петровна очнулась от своей трагедии, когда послышался грохот. Она подняла глаза и увидела пациентку, которая с ненавистью и злостью смотрела на нее.
– Немезида… – прошептал доктор, понимая, что наказание за ее эгоизм стоит перед ней, сжимая в руке ампутационный нож.
Глава 4
Женщина всхлипнула и заревела в голос.
– Прости меня, пожалуйста. Прости! Я умоляю тебя! Я… я это сделала ради сына.
Девушка в простыне уже подошла к ней, когда услышала ее слова. Она повернулась к столу и, наклонившись, скинула все предметы на пол, в том числе и ноутбук со стеклянными статуэтками, которые создали огромный шум при приземлении.
– Ты лишила меня детей, чтобы помочь своему ребенку? – прошипела Немезида.
– Прости. Я… У меня не было выбора. Мой сын… Родиону всего лишь пять лет, и он умирает от рака мозга. У него третья стадия. Серепенский обещал найти лефину, если я сделаю эту операцию. И обманул… – женщина разревелась в голос, не скрывая своей боли, разочарования и жестокой правды.
– Видит бог, я проклинаю себя и заслуживаю самого ужасного. Но мой сын… умирает. Понимаешь, умирает? И я не могу ему помочь. Не могу! Муж бросил меня, когда узнал, что у ребенка рак. Ему не нужен больной ребенок, поэтому и скрылся. А я… всеми силами вытаскиваю сына из этого ада, но не могу ничем помочь. Рак, как проклятье, жрет его изнутри. А он… такой маленький… самый любимый… ласковый… мой сынок. Ты не поймешь меня… Он для меня смысл жизни. Я не хочу жить, если он умрет. А он умрет! Умрет! И я уже смирилась… Уже ничего не поможет. Только удушающее ожидание неизбежного. Меня это рвет изнутри. Я так люблю его…
Женщина заскулила, закрывая лицо руками, не сдерживая всхлипов, открывая свою боль. И тут она ощутила на своих руках тепло. Их развели в сторону. Доктор с ужасом в глазах смотрела на бледную девушку, которую она безжалостно искромсала, и ждала.
Немезида села на корточки и прошипела:
– Никогда! – сказала она, переходя на крик. – Слышишь?! Никогда не смей сдаваться! Борись за того, кого любишь. У тебя еще есть время! Борись за сына!
– У него третья стадия… Нет шансов, – с отчаяньем в голове выдохнула женщина, вытирая слезы.
– Я найду для него лефину. Обещаю. Но ты… иди к сыну и будь рядом. Узнаю, что ты вновь калечишь по приказу этой мрази, тогда не жди пощады.
– У меня нет семьи, я детдомовская. Мы жили в маленькой однокомнатной квартире, которую я продала, чтобы лечить Родиона. Сейчас снимаем комнату в общежитии… И если я не буду работать, то не на что будет его содержать и лечить.
