Химеры (СИ) - Кузнецова Ярослава (онлайн книга без .txt) 📗
Ньет, жмурясь, протянул руку, нащупал холодные пальцы Десире, чувствуя, как гудит и дышит жаром помост под ногами.
— Открывай глаза, трусишка, — весело сказала она. — Уже пришли.
— Спектакль называется «Песни сорокопута», но за сюжетную основу мы берем «Энери и Летту», — Лара обвела взглядом собравшихся. Подняла ладонь, пресекая возражения Эстеве, молодого, но уже прогремевшего танцовщика Королевского балета, приглашенного на роль Принца-Звезды. — Да, сюжет затаскан, да, все его знают наизусть, однако он не противоречит историческим хроникам, что для нас очень важно. Позволю себе напомнить, что историческая достоверность — это фишка спектакля, главный козырь и основная задача. Кроме того, наш заказчик требует безусловного соблюдения фактографии, хронологии и реалий, поэтому всем нам, любезные господа, придется заново проштудировать учебник средних веков, особенно историю мятежа Анарена Лавенга. Что ты хочешь спросить, Эстеве?
— Что мы все-таки ставим, балет или драму? — танцор покосился на Марта Мареля, актера из драматического состава театра. Тому было уже хорошо за сорок, он обладал строгим одухотворенным лицом, седой шевелюрой, флегматичным нравом и амплуа благородного рыцаря, побитого жизнью.
Март спокойно смотрел на режиссера.
— Мы ставим маравилью, — сказала Лара веско. Прошлась по проходу меж рампой и первым рядом партера. Цок, цок, цок — слева направо. Цок, цок, цок — справа налево. — Это средневековая форма театрального действа, включающего танец и декламацию. Последний раз маравилью ставили лет семьсот назад. Мы возродим эту необычную форму, дадим ей новую жизнь и новый смысл. Вспомните историю театра, дорогие мои. Основные роли в маравилье дублируются, одного персонажа играют два актера — актер-тело и актер-душа. Средневековье, как мы помним, отделяло одно от другого настолько, что могло представлять человека в двух ипостасях.
Рамиро посмотрел на Кресту. Она приехала раньше всех, и Лара начала собрание, не дожидаясь задержавшихся. Сейчас он видел только Крестин царственный профиль на фоне слабо освещенной сцены, высокую шею, тяжелый узел волос на затылке, колеблющиеся кольца серег. И длинную руку, лежащую сразу на двух спинках кресел. Пальцы неслышно барабанили по бархату обивки, посверкивали кольца.
Справа и слева от Кресты сидели «аюданты» — парень и девушка, бывшие ее ученики, а теперь помощники во всем: и в преподавании, и в обычной жизни. «Аюданты» были официально приставлены к госпоже Карине как к национальному достоянию Дара, и получали зарплату от Королевского фонда культуры.
— Итак, у нас двойной состав актеров, — продолжала Лара. — Принц Анарен — Эстеве Ивер и Барто Логар. Ребята, хоть вас все знают, покажитесь.
Оба поднялись — тонкий порывистый Эстеве и Барто, мужчина лет тридцати пяти, тощий и нервный. Смелое решение, подумал Рамиро, рассматривая Барто. Принц-Звезда с потрепанной изможденной душой? Интересно, как публика примет такого Энери?
— Принцесса Летта — наша прекрасная Аланта. — Сияющая девушка встала — будто вспорхнула, взлетели длинные волосы. — Вторая половинка, к сожалению, доехать не успела. Но нам все скажет ее имя — госпожа Игерна Агилар, в прошлом — Игерна Флавен.
Собрание заволновалось.
— Игерна уже лет десять как не выходит на сцену! — воскликнул Март Марель.
— Пятнадцать, — поправила Креста. — И что, хотите сказать, она дала согласие?
— Предварительное, как и вы все, — Лара кивнула очень убедительно. — Ведь договор еще не подписан.
Лжет, подумал Рамиро, но промолчал. Креста фыркнула:
— Не смеши меня, девочка. Этот чурбан Агилар с мясом выдрал ее из театра. С тех пор она видела сцену только с этой стороны, — резкий кивок в сторону темного зала, качнулись тяжелые серьги. — Вряд ли у нее хватит характера вернуться туда, где не хватило характера остаться.
И где клацает зубами Креста Карина, неистовая волчица, подумал Рамиро, мучая в пальцах незажженную папиросу. Я бы не решился.
— Не думаю, что как певица Игерна сейчас многого стоит, — тоном ниже добавила Креста.
Рядом чуть слышно вздохнул Эстеве, переглянулся с Алантой и еще одним парнем-танцовщиком. Рамиро никогда не обладал эмпатией, но тут даже он разгадал эти вздохи и переглядки — когда Креста говорила, что кто-то «немногого стоит», это означало, что как профессионал он мертв.
Цок, цок, цок — Лара нервно ходила вдоль кресел.
— Маравилья предполагает декламацию, а не вокал.
Креста пожала плечами.
— Не нравится мне этот твой подход, — заявила она, морщась. — И еще кое-что не нравится. Ты широко замахнулась. Приглашаешь знаменитостей. Спектакль внеплановый. Кто его финансирует? Фонд? Министерство?
Ну, началось, подумал Рамиро. Любезная тетушка и раньше не утруждала себя излишней дипломатией, а теперь и вовсе в грош ее не ставит. Лара, конечно, тоже не травоядное, но бои без правил — не ее стихия.
— Это частное финансирование, — сказала она. — У спектакля есть заказчик.
— Какой заказчик?
— Богатый, госпожа Карина. Он уже перевел на наш счет впечатляющую сумму.
— Как зовут богатого заказчика?
— Он предпочитает оставаться инкогнито.
— Ты даже не знаешь, с кем имеешь дело, Лара? — Громкий стук металлического кольца обо что-то твердое, все вздрогнули. Где она твердое-то нашла на бархатной спинке кресла? Ах, табличка с номером на обратной стороне… — Берешь деньги неизвестно у кого?
Лара прянула назад, повела плечами, переступила, как норовистая лошадь. И тоже постучала кольцом о край сцены — не менее громко.
— Госпожа Креста Карина! Я, — она подчеркнула голосом, — Я знаю имя заказчика. Но он желает оставаться инкогнито, поэтому я не назову его имени вслух. Если господин N захочет, он сам откроет свое имя. А пока этого не случилось, примите мои уверения, что беспокоиться на этот счет нам с вами не стоит.
Что-то подсказывало Рамиро, что Лара опять лжет.
— Что-то мне подсказывает… — начала недоверчивая Креста, но тут дверь отворилась и вошел опоздавший — подтянутый, совершенно седой мужчина с военной выправкой.
Прошагал по проходу, легко поклонился дамам. Лицо его, широкоскулое, простецкое, загорелое уже сейчас, в начале лета, показалось Рамиро знакомым.
— Добрый день, извините за опоздание. Надеюсь, ничего важного я не пропустил.
— Виль, — с облегчением выдохнула Лара. — Вы вовремя. Господа, хочу представить вам сэна Вильфрема Элспену, нашего сценариста.
Ого! Рамиро едва не присвистнул. Знаменитый журналист, «Правдивое Сердце», — в сценаристах?
Собрание опять заволновалось. Еще бы! Нерядовой спектакль затевается. Интересно все-таки, кто же заказчик, если на него работает такая команда?
— Сразу оговорюсь, что художественный текст — для меня работа новая; подозреваю, что непростая, но уверен, что интересная, — Элспена откинул приставной стульчик, уселся, положил на колени планшет. — Обещаю, что не прибавлю к историческим фактам ни крошки вымысла, а тот вымысел, что обнаружу, ампутирую безжалостно. Перо журналиста — как скальпель, оставляет только здоровую ткань. Иногда в ущерб занимательности. Вы не представляете, как скучны бывают истории, если срезать с них всю шелуху.
— История Принца-Звезды вряд ли будет скучна, даже если очистить ее от вымысла, — сказала Лара. — Впрочем, сделать из нее конфетку — моя забота. А ваша, Виль — сделать компиляцию из известной пьесы, текстов самого Анарена Лавенга и исторических хроник. И настолько правдивую, насколько это вообще возможно.
Снаружи шел дождь.
На крыше уже сидела молчаливая компания. На их приход почти не обратили внимания — кто-то кивнул, кто-то только покосился. Мрачные, бледные, всклокоченные, химеры сливались в одно черно-белое пятно — словно кто-то бросил на элегантную крышу Королевского театра старую ветошь.
Ньет оглянулся на полуоткрытую дверь и с облегчением лег ничком, прижав лицо к мокрой черепице. Теплый и гулкий весенний ветер налетал порывами, обдавая водяной пылью. Он заносил на крышу смятые яблоневые лепестки, рвал с деревьев внизу мелкие веточки и листья.