Аристократ. Том 2. Адепт грязных искусств - Райро А. (список книг txt, fb2) 📗
– А вы чего так вступаетесь за Ринга? Совсем недавно вы все его ненавидели! Даже ты, Дарт. А теперь Ринг вдруг стал героем, потому что прошёлся по городу с каким-то там щитом?
После Митчела высказался ещё один парень, низкорослый азиат, он сидел в среднем ряду, сразу за Хинниганом:
– Говорят, щит у него был странный. Не такой, как обычно.
Ему тут же возразил ведьмак Купер:
– Нормальный у него был щит. У тебя, Одзаки, вообще никакого нет. Даже силы не хватает…
– Отвали, Купер! – огрызнулся тот и сдвинул рукав пиджака, демонстрируя одну из татуировок призыва на внешней стороне запястья. – Я не с тобой говорил, вообще-то. Но, если хочешь поговорить, давай поговорим.
Фамилии своих одноклассников – а их было одиннадцать – я знал не все. Всего несколько человек. Но, кажется, Хинниган уже говорил мне, что Купер и Одзаки терпеть друг друга не могут и всякий раз ищут повод для драки. А ещё он упоминал Гудьера и Теллера.
С задней парты как раз и пробасил Гудьер:
– Для такого щита нужна огромная сила. Теодор Ринг – великий адепт, я же говорил уже, ну.
– А ещё про овеум в газетах писали, – добавил Одзаки. – Говорят, он овеум принимал…
– Сам ты – овеум! – неожиданно рявкнул Хинниган, развернувшись к нему. – Если бы ты знал, кто он такой, ты бы сейчас пикнуть побоялся!
– А ты что, много знаешь, очкастое лицо?
– Уж побольше тебя. Я вместе с ним по мишеням стрелял, понял? Я бы тебе сейчас мигом лоб продырявил.
– Да ты бы и себе в лоб не попал, слепой псих! – загоготал Одзаки.
– Я бы во всех попал, в каждый лоб!
И тут Софи не выдержала.
Над головами учеников с треском пронесся шлейф чёрных молний, опаляя воздух. Следом кабинет окатил порыв обжигающе морозного ветра.
– ВСЕМ МОЛЧА-А-АТЬ!!! – гаркнула Софи так, что Дарт и Питер тут же уселись на место, а остальные пригнулись и стихли.
И в наступившей тишине мой голос прозвучал особенно громко:
– Может, вернёмся к уроку, Софи? Извините, но обсуждать Теодора Ринга при Теодоре Ринге – не лучшая идея.
– Согласна, мистер Ринг, – куда более спокойно ответила Софи. – Но прошу вас уяснить, что ваш статус и ваша популярность никак не увеличивают ваши шансы при сдаче экзамена, никак не влияют на вашу дисциплинарную ответственность и никак не делают вас значимее остальных учеников класса. Надеюсь, мы друг друга поняли, мистер Ринг?
Она отступила к доске и, как ни в чём не бывало, продолжила урок, уже не обращая внимания на то, что ученики всё равно никак не могли успокоиться и косились на меня.
Я же давил в себе желание покинуть кабинет.
Обращение «мистер Ринг» расцарапало нервы, внутри всё ощетинилось, наотрез отказываясь принимать новое имя и новую роль. Пришлось заставить себя не реагировать на недовольство своего «Я», но, видимо, до Суда моя воля будет испытана ещё не раз.
– Итак, – сказала Софи, – мы говорили об избрании нового патриция рода и церемониале принятия общей родовой силы. И тема урока удачно вторит тому, что произойдёт в самое ближайшее время. Наверняка, вы все об этом слышали. Среди нас есть ученик, который уже на следующей неделе станет патрицием. Как только ему исполнится восемнадцать. Редко кому оказывают столь высокую честь в столь юном возрасте… правда, мистер Соло?
Софи обратилась к Питеру, и тот снова вздохнул позади меня.
– Спасибо, что вы обратили внимание на мою скромную персону, Софи, но у нас уже есть популярная личность. Оставим ему все лавры.
Я поморщился.
Посмотрите, какой вежливый сукин сын.
Значит, он скоро станет патрицием клана Соло? Да уж, его родственники с выбором явно поторопились. Мне же захотелось развернуться и пару раз приложиться кулаком к его бледной худой роже.
Но тут ко мне обратился Дарт, причем обратился так, что злость притупилась, теряя остроту.
– Слушай, Рэй… – Он подождал, пока я к нему повернусь, потом внимательно посмотрел в глаза, будто что-то там искал, и спросил: – Ты надолго сюда?
Он произнёс «Рэй» так непринуждённо, будто Теодора для него не существовало, будто ничего не случилось, не было Часа Тишины и трёх недель комы, как и газетных статей, трубящих и вопящих обо мне на каждом углу.
– Не знаю, как пойдёт, – ответил я.
Мне бы следовало поправить Дарта и напомнить ему, что разговаривает он не с Рэем Питоном, а с Теодором Рингом, но я не смог себя пересилить. Вынужденное двоедушие и без того давило на мозги (не заработать бы себе раздвоение личности за две-то недели).
Пока урок продолжался, я всё больше погружался в мрачное безучастие, пока мои мысли не оборвала тихая мелодия, зародившаяся прямо в голове, причём её кто-то напевал, только не понятно, мужским или женским голосом.
Мелодия охватила и сдавила сознание так сильно и стремительно, что породила головную боль, опалившую череп изнутри.
Сомнений не оставалось: только что кто-то использовал против меня ментальное чтение.
Однозначно.
***
В памяти всплыла короткая лекция Сильвер о ментальных чтецах и об их приёмах. Что там она говорила? Фильтрация, Чистка, Туман, Деформация…
Даже думать об этом было неприятно, не то, что испытывать на себе.
Вот только какой конкретно из приёмов был использован, я, конечно, не понял. Сдавил пальцами виски и пробежался взглядом, считывая лица и настроение одноклассников, по крайней мере, тех, кто был в поле моего зрения – выискивал засранца, который пытается залезть ко мне в голову, но тут вспомнил, что в нашем классе ментальных чтецов нет.
А ведь точно.
Как говорила Сильвер, в школе имелся только один такой адепт, и она обучалась в восточном крыле. Хотя, мало ли, за три недели многое могло измениться. Ещё нельзя исключать преподавателей: кто-то из них вполне мог быть ментальным чтецом. В конце концов, та же Софи, чёрный волхв, была в состоянии покопаться в моих мозгах.
Я посмотрел на Софи.
Она говорила о девушках-дебютантках, которых готовят специально для патрициев, говорила о балах и светских танцах (надеюсь, до самих танцев дело на уроке не дойдёт), говорила о свадебных традициях…
Значит, это не она.
Тогда кто?
Ментальный чтец способен воздействовать на жертву, только находясь от неё в пределах нескольких десятков метров, не дальше.
Мелодия в голове сменилась шёпотом:
– Ребекка очень мучается…
Шёпот стал громче:
– Хочешь посмотреть, как ей плохо?
Ещё громче:
– Посмотри же, жалкий адепт жалкого возмездия, посмотри, как ей плохо!
Сознание полоснул истеричный выкрик:
– Посмотри-и-и!
Меня ослепило розовыми вспышками, и я зажмурился.
Перед внутренним взором замелькали картины, жуткие картины.
Перекошенное от боли лицо Ребекки… истощённое, в синяках, тело в больничной пижаме… воспалённые покрасневшие глаза… она привязана к стулу, над ней нависает бугай в голубом халате с лысиной на затылке и наотмашь бьёт её по лицу, потом опять, но уже другой рукой, по щекам Ребекки текут слёзы, а бугай всё хлещет и хлещет.
Он орёт, хочет, чтобы она что-то рассказала ему или в чём-то призналась, но она молчит. А потом выкрикивает непонятную короткую фразу, после чего бугай начинает хохотать, затем смолкает, подходит ближе и плотоядно улыбается, тянет к Ребекке свои паршивые руки и рвёт на ней больничную пижаму… и в этот момент я вижу, отчётливо вижу синюю нашивку на вороте халата этого ублюдка, каждый штришок ниток…
«К-Д. Шеридан».
Меня окатило морозом: я ведь допускал, что сестра уже давно мертва, но эти картины… такие живые…
Слух резанул болезненный и страшный визг Ребекки, он прозвучал так отчётливо, будто она находилась в метре от меня.
– Ах ты сволочь! – Я и сам не понял, подумал это или высказал вслух, я даже не понял, когда успел вскочить и замереть, стиснув кулаки.
Класс снова затих.
– Да, мистер Ринг? – повернулась ко мне Софи и уточнила недовольным голосом: – Вы кого-то конкретно имели в виду? Или в слово «сволочь» вы вкладываете иной смысл?
