Черно-белая война - Ковальчук Игорь (книга жизни .TXT) 📗
Прием в метрополии клана Мортимер был приурочен к ко дню рождения патриарха, потому гостей было много, очень много. Из залы в оркестром двери распахнулись в соседний, тоже набитый гостями, потом в еще один, со столами для фуршета, и еще один, самый вместительный – тот, с фонтаном. Все было устроено так, чтоб и музыка, и угощение нашли любого человека где угодно. Столики с закусками были расставлены повсюду, удобно, вдоль стен, гости то и дело подходили за тартинками, бутербродиками и мясными яствами, а лакомства не заканчивались. Слуги своевременно пополняли запас.
Разумеется, Мэрлот пригласил на свой вечер всех потомков с супругами, кто-то из Мортимеров привел друзей – огромная метрополия, казавшаяся обиталищем титанов, вдруг закипела целыми толпами и показалась далеко не такой вместительной, как хотелось бы. Часть приглашенных выплеснули в парк, где их ждали фейерверки, сотни фонариков, которыми были увешаны деревья, и накрытые столы. А в залах танцевали.
Руин появился на празднике значительно позже остальных, и с трудом отыскал патриарха. Он поздравил его с юбилеем, после чего с наивным видом поинтересовался его возрастом, но ответа не получил.
– Но согласись, странно появиться на дне рождения и даже не знать, сколько «новорожденному» лет, – заспорил молодой человек, улыбаясь.
Мэрлот был затянут в темный, очень хорошо сшитый костюм, между лацканами лежал строгий серый галстук, кажущийся темным на фоне белоснежной, сияющей рубашки. Патриарх Мортимеров выглядел таким респектабельным, что не настораживал даже блеск глаз. Впрочем, чертики в глазах плясали у всех представителей белобрысого клана, считались почти клановым свойством, впрочем, официально не заявленным.
– Ерунда, – спокойно заявил Мэрлот. – Главное – повод. А сколько там мне накапало – дело десятое.
– Ты прям как дама. Ну ладно, узнаю у родственников.
Патриарх смешливо сощурился.
– Ты думаешь, здесь кто-нибудь доподлинно знает, сколько мне лет?
– Ну хоть один из старших патриархов должен знать, у них можно поинтересовался.
– С патриархами мы все отметили еще вчера. Так что здесь никого из них нет.
– Вот хитрец!
Мэрлот очень не по-патриаршески показал Руину язык.
– Добро пожаловать на праздник, – спокойно сказал он и отправился приветствовать других гостей. Дел у именинника на своем дне рождения множество.
Руин медленно пробирался сквозь толпу, раскланиваясь со знакомцами и родственниками, которых помнил в лицо. Мудрено было тому, кто жил в Центре меньше двадцати лет, хорошо знать всех представителей своего клана, коль скоро их было больше четырехсот. Кроме того, здесь роилось огромное количество людей, которых он видел впервые в жизни. Залы, разворачивающиеся перед его глазами, казались Руину чужими. Ему еще не доводилось видеть их такими – ярко освещенными, забитыми народом... Разодетые пары танцевали и фланировали вдоль роскошно накрытых столов. Под потолком огромные люстры играли тысячами хрустальных подвесок, на стенах изливали свет старинные свечные канделябры, защищенные магией. Ветер шевелил лишь подвески, играющие десятками граней, и те бросали на платья и костюмы целые пригоршни ярких искр.
Дамы, мимо которых проходил Руин, с любопытством, а то и с явным интересом смотрели на него, а он лишь скользил рассеянным взглядом по лицам и фигурам. Он искал. И нашел. Посветлел лицом, разглядев в уголке, у стола, свою сестру, и направился прямиком к ней.
Моргана была поистине восхитительна в темно-синем строгом вечернем платье. Она по-прежнему не решалась открывать плечи, но высокая прическа, из которой на плечи падало несколько кокетливых локонов, с таким изяществом подчеркивала белизну и совершенство ее шеи, что она привлекала к себе гораздо больше внимания, чем сильно декольтированные дамы. Синий шелк ласково облегал стан Морганы, и даже обилие складок не скрывало красоты и притягательности ее фигуры. Глаза мужчин приклеивались к ней с такой настойчивостью, что порой это выходило за грань светских приличий, и даже родственники, Мортимеры, зачастую останавливали на ней слишком глубокие, слишком восхищенные взгляды.
Она заметила Руина, глаза ее вспыхнули, и девушка протянула ему тонкую руку, украшенную легким браслетом. Брат любовался Морганой совсем не так, как остальные мужчины, в его взгляде было бескорыстное любование, то, что выражали его глаза, напоминало чувство, испытываемое от созерцания настоящего произведения искусства. Молодой человек и в самом деле смотрел на сестру, как на драгоценный камень, оправа которого должна быть достойна содержимого. Он галантно подставил ей руку.
– Потанцуем? – спросил он.
– С удовольствием.
Руин повел сестру на середину залы.
– Где Мэл? – спросил молодой человек.
– Он был здесь. Но уже ушел. Сказал – что-то срочное. Наверное, дела.
– А-а... Ну-ну...
– Он через меня попросил тебя предоставить мне убежище. – Девушка улыбалась. – Чтоб мне одной не торчать в пустой квартире. Квартира большая, а я – маленькая...
– О чем разговор!? Мой дом – твой дом.
Руин подхватил Моргану и повел ее в танце. Еще с тех времен, когда он жил при дворе властителя Провала и именовался «ваше высочество» (впрочем, титул принца никуда не делся, он остался, но имел вес лишь на Черной стороне, да и то не везде), Руин отлично умел делать то, что обязан уметь любой светский молодой человек – вести себя за столом, десятью способами завязывать галстук, фехтовать и танцевать. Вальсировал он, пожалуй, лучше всех в клане Мортимер. Но ему никогда не приходило в голову увидеть в этом что-то особенное.
– А Мэл вообще танцевать не умеет, – шепотом пожаловалась Моргана. – Наверное, потому и сбежал по делам. Чтоб не позориться...
– Мэл много чего не умеет.
– Зато он умеет многое из того, что не под силу тебе, братец, – немедленно вскинулась она. Как истинная женщина, она считала возможным и допустимым упрекать супруга в чем угодно, но не терпела, когда то же самое делал кто-то еще, и кидалась на защиту возлюбленного, как дикая кошка.
– Согласен. Каждый должен делать свое дело. Воин – воевать, маг – составлять заклинания... Кстати, знаешь, что в Провале грянул скандал?
– Правда? – Вместо любопытства Руин ощутил в голосе сестры напряжение. – Что там произошло?
– Киан написал Делии любовную записочку и отправил прямо к ней, в монастырь, с нарочным. Он уже давно в нетерпении. Но записка попала в руки настоятельнице, а та подняла шум. Устав в монастыре строгий. Правителя теперь хулят, кто во что горазд: мол, святотатство, мол, законы не признает, оскорбляет богов. Ты же знаешь Провал. Главный принцип – делай, что хочешь, только не напоказ. Если бы Киан потихоньку выкрал Делию, никто бы ничего не сказал. Сделали бы вид, будто ничего не знают.
– А Делия что? – заинтересовалась Моргана.
– У меня создалось впечатление, что, не будь она монахиней, пошла бы за Киана, особенно если бы он приказал. Знаешь, как бывает – хочется, но неловко. Проще, когда кто-то другой берет на себя полную ответственность. Все-таки они брат и сестра, хоть и сводные.
Моргана потупила глазки. Потом снова подняла их на Руина.
– Ты меня дразнишь? – спросила она.
– Ничуть не бывало. Просто пытаюсь заинтересовать тебя делами Провала. Может, все-таки решишься побывать там? Твой пример успокоил бы Делию, может, убедил бы ее стать более благосклонной к Киану. Воин действительно любит ее, искренне. С ним ей было бы хорошо. Жалко Киана.
– Ни за что не поеду в Провал. Не покажусь там ни за что. Киан, я думаю, сам решит свои проблемы, – холодно ответила Моргана.
Руин понял, что этот вопрос лучше оставить.
Мимо них проплывали другие пары. Вокруг было множество белокурых женщин – мечта романтика. Кудри женщин клана Мортимер демонстрировали все оттенки светлого – от чистейшей, почти молочной белизны до густо-медной прически с отливом в благородное золото. Почти все клановые женщины были красивы, дурнушки среди них встречались едва ли не реже, чем колодцы в пустыне. Женщины Мортимеров славились не только красотой, но и царственностью осанки и манер, а также особой «изюминкой». У каждой был свой характер – непредсказуемый, пылкий, полный неожиданностей и тайн, и ни одна из леди Мортимер не казалась безликой, какими иногда бывают самые обычные красивые женщины, чьи интересы узки, как загроможденный коридор общежития.
