Леди ведьма - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
— Здесь ты перестарался. Сомневаюсь, чтобы моя сестра о чем-то догадывалась.
— Но как же мне было открыться? — воскликнул Ален. — Я же не могу просто подойти и объявить о своих чувствах!
На этот раз взгляд отвел Джеффри.
— Не-е-ет, — протянул он. — Это было бы глупо. Для такого признания ты должен создать особое настроение, если, конечно, хочешь, чтобы она поверила.
— Да как же это? — изумленно уставился на друга Ален. — Разве в женщине любовь не возникает сама по себе? Разве не может она полюбить меня, прежде чем я сам заикнусь об этом?
— Может, если это настоящая любовь, та, что бывает раз в жизни, — сказал Джеффри. — Но если она не любит тебя по-настоящему, никакие уговоры не помогут, а вот надлежащее поведение и выдержка способны заронить ростки настоящего чувства. В конечном счете, все зависит от самого тебя, и если ты хочешь завоевать женщину, то должен стать тем, кто ей нужен.
— Я не могу стать никем, кроме самого себя!
— Правильно, и лучше дождаться женщину, которая полюбит тебя таким, как ты есть, чем пытаться стать тем, что ей по душе. Но у тебя может быть масса неподдельных достоинств, способных пробудить в ней любовь, если ты сумеешь выгодно их представить. Уметь себя показать — вот что здесь главное. А еще научиться быть романтичным.
— Что такое «романтичность»? — нахмурился Ален.
Джеффри растерянно развел руками:
— В равной степени фантазия и реальность, друг мой. Трубадуры в этом разбираются. Романтика не ложь, а способность представить банальные события более привлекательными или, если угодно, облечь голую правду жизни в праздничные ризы.
Это все то, что будит в женщине страсть: пламя свечей, звуки виол, вихри танца.
— Ты о продуманном замысле, о надувательстве, — возразил Ален. — И я должен убеждать ее, что все это правда?
Джеффри пожал плечами.
— От этого зависит ее будущее, вся ее жизнь, Ален. Она Должна быть уверена.
— Так как же мне завоевать ее? — в отчаянии воскликнул принц. — Ведь я не обладаю ни даром убеждения, ни красноречием, ни обаянием! Я всего лишь недалекий, прямолинейный солдат! Я научен не говорить лишнего.
— Умение держать язык за зубами женщины к достоинствам совершенно не относят, — поведал Джеффри, — хотя слова нужно подбирать со всей осторожностью. Они ждут от тебя потока страсти настолько сильного, чтобы так и полились слова, преисполненные нежности и заботы.
— Но меня всегда учили держать рот на замке! — Ален отвернулся чуть не плача. — Значит, она никогда меня не полюбит! Меня никогда не полюбит ни одна женщина!
Тут Джеффри впервые кольнула тревога за друга, но еще более — за сестру. Ведь он знал, что Корделия всегда считала Алена своей будущей собственностью, и, откровенно говоря, сам он видел в молодом принце единственного человека, достойного его сестры — не потому что Ален станет королем, а потому что надежен, как скала, и под всей его напыщенностью скрываются доброта и отзывчивость. Джеффри не сомневался, что если они поженятся, Ален будет обращаться с ней, как с драгоценным сокровищем. Он почувствовал насущную необходимость приободрить друга.
— Это вовсе не врожденное свойство твоего характера, — начал он. — Просто всю жизнь ты провел в безопасности родительского замка, и весь твой опыт ограничен управляемым, искусственным придворным мирком.
— Искусственным! — удивленно и обиженно вскинул голову Ален.
— А что же это, как не искусная подделка, созданная людьми, а не Всевышним! — воскликнул Джеффри. — Голод и мерзость изгнаны оттуда и удерживаются на расстоянии; жестокость и тирания стыдливо прикрыты обычаями и этикетом. Ты никогда не смотрел в лицо настоящей опасности, один на один, без охраны, а потому не имел дела с окружающим миром на его условиях.
— О каких это условиях ты толкуешь? — резко перебил его Ален.
Неожиданно для себя Джеффри понял, что есть вещи, тревожащие его даже больше, чем Корделия.
— Речь об опасности, мой принц, об угрозе, исходящей от безжалостных негодяев, что убивают и грабят, угрозе голода, нищеты и болезней. Ты никогда не видел, как живут твои будущие подданные, не знаешь их нужд и чаяний. Ты никогда не ездил по своему королевству не как принц, а просто как Ален.
— Эй, ты представляешь меня бесчувственным чурбаном, раскрашенной чуркой, никчемной пустышкой!
— Пусть так, но это твои слова.
— Как ты посмел! — вскричал Ален; наконец-то забила ключом ярость от поражения. — Как смеешь ты разговаривать так со своим принцем!
Джеффри кивнул с мрачным удовлетворением:
— Даже сейчас ты прячешься за свой титул. А что до того, как я посмел, что ж, я лишь отвечал на твои вопросы. Тебя действительно интересует, как я посмел честно ответить на них?
Ален окинул его долгим взглядом и заговорил, будто в оцепенении:
— Нет. Я не могу винить тебя за это, правда ведь? На самом деле мне следует возблагодарить тебя за искренность, которой недостает моему окружению.
Вдруг он отвернулся, снова впав в отчаяние.
— Но как я смогу даже просто показаться ей на глаза? Если я и в самом деле такой никчемный, такой надменный и напыщенный, как можно хотя бы надеяться завоевать сердце Корделии?
Что делать мне, тщеславному ничтожеству?
— Стать настоящим мужчиной, — ответил Джеффри, — человеком из плоти и крови, горячей крови, струящейся по жилам.
— Но как же им стать?
— Отправляйся на поиски себя самого, дружище, чтобы понять, кто ты есть на самом деле, отправляйся один, без опеки и никак не выдавая своего истинного положения.
— Я не знаю ни как держаться, ни куда идти, — возразил Ален.
Джеффри безнадежно всплеснул руками:
— Ну, так я тебе покажу! Пойдем, отправимся на поиски приключений, ты и я — но только сейчас же! Не заходя к тебе домой, чтобы сменить платье, собрать вещи, пойдем немедленно!
— Все правильно, родители и слышать об этом не захотят. — И с неожиданной решимостью Ален воскликнул:
— Что ж, я научусь всему сам — ухаживать, жить, быть настоящим! Вперед, старый друг, в путь!
Сэр Девон в полном изумлении смотрел, как молодые люди скачут бок о бок в лес. Сомнений быть не могло: принц позабыл о сэре Девоне. На мгновение рыцаря охватила ярость, но тут он вспомнил, насколько удручен был Ален, насколько подавлен. И тут же негодование сэра Девона растаяло, будто лед в горячем чае, ибо он, как и любой другой благородный юноша Грамария, вырос на романтических преданиях и знал, что доведенному до отчаяния влюбленному прощается все. Он постоял с печальной улыбкой на устах, затем вздохнул и подозвал коня. Алену-то прощается, но сэр Девон-то по-прежнему на службе и обязан доложить обо всем их величествам.
И сэр Девон поскакал по дороге. Едва он завернул за поворот, как принеслась Корделия верхом на метле. Сверху ей был хорошо виден просвет между деревьями, где скакали рядом Ален и Джеффри. Она пригляделась, а потом горячие волны негодования окрасили ее щеки, и она, развернувшись на месте, полетела назад, в замок Гэллоуглас, с каждой милей возмущаясь все больше и больше.