Цветок камалейника - Громыко Ольга Николаевна (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Синенькая отправилась в последнее гнездо мыслестрела. Мало ли кто ночами по дорогам шастает, можно и на беглого каторжника нарваться.
Тем временем небо догорело, и самым ярким пятном в нем стала ущербная луна с тусклым отблеском подлунка справа. Черный силуэт Ориты горной грядой раскинулся на северо-востоке; у ее подножия величаво прогуливались желтоглазые хищники — двойки обережников с факелами.
— Тишш! — ЭрТар за хвост вытянул недовольно взмяукнувшего киса из посевов. — Погоди, я ж еще не закончил.
Охотник натянул защитные перчатки, поверх застегнул на правом предплечье браслет мыслестрела. По руке пробежала сладкая дрожь, требовательно ткнулась в плечо, сообщая о готовности оружия. Если у него и впрямь имелась душа, как уверяло большинство мастеров, то эта с тем же успехом могла принадлежать стройной, холодной и надменной брюнетке с повадками дикого корлисса, способного часами лежать в засаде, чтобы потом одним прыжком сломать жертве хребет. Штучная игрушка, из-за которой, собственно, охотник и оказался на мели. Но она того стоила: из легчайшего юлландского сплава, полностью сливающаяся с рукой, повинующаяся даже не мысли — ее преддверию.
Горец, наконец, поднялся (кошак тут же радостно юркнул в голенастые стебли) и неспешно побрел по направлению к центру поля, сдержанно поругивая Темного Иггра, научившего людей бражничать. Остец — высокий и густой злак, хотя менее урожайный, чем та же рожь, а требует двукратной ирны. Но именно из остеца делают сусло для скваша, поэтому выращивать его все равно выгодно.
ЭрТар не сделал и семерика шагов, когда наткнулся на пятно более низких и светлых стеблей, заставившее охотника одобрительно покачать головой. У хозяина поля оно наверняка вызывало противоположные и куда более красочные чувства, ибо означало, что здесь завелись крагги. И, если как можно скорее от них не избавиться, с обильным урожаем можно распрощаться.
А вот тут его добыча сидела долго, возможно, несколько ночей подряд. Остец не только резко замедлил рост, но и пожух, скрючил листья и полег, словно ему под корень плеснули кипятком.
Как раз в этот момент одна из крагг, словно решив, что коль их уже вычислили, то можно не таиться, подала голос:
— Пррр… ста, ста! Пррррр… сссхакт! Ссса…
Стрекочущие звуки раскатились над полем, как горсть брошенного на лед пшена. Совсем рядом с охотником, у кромки поля, отозвалась другая, на противоположном краю, хором, еще три или четыре.
— Работаем, Тишш! — ЭрТар набросил кожаный капюшон и туго стянул завязки под подбородком. Людей крагги не едят, но, как и осы, злобно атакуют незваных гостей. Кто-то может выдержать три-четыре укуса, кто-то отдает концы от одного — но такие обычно в охотники не идут. В любом случае, удовольствие маленькое — жвала у крагг хоть и слабые, зато преострые, незащищенное тело способны располосовать до костей, вокруг раны быстро возникает отек, в глазах мутнеет, а сердце начинает колотиться как бешеное.
Шорох стеблей стих. Горец по-прежнему не двигался с места, даже не пытаясь определить, в какую сторону сейчас крадется взявший след кис. Все равно почти никогда не угадывал, только головой крутить и оставалось.
Ага!
Невидимый Тишш сделал охотничью стойку: передняя половина тела припала к земле, кисточка высоко задранного хвоста ярко белеет над зеленями, в темноте кажущимися черной глубокой водой. Охотник в сотый и последний раз провел рукой по застежкам куртки, проверил, свободно ли вращается запястье и не топорщится ли перчатка перед дулами. Вроде порядок.
— Киса, взять!
Кисточка исчезла. Сочно всхлипнули мнущиеся стебли, корлисс визгливо мявкнул, и из «воды» вырвалась первая крагга. Три пары жестких крыльев затрещали флюгерами, поднимая в воздух жирное тельце с растопыренными лапами. Вслед за краггой, не удержавшись, прыгнул кис, пытаясь сбить тварь когтистой пятерней.
— Тишш!!!
Кошак на лету виновато съежился и шумно шлепнулся в остец. Невредимая крагга скрылась в темноте и, судя по звукам, вскоре снова села.
Стрекот оборвался.
Горец не страдал излишней суеверностью, поэтому неудачное начало охоты подпортило ему настроение, но отозвать корлисса не заставило. Пусть другую вынюхивает, засранец хвостатый! Схлопотал бы стрелку в бок, надолго бы отучился под стволы прыгать.
Вторую краггу выслуживающийся кошак нашел и поднял на крыло вдвое быстрее. Охотник вскинул руку с мыслестрелом — пальцы сжаты в кулак, слегка отклоненный вниз, чтобы не заслонял дула на тыльной стороне предплечья, — и стрелка с тихим свистом ушла вдогонку дичи. Настигла или нет — станет ясно через пару минут.
ЭрТар опустил руку и перевел дыхание, бдительно прислушиваясь, не выбивается ли что из общего ветряного шелеста.
Белый «флажок» снова взвился над зеленью, теперь открыто и уверенно двигаясь к горцу. Стебли раздвинулись, и показалась умильная морда корлисса, сжимающего в зубах членистую лапу волочащейся за ним крагги. Тишш аккуратно положил добычу у хозяйских ног и громко заурчал, требуя похвалы.
— Глупая ты скотина, — ласково сказал горец, нагибаясь за добычей. Ишь, отъелась, зараза, одной рукой еле удержать!
ЭрТар вытащил из-за пояса кинжал и, ловко поворочав его кончиком в сочленениях панциря, отделил голову твари — гладкую, холодную и увесистую, как камень. Кинул в болтающийся на другом боку мешок и равнодушно отбросил тушку — только на удобрение и годится. Ну еще корлиссу в кошки-мышки подурачиться.
— Тишш!
Кошак небрежным взмахом лапы задвинул дохлую краггу себе за бок и обратил на хозяина кристально честные глазищи. Нижние, голубые половины радужек отражали лунный свет, черные верхние словно впитывали. В центре пронзительной желтизной фосфоресцировали зрачки.
— Иди лучше с живыми поиграй.
Кис понятливо муркнул и длинным прыжком скрылся в остеце.
ЭрТар прикинул, не подзарядить ли мыслестрел, решил, что ради одной стрелки лезть в карман не стоит, еще успеется. Благосклонно покосился на старательно светившую луну, и вот тут-то началась самая потеха.
Обычно охотнику удавалось поодиночке вспугнуть и застрелить семь — восемь крагг, прежде чем тупые твари соображали, что происходит. Но то ли чем больше стая, тем легче ее переполошить, то ли Тишш нарвался на гнездо, однако на сей раз не было ни кисточки, ни команды — крагги вспорхнули сами, разом, кучной стайкой в полтора-два семерика: три родителя и только что выбравшееся из-под земли потомство. По размеру молодые крагги почти не отличались от старых, даже казались чуть больше из-за покрывающей их щетины.
Пока ЭрТар ошеломленно пытался сосчитать тварей, на трескучий, лавинообразно усиливающийся шум крыльев поднимались остальные гнезда — словно ветер на одуванчиковую полянку дунул, сорвав в полет семенные пушинки.
Остец торопливой змейкой прошуршал обратно к охотнику. Заметно струхнувший кошак спиной прижался к хозяйским ногам, вопросительно глянул ЭрТару в лицо: «Ну я тебе больше не нужен? Теперь ты их и сам видишь?»
Лучше б не видел!
Горец плашмя рухнул в остец, тут же перекатившись на спину. До сих пор он про такие стаи только байки слышал, причем не геройскую похвальбу, а ночные страшилки. Три, ну четыре семерика на такое поле, и то если его с осени не досматривать! А тут вторую ирну всего месяц назад призывали — чистенькое было, словно храм перед праздничным молебном! Как они умудрились так быстро расплодиться?!
Впрочем, сейчас ЭрТару меньше всего хотелось размышлять о превратностях сельского хозяйства. Из его нынешней позиции раздраженно кружащие над полем крагги казались обычными жуками, затеявшими весенний танец. Пропитка куртки пока скрывала охотника от нюха рассерженных тварей, а цвет — от куда более слабого зрения, но когда они снизятся (а летать крагги не сильно любят), долго разлеживаться не придется.
Тишш до хруста вжался горцу в бок. Шерсть корлисса идеально сливалась с землей и зеленью, у кошака-то как раз больше шансов переждать налет.
ЭрТар машинально прикинул, сколько удалось бы заработать на таком изобилии. Не меньше десяти полновесных браслетов, а то и целые бусы. Корову купить можно.
