Пособие по выживанию - Ветрова Ника (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
На самом деле, действительно испугалась. И, сев на постели, обняла колени руками, чуть-чуть раскачиваясь, потому что… потому что только бы не заплакать, иначе Филимон…
Дверь открылась, впуская свет в прямом и переносном смысле. Световой дракон на миг остановился, вглядываясь в меня, — и полумрак ему не помеха, он в темноте преотлично видит, — затем подошел, сел на постель, молча приподнял, усадил к себе на колени и начал успокаивающе поглаживать по волосам. Разревелась, как девчонка!
И пока ревела, даже не заметила, как пришли Светлана и Горыч, пьяные совершенно, то есть меня спать уложили, а сами… Лучше бы я тоже напилась! А потом Горыч мне воды принес, Света — пучок валерианы, и, держа его как букет, чтобы нюхать было удобно, всхлипывая и сбиваясь, рассказала обо всем, что случилось.
Меня слушали молча и сурово, а потом, едва я замолчала, Филя сказал:
— Вызов по ауре.
— Много магии жрет, — вставил Горыч.
— Тиаранг боевик, ему раз плюнуть подобное каждую ночь устраивать, — задумчиво произнес Филимон.
— Да-а-а, заклинило мужика, — вздохнула Света, — похлеще, чем с приворотом. Но почему именно Стаська? Что в ней особенного?!
Горыч и Филимон переглянулись, улыбнулись как-то загадочно, световой дракон протянул руку, с нежностью коснулся щеки жены и сказал:
— Ты не понимаешь, Светусик, тут не так важно, чтобы особенная, главное — своя. Та, на которую смотришь — и обнять хочется, такая, с которой уютно на душе, единственная, при одном взгляде на которую мужчина чувствует себя счастливым. Так бывает — смотришь и понимаешь, что вот это глазастое — оно твое личное чудо.
— Бред! — фыркнула ведьма.
— Правда? — Филя улыбнулся и проникновенно спросил: — А кто на прошлой ярмарке в лавке орал: «Это оно, то самое платье, мое, единственное, для меня сшитое! Я его с первого взгляда узнала! Купи, гад светоносный!»
Мы с Горычем рассмеялись, Света смутилась, но тоже хихикнула, потом села к нам ближе, прислонилась головой к плечу дракона и смущенно произнесла:
— Ну потрясающее же платье, Фил.
— Угу, — кивнул тот. — Таких потрясающих платьев у тебя — трещащий по швам шкаф.
— Это ты сейчас к чему? — вскинулась Света, мгновенно превращаясь в разъяренную ведьму.
— Это я к тому, любимая, — улыбнулся ей световой дракон, — что сейчас оно всего лишь платье, так себе платьишко даже, а тогда это была ценность, жизненная необходимость, смысл существования! И, получив ее, ты раз одела и в шкаф запихала, а если бы не купил… Улавливаешь, о чем я?
Не знаю, что там уловила Светлана, лично я сочла необходимым заявить:
— Я не платье.
— Никто и не спорит, — заверил меня Филимон.
А Горыч вдруг сказал:
— У меня такое тоже было… Бывает, учуешь бабу…
Грозный взгляд Фила — и лексикон Горыча мгновенно сменился.
— В смысле увидишь женщину, и так в сердце западет, что ни спать, ни есть, ни вздохнуть. И кажется — вот она, единственная, не такая, как все, особенная, уникальная. И — как заболел. И на все готов — звезды с небес, луну из озера, и добиваешься ее, добиваешься, и на подвиги разные готов… А потом все, твоя баба. День имее…
— Гор! — рявкнул Филимон.
— В общем, год-два — и надоедает, и как-то сразу врубаешься, что у нее все как у всех, и вообще, там вон следующая в озере голышом пле…
— Зуб выбью, — меланхолично пообещал Филя.
— Короче, девчонки, суть вы уловили, — закончил Горыч.
— Да, примерно, — нехорошо протянула Светлана, делая хватательное движение, будто скалку искала, и хмуро на мужа поглядывая.
Фил пересадил меня на диван, обнял свою Свету, по мужу Светлову, что-то прошептал на ушко, потом еще что-то, и так как мы с Горычем беззастенчиво ловили каждый звук, открыв рты, то и услышали:
— Мое сердце в твоих ладошках бьется пятнадцатый год, неужели для тебя это ничего не значит?
Света улыбнулась, потянулась к его губам, нежно поцеловала.
А Горыч вдруг сказал:
— К разговору о платье, этот четвертушка демонической крови, он ежели своего быстро не получит, окончательно крышей поедет…
В комнате воцарилось напряженное молчание.
— Реально свихнется, — Филимон тяжело вздохнул. — Тиаранг такой, помнится, в битве при Нессе, когда маги Алого чертополоха восстали и отказались продолжать боевые действия, он вышел и прямо сказал — или вы со мной, или против меня.
— И? — заинтересовалась я.
— А нет больше ордена Алого чертополоха, — тихо произнес Горыч. — Не привык мужик к отказам, Стася, бесят они его.
Все опять помолчали, а затем Филимон сообщил:
— Единственное, что может сбить вызов по ауре, это переключение внимания вызывающего мага… Свет, — взгляд на ведьму, — поделись со Стасей ночными рубашками, иначе кое-кто вообще спать перестанет. Горыч, собирайся, отвезешь Стаську на Печной вокзал, там найдешь Емелю Рыбака.
— А летучий экспресс? — возмущенно спросила я.
— Забудь, — посоветовал Филя. — На перекладных будешь добираться, иначе никак.
Таким образом, в шесть утра, щурясь на поднимающееся солнце, я стояла на Печном вокзале. Дыму тут было… тьма тьмущая, возницы на матерном вопят, печки пыхтят, черти снуют, лавочники товар сдают-принимают. Печки — это грузовой транспорт. Тихоходные, плавные, надежные, в пути не ломаются, дров потребляют мало, оттого и пользуются популярностью у торгового люда. Для пассажиров же летучий экспресс есть, транспорт магический, удивительный, сказочно красивый. Уж не знаю, по какому принципу работает, но в Любятове летит по небу вереницей красных сердец, в Ласточкине это вереница птиц, что клювиками за хвосты друг друга держатся, в Медведкове, соответственно, медведи. К нам в Керим экспресс прибывает в виде цветов, потому что вокзал в цветочном стиле оформлен, а вот как за границы Керима выедет, станет кубиками полупрозрачного льда — тоже красотень невероятная.
Но все это мне недоступно, ибо ехать придется на печке!
— Стало быть, ты моя попутчица, — прогудел позади меня чей-то бас.
Испуганно крутанулась на месте и застыла — мужик был ого-го! Полушубок ватный, кушак красный, плечи — косая сажень, кулаки пудовые, подбородок квадратный, нос картошкой и тоже красный, перегар убойный, глаза голубые, волосы льняными кудрями из-под шапки, улыбка щербатая, борода густая.
— Емельян Иваныч, — представился мне возница.
— Рыбак, — представил его подошедший сзади Горыч.
— А то! — поддержал Емеля. — Того дня о-о-т такую рыбу поймал!
И мужик раскинул руки, демонстрируя максимальную ширину, на которую был способен. Внимательно перевел взгляд с одной ладони на другую и, решив, что этого мало, добавил:
— Это тока хвост был!
Горыч тяжело вздохнул и сказал мне:
— Сзади сядешь, не то начнет в пути про рыбалку рассказывать и сшибет с печи ненароком.
Молча кивнула, я уже степень увлеченности некоторых поняла.
— Не печалься, красавица! — Емельян Иваныч вдруг обхватил за плечи. — Годы-то твои молодые, чай, не Филька распутный, так много еще хлопцев на пути жизненном. А коли хочешь, моей будь, ужо не обижу!
— Емель, а Емель, — Горыч плавно, по-змеиному шагнул к нам и уставился обеими головами на мужика, — я ж тебе не только зубы выбью, я ж тебе и все выдающиеся места пообрываю.
Возница охнул, схватился за нос и отступил.
— Вещи вон, — кивнул дракон на мои сундуки, — взял да и пошел. Как трогаться будешь, так за девкой и явишься. Все понял?
Емельян понял — здоровенные железом кованые сундуки подхватил словно пушинки да и утопал, ненароком сбивая чертей по дороге.
Мой герой… Так этим хвостатым и надо!
— Да, неправильное у вас расовое воспитание, — задумчиво сказал Горыч. — Вам расовую терпимость кто преподавал?
— Феоктилла, — ответила, не задумываясь и наблюдая, как Емелюшка пятому чертеняке прямо по пятаку…
— Оно и видно, — вздохнул двухголовый дракон. — Ладно, Стаська, ты пока тут походи, осмотрись, книжек себе поищи на дорогу, чтоб, значит, не скучно было, а я снеди тебе накуплю.