Чёрные мундиры. Книга первая. Линии мира (СИ) - Васильев Лесь (книги полностью .txt) 📗
Форс вздохнул, вспоминая, что сам перекрыл свой дар клятвой, данной внутри священного дерева, и его силы, постепенно ослабевая, скоро покинут его.
— Скажи, исчезновение Синхи как-то связано с тобой?
При каждом воспоминании о Синхе Форс метался между чувством привязанности и сопутствующей болью, и безусловной любовью, которая позволяет отпустить боль и принять свой путь.
— Нет, отец, её забрали другие люди. — Решил соврать Форс, дабы не беспокоить отца и селян понапрасну. — Её дар тоже пойдёт на благо освобождения планеты, так что за неё можешь не беспокоится.
Туман ещё не опустился на поля и леса вокруг холма, но сгустившаяся мгла уже укутала окрестности покровом ночи. Дозорные уже заступали на свои посты, и передовой пост услышал вдали на тропе звуки шума. Они отличались от монотонного пения ночных птиц и насекомых, и напоминали скорее голоса и смех людей. Через некоторое время сквозь мглу начали отчётливо проступать огоньки. Звуки то затихали полностью, то возобновлялись с новой силой. Через некоторое время дозорный уже отчётливо различал голоса людей и видел факелы, освещавшие их лица. Он побежал в селение чтобы предупредить дозор о приближающихся людях.
Через несколько минут на краю селения, рядом с постом, уже стояла толпа в двадцать человек, освещавшаяся тремя факелами. После исчезновения девочки они уже были готовы к худшему, в толпе раздавались слова о разбойниках и о том, что Синху уже нашли мёртвой. Однако чем ближе подходили шедшие по тропе люди, тем отчётливее слышались их смех и радостные песни.
Подойдя к селению совсем близко, эти люди начали радостно приветствовать селян. Их одежды, сотканные из плотной ткани болотного цвета, и большие рюкзаки за плечами, выдавали в них знакомых всем ополченцев. Один из них, шедший впереди, подошёл к селянам первым и, поприветствовав их поклоном, сказал:
— Ну наконец-то добрались! — на лице молодого парня сияла искренняя улыбка.
— Было темно, заплутали малость. — сказал другой ополченец.
— Ну ничего себе малость! — весело добавил третий.
Всего пришедших было не больше восьми человек. У путников с собой были тяжёлые рюкзаки, кандалы, верёвки, палки...
— Приветствуем доблестное ополчение! — вышел из толпы селян отец Форса, почитаемый здесь за главу селения. — Я есть Есур, основатель этого села, и я решаю кому и насколько здесь останавливаться. Да будет вам известно, что ввиду пропажи человека вчера утром, у нас в селе повышенные меры безопасности. Потому прошу вас ответить на вопросы о том, кто вы и с чем пожаловали.
— Из отряда вышел вперёд коренастый мужчина, по возрасту явно самый старший из ополченцев, и стало быть, более опытный и почитаемый как командир отряда.
— Приветствую тебя! — поклонился он. — Я командир отряда, Арангал, я пришёл в это селение с особым поручением вместе со своим отрядом! Известно ли селянам такое имя как Форс?
— Известно. Это мой сын. — ответил Есур.
После нескольких секунд повисшей паузы, в тиши которой раздавалось только шипение и треск горящих факелов, явно удивлённый таким поворотом событий командир ополченцев продолжил:
— Нам поручили доставить вам особое приглашение посетить вместе с сыном центр обучения в жёлтой долине. — не отрывая глаз от Есура, он достал из кармана бумагу с соответствующей печатью. — В нашем центре прознали о вашем сыне и хотели бы сотрудничать с вами во имя нашей общей цели. Мы шли сюда довольно долго и не рассчитали время, ваши дома находятся в далёких и диких краях, потому мы вынуждены потревожить вас в столь поздний час.
После недолгих переговоров всех ополченцев приняли в село. Из рюкзаков они достали ткани и балки, и стали разворачивать свой походный шатёр, в котором отряд разместился, дабы не тревожить селение. Пятеро из ополченцев на ночь усилили ряды дозора а трое пошли к Есуру в дом.
Деревянный купол дома встретил их накрытым столом. По центру здания стоял камин, на котором можно было готовить еду, ближе к крайнему окну, выходящему на центр села, стоял стол, и на нём стояли разогретые Ирдит угощения.
— Говорят, есть надо с утра и днём, — Арангал смотрел на яства, и в глазах его читалось желание насытиться после долгой дороги, — но мы едим и на ночь, ибо в дозоре голодным пребывать не очень-то весело.
— Да у нас все мужики таскают с собой в дозоры что-нибудь перекусить. — мать Форса принесла на стол очередные две тарелки с вкусностями. — Так что угощайтесь!
— Мать была для Форса воплощением добра и женственности. Сорокалетняя женщина по имени Ирдит, она воспитала старшего сына, выносив его полгода в скитаниях по различным землям, она родила ещё двоих, в их семье всегда царили лад и гармония, и всё благодаря её трудам. Она с любовью делала всё: готовила, занималась по дому, сеяла, воспитывала его с сестрой и братом. Форс понимал, что её заботы всегда будет не хватать, когда он уйдёт с ополченцами в далёкие края.
— Перед тем, как нас направили сюда, мы вернулись с задания с песчаных холмов. Это заселённые кочевниками территории на пустоши. Вот там настоящий ужас, настоящая война. — один из ополченцев, который постоянно картавил, завязал диалог о делах, практически никогда не касавшихся тихого селения на диких землях. — Кочевники с пустошей вообще сильно подвержены влиянию духов, половина из них одержимыми ходят. А те, кто не одержим, поддаются давлению одержимых и идут в бой вместе с ними.
— Ну хватит о плохом, мы всё-таки за столом! — перебил его Арангал, улыбаясь. — Давай лучше о хорошем. Вот мы шли сюда, и едва успели до тумана, едва духам не попались! Кого бы первым сцапали? Тебя, потому что ты всё время о плохом говоришь!
— Да не сцапали бы меня! — как ребёнок начал отшучиваться, картавя, молодой вояка, скаля челюсть с выбитыми передними зубами. — У меня вон какие зубы, я сам кого хочешь сцапаю.
— Ты давай для начала этими зубами мяско сцапай, — командир отряда ткнул пальцем в стоящее на столе блюдо, — и то посмотрим, осилишь ли!
— Ну вот, как о больном, так сразу издеваться! — пожаловался в шутку беззубый.
Арангал был весел, но спокоен, а двое пришедших с ним ополченцев рассмеялись. Дружный смех ополченцев был столь заразителен, что даже Форс, не до конца понимающий мрачного юмора вояк, засмеялся вместе с ними.
— А мяско у нас очень редко бывает. — Ирдит подвинула ближе блюдо с мясом. — Лесные звери к нам редко заглядывают. Это вчера искали пропавшую девочку, и на пути попался мёртвый зверь. Принесли тело и на село поделили, нам вот тоже кусочек достался.
— Это хорошо, что к вам звери не захаживают! — второй ополченец влез в беседу. — Мы только ими и питались в походах в песчаных холмах да на пустоши.
— Вы едите мясо одержимых зверей? — удивилась Ирдит — А это не опасно?
Не опасно, дух уже выходит из зверя, в плоти ничего не остаётся. — Арангал отломил кусок мяса с блюда. — Бывает, приходится ловить и убивать и не одержимых зверей. Бывает, идёт отряд по пустоши, вокруг ни души, травы и растений мало, а питаться чем-то надо. Приходится ловить рыбу или зверя, чтобы не умереть с голоду. Зверей сложно ловить, они скрываются от людей в норах, а птиц просто нет там. Так что если что-нибудь попадается, мы съедаем это.
Форс скривил лицо от услышанного, сама мысль о том, что ради пропитания ему придётся убить зверя, казалась ему отвратительной. Уж лучше умереть с голоду, чем убить какое-то из тех замечательных существ, что приходили к ним с Синхой на холме, лежали рядом и дарили тепло.
— На пустоши особенно много одержимого зверья. — добавил ополченец без передних зубов. — просто ужас, отбиваться иногда не успеваем. Ладно стаи редко попадаются, зато крупная дичь может и убить, и покалечить.
— А девочку-то нашли? — спросил Арангал.
— Нет, так и не смогли к сожалению. — Есур подошёл к столу с двумя, видимо, последними из приготовленных блюд, и сел за стол вместе со всеми.
— Да это бесполезное дело, — начал беззубый опять о плохом, — когда люди пропадают, в них вселяются туманные духи, они ходят одержимыми по лесу и нападают на других...
