Маг в законе. Том 2 - Олди Генри Лайон (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
«Небось, когда я читаю, так полным дураком выгляжу, – подумалось невпопад. – Губами шевелю, лоб морщу, в затылке чешу… Глаза таращу. Вот разве что когда на коня сажусь… Посмотреть бы со стороны! Ну хоть разок!»
Однако зловредная память немедленно отравила удовольствие, подсунув картинку:
Вот ты, увлекшись, горячишь коня; вот за тобой скачет, пытаясь не отстать, молодой облав-юнкер – ай, хорошо скачет, морэ, с душой, с сердцем, как настоящий ром! Не зря учил! Раскраснелся парень, разрумянился парень, глаза у парня горят… У «Варвара»?! у облавника?! Горят?! В жизни не видел! В жизни… А Севастополь, «Пятый Вавилон», где плясал упившийся ротмистр, – не жизнь?
Не твоя, баро?!
В следующий миг облав-юнкер запрокидывается назад в диком, неистовом, безумном хохоте, жеребец под ним встает на дыбы…
Обошлось.
Облав-юнкер отделался сломанной рукой и «нервной горячкой», как сказал доктор. Однако месяца три проваляться в госпитале парню пришлось. А ты получил жесточайшую выволочку лично от начальника училища, полковника Джандиери. Поначалу князь вообще хотел категорически отменить занятия по джигитовке, которые ты вел с недавних пор. Но тебя сумел отстоять у начальства друг ситный, пожилой вахмистр Федотыч – он в свое время и предложил добавить к выездке джигитовку, когда увидел, как ты играючи уворачивался от трех его лучших учеников. Ясное дело, выездка – это одно, а то, что бывалый ром с конем творить умеет, – совсем другое. «Две большие разницы», как говорят в мажьем городе Одессе. Федотыч – он таки умница, даром что вахмистр из облавных. Сразу смекнул, каким краем твою науку облав-юнкерам на пользу приспособить. Да и ты не возражал. Обидно было бы все, что нажить успел, за собой на тот свет унести.
Пусть хоть ребята попользуются.
Вот один и попользовался – едва заворот мозгов не схватил! С тех пор как джигитовка – Федотыч всегда, рупь-за-два, при тебе. Чтоб не зарывался кучерявый ром, значит. Чтоб не срывал крыши у господ облав-юнкеров. Только и слышишь от него: «Не заводись! Спокойно, говорю!» Одно странно: впервые ты узнал, что люди от скачки с ума сойти могут! И Княгиня, едва услыхала, пристала с ножом к горлу: что да как, да с подробностями!
Спрашивал: «Зачем тебе?» – не говорит. Улыбается загадочно.
Рано, мол, сперва сама разберусь…
– …Решились, значит, турки. – Голос отца Георгия выдернул тебя обратно из омута воспоминаний. – Искусителю руку правую рубить, а искушенному – голову. Да, жестко магометане рассудили; считай – жестоко. Горько такое читать, Дуфуня, горько.
Все это ты знал заранее – успел в обед проглядеть газету. Руку правую… Машинально опустил взгляд не на свою – на священническую десницу. Узкая рука у батюшки, холеная, почитай, девичья; на пальце безымянном – перстень с аметистом, и еще на мизинце кольцо: сапфир в окружении бриллиантовой мелочи.
Водилась за отцом Георгием страстишка: любил драгоценности. Жалованье копеечное, а исхитрялся, скряжничал, доставал… Крест наперсный – впору владыке. И от державы поощрение: редкая, можно сказать, редчайшая награда для лиц духовных – орден Св. Анны II степени с бриллиантовыми камнями.
А в остальном – бессребреник, гроша лишнего за душой не сыщется. Последнюю рубашку снимет-отдаст, глазом не моргнет, а попросишь камешек заложить в ломбарде, хоть ради дела благого, хоть спасения души для… Откажется. Молчать будет, в землю смотреть. Ясно, что не от скупости, что иное мешает, в цепи кует!
Видать, «драконью болезнь» подцепил отец Георгий на путях земных; по сей день не излечился.
– Так и у нас, батюшка, хрен редьки не слаще. Сами знаете, лучше моего: магу в законе теперь кара куда как легкая положена. Зато крестнику-малолетку – прямиком каторга, если не казнь смертная, в зависимости от тяжести. И все ведь по суду, по новому Уложению о Наказаниях. Согласно решениям власти светской и с благословения церковного.
– Эх, Дуфуня… Возразил бы, да куда мне, грешному, переть против рожна! Прав ты. Но все ж таки – руку рубить! голову!.. Не по-человечески это, не по-христиански.
– Не по-христиански, батюшка? У турок?!
– И опять ты прав. У магометан от веку закон многажды суровей нашего был. Вот и сейчас: Оттоманская Империя решилась – значит, весь исламский мир поддержит. Ох, быстро дело деется! Так быстро – я и помыслить не мог. Скоро совсем мажье племя под корень изведут. Тут бы радоваться…
– Да уже, почитай, извели. Но ведь на все воля Божья?
– Верно говоришь, сын мой. Все в руце Божьей. Однако и человеку Господом свобода выбора дана. Чтоб сам мог выбирать меж Добром и Злом, Богом и Противоречащим. А ну отмени сей выбор – что останется? Как Свет узнать, если Тьмы не видел? если сравнить не с чем?
– Вас ли слышу, батюшка? Вы ли обер-старец епархиальный?! О мажьем семени печалитесь?
Беседуя с отцом Георгием – одним из немногих, кому было известно твое настоящее имя и кто мог произносить его вслух, не заботясь о чужих ушах, – ты всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Взялся ром таборный с ученым батюшкой споры спорить! Однако и молчать-слушать плохо получалось. Видать, Друц, так тебе на роду написано, душа твоя беспокойная! Вечно ты рылом в лужу суешься: поначалу в мажью науку пошел (Ефрем-крестный ведь силком не тащил!), потом – к «Варварам» в облав-конюхи; теперь вот – в прения богословские со священником лезешь.
Учит тебя жизнь, учит…
Однако отец Георгий бывал только рад подобным спорам. Наконец-то нашел батюшка человека, с коим мог мыслями тайными поделиться. Не давали покоя те мысли отцу Георгию. О, как ты его понимал, бывший лошадник Друц!
Оттого и сошлись.
– Верно говоришь, сын мой. И отцы Церкви нашей так говорят: истощилась чаша терпения Его, воздается наконец по заслугам всем, кто во грехе мажьем погряз. Божьи мельницы мелют медленно – слыхал небось? Потому и бьет гнев Его по тем, кто еще только встал на путь неправедный. Есть еще у крестников мажьих надежда на Спасение: искупить грех перед Господом смертью мученической и войти в Царствие Небесное. А закоренелым грешникам, кто в Законе своем пагубном давно погряз, кто сам Искусителем стал, подобно Змию, имя которому – Сатана; тем, кто искусил малых сих, – горе им! Не даст им Господь смерти мученической во искупление, но воздаст за гробом муками вечными!
– Складно оно, конечно, выходит… – с сомнением пробормотал ты, не глядя в глаза батюшке.
– Вот то-то и оно, что складно, – с тяжелым вздохом согласился отец Георгий. – Может, в ересь впадаю? Может, кощунство говорю – но сердцу не прикажешь! Не могу поверить, что на смерти страшные, нехорошие, незаконные – воля Его! И не верить не могу: Святейший Синод решение вынес однозначно. А все ж… муторно мне, Дуфуня. Тяжко.
– И мне, – угрюмо кивнул ты, соглашаясь в свою очередь.
– Потому и спешу успеть, пока поздно не стало. Успеть, понять – что вперекос делается? Что мы, дети Адама с Евой, потеряем, если уйдет последний из магов? Станем, потерявши голову, по волосам плакать?! И доплачемся, быть может?!
Ты снова угрюмо кивнул, на этот раз молча. Умеет все-таки говорить отец Георгий, выразить словами муку, что у тебя самого в душе комом горьким ворочается, наружу просится – да не выходит, поперек горла встает. Как у собаки: все понимает, а сказать не может!
– Ведь ты пойми, Дуфуня: это искус, великий искус! Не сама магия, не «эфирные воздействия» – грош цена сему соблазну. В другом искус. В Законе мажьем! В том, как крестный крестнику свое умение передает. Он ведь не учит, не наставляет – он слепок с себя делает, он под копирку пишет, фотографическую карточку проявляет. Представь: узнают о Законе прочие люди? Представь: найдут способ и себе Договор заключать? Будь ты хоть пекарь, хоть доктор, хоть музыкант…
Ты честно попытался представить. Выходило скверно. В смысле – никак не выходило. Чему, собственно, ужасается отец Георгий? Разве что самому Договору? Огонь, где руки горят, сплавляются, – не пекельное ли пламя?
