Нефритовый кубок - Старк Джеральд (мир книг TXT) 📗
– Вороной – аренджунский Вояка, серого офирца кличут Летящей Стрелой, он наш, из Шадизара, – уль-Айяз незаметно для себя встал со скамьи, опомнился и торопливо плюхнулся обратно, невнятно бормоча: – Ах, как идут! Как идут, сынок! Сейчас он их обойдет! Ну, пошел же, пошел!..
Феникс, аккуратно подобрав длинные ноги под корпус, взмыл над очередным препятствием из ошкуренных жердей и словно завис на миг, давая восторженным зрителям полюбоваться собой. Приземлился, крутанув жестким хвостом и на малую долю обогнав пепельную Стрелу. Легким, привычным движением рванулся дальше – продолжить то ли бег, то ли полет, почти не касаясь земли…
Никто толком не понял, что именно случилось. Просто у самого края трибун Феникс вдруг шатнулся, неуклюже врезавшись в тяжеловесного Вояку и едва не сбив того с ног. Обозлившийся вороной, не слушаясь наездника, без размышлений куснул обидчика, и тут сзади в них со всего разгону врезались скакавшие позади лошади. Гнедой Упрямец чудом проскочил возникшую свалку навылет и понесся дальше, но прочие сбились в неразборчивую мешанину ржущих голов, взмахивающих рук и клубов пыли.
Какая-то женщина, сидевшая в первых рядах, пронзительно завизжала. Из неразберихи вывернулась соловая кобыла со сбившимся набок пустым седлом и кособоко затрусила в сторону поросшей зеленой травой лужайки, занимавшей центр Поля. Появился уцелевший Вояка, безжалостно нахлестываемый всадником, добежал до следующей водной преграды и внезапно замер, уперевшись в землю всеми четырьмя ногами. Наездник перелетел через низко наклоненную голову лошади и смачно плюхнулся в желтоватую воду.
– Ой-ей… – выдохнул Шетаси, ошеломленно созерцая творившееся внизу безобразие. Длилось оно не более десяти ударов сердца и закончилось столь же внезапно, как началось. Кавалькада помчалась дальше: наверстывать драгоценные потерянные мгновения и догонять неожиданно захватившего почетный титул предводителя скачки Упрямца. О происшествии свидетельствовали только потерянно бродившие лошади без седоков, среди которых выделялся светло-рыжий жеребец. Сначала он, заметно припадая на правую сторону, бросился вслед за остальными, но опомнился, вернулся обратно и затоптался подле неподвижной фигуры, лежавшей посреди беговых дорожек.
На трибунах встревожено зашумели. Второй упавший наездник с трудом поднялся, захромал к сотоварищу, присел рядом и спустя несколько мгновений отчетливо прокричал зрителям: «Эй, кто-нибудь! Пошлите к судейским за лекарем! Да шевелитесь, демон вас раздери! Тархалла затоптали!»
От Большой трибуны вдоль бровки поля уже бежал с десяток человек в форме служителей Ристалища. Следом, подпрыгивая, катила запряженная малорослым коньком одноколка с ярко-зеленым кожаным пологом – к месту происшествия спешил не то лекарь Конного Поля, не то сам владелец ристалища.
– Плакали мои империалы горькими слезами, – со вздохом искреннего сожаления пробормотал уль-Айяз. – Отчего бы этой распроклятой кляче не грохнуться в другой день? Почему именно сегодня?
– Добро бы он шлепнулся на препятствии или поскользнулся в яме, – раздумчиво проговорил Тавилау-младший, забравшийся на скамейку, дабы получше рассмотреть сумятицу на дорожках. – В конце концов, никто не может всегда оставаться победителем. Даже лучшие из лошадей иногда падают, – он спрыгнул вниз и добавил: – Жаль Тархалла. Если не разбился насмерть, то вновь мы увидим его не раньше, чем через полгода. Феникс, говорят, не признает других наездников… Что на него нашло? Отлично бежал и споткнулся на ровном месте.
Издалека донеслись жидкие хлопки – Летящая Стрела, обогнав уже поверившего в победу Упрямца, завершил скачку. Вид у коня и всадника был одинаково обескураженный: на первое место они наверняка не рассчитывали, заранее соглашаясь на третье или четвертое, и теперь совершенно не представляли, как себя вести и как быть.
– М-да, случается, – глубокомысленно кивнул Шетаси и огляделся, ища поднадзорного. Тот с досадой разорвал на мелкие клочки и выбросил маленькие пергаментные листочки, на которых записывалась величина принятой ставки, и поднялся, намереваясь уходить. Девицы с двух сторон нашептывали ему что-то утешающее, уговаривая не расстраиваться из-за потери денег.
– Сколько хожу на скачки, такое вижу впервые, – рассуждал сам с собой молодой представитель семейства Тавилау. – Толкнули Феникса, что ли? Зато как повезло тем, кто ставил на Стрелу! Из какого расчета на него принимались ставки, почтеннейшие? Один к пяти? Это получается… – он закатил глаза и быстро зашевелил губами, высчитывая, – по пяти полновесных империалов за один жалкий талер?..
Шетаси пробурчал в ответ нечто яростно-неразборчивое и дернул за рукав странно затихшего подопечного, неотрывно глядевшего вниз, на Поле.
Поступок, который совершил в следующий миг начинающий человекоохранитель, поразил его самого. Цепким движением выхватив из пояса Наставника латунную бляху с драконом Немедии, он загрохотал по лестнице, прыгая через три ступеньки и расталкивая пробиравшихся к выходу зрителей. Сиганув через ограждающий дорожки высокий деревянный барьер, Конан врезался в собравшуюся у места падения наездника изрядную толпу, и надсадно прокричал, размахивая блестящим знаком:
– Сыскная Когорта! Всем разойтись, ничего не трогать! Эй, ты! – он повернулся к ближайшему служителю: – Ноги в руки и побежал за городской стражей, патруль торчит у Главного входа! Пусть оцепят это место и никого не подпускают! Ты – к владельцу Поля! Известишь его о том, что случилось! Где лекарь? Носилки какие-нибудь есть? Нет? Тогда грузите в повозку! Он еще жив?
Почтеннейший уль-Айяз, наблюдая за бурной деятельностью подопечного, только растерянно крякнул. Подросток-варвар вел себя настолько самоуверенно, что никто не усомнился в его праве отдавать приказы. Кольцо зевак постепенно разомкнулось и начало рассеиваться, особенно когда появились стражники и принялись подталкивать замешкавшихся древками копий. Бедолагу Тархалла, напоминавшего наполненный осколками костей мешок в виде человеческого тела, с величайшей осторожностью взгромоздили на сидение повозки и медленным шагом повезли к видневшимся на другой стороне Поля белым зданиям служб. Кто-то попытался схватить Феникса за болтающуюся уздечку, за что был незамедлительно укушен и с воплем бросил ремень.
Хромающий саглави заковылял следом за печальной процессией, словно верный конь павшего в бою полководца.
Довольно странное общество собралось нынче в обширном внутреннем дворе дома, принадлежавшего достопочтенному Аддаху Рабилю, содержателю Конного Поля в шумном городе Шадизаре. Не считая самого месьора Рабиля, невысокого человека средних лет с желчным взглядом, смягчавшимся только когда речь заходила о конских статях, во дворе столпились: чрезмерно суетившийся представитель Судейской Коллегии с помощником, личный писец хозяина Поля, лекарь, несколько примчавшихся на шум из расположенных поблизости конюшен наездников и их подручных, не считая конюхов, тщетно пытавшихся угомонить метавшегося Огненного Феникса и отвести его в стойло, парочки приятелей Рабиля, завсегдатаев бегов, и двоих Стражей Сыскной Когорты – постарше и помладше. Предводительствовал, как ни странно, варварского обличья юнец. Его более пожилой спутник предпочитал держаться в уголке и только корчил скорбную физиономию, соответствующую моменту.
Еще одного присутствующего отныне не волновали никакие земные трудности. Наездник Тархалл скончался по дороге, не приходя в сознание, о чем во всеуслышание сообщил лекарь Конного Поля, накрывший труп вытертой попоной.
– Кто-нибудь видел, как он упал? – с плохо скрываемой яростью в голосе вопросил Аддах, обращаясь к стоящим вокруг людям.
Начавшуюся разноголосицу оборвал Конан, потребовавший, чтобы рассказывали по очереди и не прерывали говорящего.
Общее мнение гласило: саглави потерял равновесие без всяких видимых причин. Всадники утверждали, будто такого не может быть, их поддержали видевшие забег со стороны зрители. Те и другие хором твердили, что дело нечисто и обязательно нужно что-то предпринять.
