Фенрир. Рожденный волком - Лахлан Марк Даниэль (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
– Все равно река здесь не шире ручья козлиной мочи, – заметил Офети. – Мы не сможем спустить на воду лодку. Давайте пройдем по течению дня два, может, найдем, из чего сделать плот, или украдем судно, если река станет шире.
Офети теперь заделался нарочитым христианином, вырезал крест и нес перед собой. То, что они – даны, можно было определить по одежде, волосам, топорам за плечами, – однако не все викинги в этих местах обязательно были разбойниками. Правители франков часто нанимали северян, готовых за серебро убивать своих соплеменников, поэтому отряд данов, шагающий по стране под христианским крестом, вызывал многочисленные вопросы и подозрения, однако не возбуждал агрессии.
Речная долина внизу прорезала горный массив, который состоял из высоченных скал с исчезающими в тучах вершинами, и на ее склонах были разбросаны крошечные поселения. У ревущего водопада они натолкнулись на шайку разбойников; эти оборванцы выскочили на них из тумана. Они явно собирались напасть, однако передумали, завидев доспехи и оружие викингов. Офети спешился, вынул меч и двинулся на них. Разбойники разбежались. Договориться с крепостями было труднее. Оттуда к ним выезжали вооруженные отряды. Но золото теперь было скрыто под бургундскими плащами, а Жеану удавалось совладать с голосом и мыслями, чтобы внятно объясниться: норманны – его телохранители, они идут из аббатства Сен-Морис к викингам-язычникам на востоке, собираясь обратить их в Христову веру и нанять для того, чтобы сражаться с викингами на севере.
Было ли это ложью? Не вся правда, это уж точно, однако Жеан был сам не свой, война, которую он вел внутри своего сознания, лишала его сил. И в голове постоянно вертелись слова: «Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную. Сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству. Лжесвидетель, наговаривающий ложь и посевающий раздор между братьями» [20].
Он знал, кто он такой – грешник. Люди называли его святым, но они ошибались. Жеан знал так же верно, как знал, что Руан сгорит: он неминуемо попадет в ад. Он не сомневался, что находится под воздействием какого-то заклятия. Однако сама по себе вера в подобные явления – уже ересь. Но тогда что же вселило такую ярость в его кровь, такое волнение? Ночи стали для него настоящим кошмаром. Он видел ее, Деву, ждущую его там же, в поле, только это были не те поля, которые он знал. Он стоял под горой, глядя на водный простор, а она – рядом с ним, с цветами в волосах. На ней было не голубое, а черное платье, и, сбросив его, она осталась нагая.
Кто ты?
Неужели ты не узнал меня по платью?
Ты Матерь всех скорбящих.
Потом он обнял ее и поцеловал, коснулся ее обнаженного тела и лег с нею. Проснулся Жеан весь в поту, с липким от спермы животом.
С пробудившимися сексуальными желаниями ему было очень трудно совладать. Граф Эд говорил ему: «Легко быть непорочным, когда все природные желания в тебе угасли». Теперь он не был таким уж непорочным. Он вспоминал прикосновение Элис в лагере викингов. Она как будто пробудила энергию, спавшую внутри него, освободила от немощи, от неспособности ходить и таким образом обрекла на ад. Он вспоминал ее голос, и теперь, когда ему снилась Дева Мария, она говорила голосом Элис, и они лежали вместе на берегу реки, солнце играло на воде, и у нее в волосах синели васильки.
Отряд шел дальше на север, распугивая разбойников и платя пошлину, они час за часом топали по течению реки, которая извивалась по долине мимо террас с виноградниками. В одном небольшом городке они наконец-то продали лошадей и купили лодку. Это было речное судно с плоским дном, но викинги остались довольны.
– Не пройдет и четырех дней, как мы выйдем в море, – пообещал Офети.
– Ты даже не знаешь, где мы находимся, – возразил Фастар.
– Довольно близко к морю, – сказал Офети. – Посмотри сам.
Над ними парили чайки. Весьма крупные.
– Сейчас конец зимы, они могли улететь на многие мили от моря.
– Нет, – настаивал Офети. – Уж поверь мне, я его чую.
И Жеан почти поверил ему. Он ступил через ворота греха в земной мир, который казался ему таким свежим и прекрасным. Земля повсюду была усеяна ростками – весна завоевывала эти края. От сырой травы веяло насыщенным прохладным ароматом, который завораживал Жеана на долгие часы, а конский запах на одежде вовсе не походил на те конские запахи, с которыми он сталкивался до сих пор. За сильным, едким запахом пота скрывался еще один, терпкий и аппетитный. И люди тоже, тошнотворно воняющие викинги, несли на себе отголосок этого аромата. От него у Жеана во рту скапливалась слюна, он заметил, что то и дело сплевывает ее.
Исповедник втягивал носом воздух. Он ощущал соленый запах моря, запах вара для лодок, гниющих водорослей, но между этими сильными запахами было и множество других, мелких, он улавливал их, узнавал, даже строил догадки, на каком расстоянии от них находится ближайшая кузница или помойная яма, стадо овец или рыночная площадь. А с запахами приходили воспоминания.
Он ехал на север на корабле, и корабль был полон людей, и все эти люди смотрели на него. Люди на корабле были какие-то странные, и он пытался понять, в чем заключается их странность. В их глазах, холодных, белых и неподвижных. Это были покойники. Жеан знал, что это не видение, а настоящие воспоминания. Он уже путешествовал раньше так, как путешествует сейчас, зачарованный, в поисках чего-то, в поисках ее. Но когда это было? Неужели гностики правы? Может, существует лестница из душ, по которой он из жизни в жизнь карабкается на Небеса, перерождаясь, стремясь к совершенству, прикасаясь к великой святости и снова перерождаясь, чтобы начать все заново? Однако в этой жизни он не приблизился к совершенству ни на шаг. Он лишь спустился на ступень. Он был знаком с ересью гностиков: дурные поступки в этой жизни повлекут за собой наказание в следующей. Он же был калекой, который не в состоянии двигаться. А теперь он сильный, его конечности освободились от немощи, и что он сделал, получив свободу? Ушел еще дальше от Небес, пожирая человеческое мясо и лелея похотливые мечты.
«Держись, держись веры. Господь, услышь меня! Я был гнусным, низким человеком, я использовал во зло свободу, которой ты наградил меня. Повергни меня, Господь, позволь мне страдать снова. Сделай меня таким, каким я был, изничтожь того демона, который зреет внутри меня».
– И мы выйдем в море на этой посудине? – спросил Астарт.
– Я что, похож на дурака? – удивился Офети.
– Ага! – ответили викинги хором, однако Жеан не присоединился к общему веселью. Он мог думать только о севере, о бледной девочке, которая сидела рядом с ним, держась за него холодной рукой, увлекая его навстречу неведомой судьбе.
Теперь, двигаясь по стране, они привлекали меньше внимания. Викингов разбили в этих местах два года назад, их конунг принял христианство, и некоторые остались здесь жить. Хотя дети дразнили берсеркеров, обзывая снегоедами и китоводами, нападать никто не пытался. В одной деревне им даже устроили весьма теплую встречу. Девочка лет восьми вложила в руку Офети венок из подснежников.
– Во славу человека-ворона, – сказала она, – знахаря вашего народа.
– Мы думали, что все вы дикари, но он спас моего сына от лихорадки, – сказала подошедшая женщина.
Жеан с трудом понимал, о чем толкуют вокруг. Он не мог есть ту еду, которую им предложили, хотя и пытался силой протолкнуть ее в горло. Жевать хлеб было все равно что есть бинты, мясо жареной курицы по вкусу напоминало подметку. Он не голоден, пока еще не голоден, и за это он благодарил Господа.
Они двинулись дальше по извилистой реке между низкими берегами, под бескрайним голубым небом. Когда спустились сумерки, на реку пала густая тень, но в воде отражался догорающий свет, и руки и лица воинов как будто светились медью.
