Крылья - Нестеренко Юрий Леонидович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Но я решила на всякий случай тщательно обшарить камзол еще раз, проверяя, не пропустила ли какой-нибудь потайной карман. Новых карманов я не обнаружила, но под подкладкой, недалеко от прожженной дыры, мои пальцы нащупали какое-то плоское уплотнение. Ножа у меня по-прежнему не было, но разорвать ткань, начав с обугленного места, оказалось нетрудно. В руках у меня оказался белый конверт с побуревшим от жара уголком. На конверте не было ни имени, ни адреса — ничего.
Разумеется, я тут же нетерпеливо распечатала его. Внутри лежал сложенный вдвое лист бумаги. Увы, меня ждало разочарование — он тоже оказался чистым. Но я, конечно, сообразила, что Каайле не стал бы запечатывать в конверт и зашивать в камзол пустой листок. А значит, листок заслуживал более внимательного осмотра. Однако дневной свет уже угасал, а вновь подходить близко к погребальным кострам и вдыхать их запахи мне не хотелось, так что, сколь бы велико ни было мое нетерпение, я решила отложить решение этой загадки на завтра.
К тому времени, как костры догорели, сгустились сумерки, но ночь еще не вступила в свои права. Туземцы принялись разравнивать пепел и забрасывать кострище песком. Двое воинов по знаку старой жрицы — ее все же вернее было называть жрицей, чем палачкой, — подтащили к воде свой большой кувшин (кровь одиннадцати аньйо весит не так уж мало!) и накренили его набок, выливая в реку содержимое. Старуха тем временем повторяла одну и ту же фразу: «Инх штехе, лой штала, квон эрхе; руш, мна-тата ту». Как я узнала впоследствии, это означает: «Прах земле, кровь воде, дух небу; враг, забудь о нас». Туземцы верят, что дух умершего возносится в небо вместе с дымом, а если тело не сжечь, он так и останется на земле и станет мстить своим убийцам; вот почему так важно провести ритуал до наступления ночи.
Аборигены полагают также, что, разъединяя врага на элементы и возвращая каждый из них своей стихии, они как бы отменяют его земную жизнь, восстанавливают все так, как было до его рождения, лишают его дух памяти о прежнем бытии. Соответственно, для своих похоронный обряд другой — их тоже сжигают, чтобы они могли попасть на небо, но не выпускают при этом кровь. Она, обращаясь в пар, возносится ввысь вместе с духом, так что даже и на небе духи предков сохраняют в себе кровь родного племени, а значит, сохраняют и способность помогать ему. Что ж, концепция по-своему стройная, и в ее рамках похоронные ритуалы туземцев исключительно логичны, чего не скажешь о перегруженных бессмысленными формальностями похоронах цивилизованных народов.
Впрочем, в тот момент я еще не знала этих подробностей и не могла ни о чем расспросить туземцев из-за языкового барьера. Я лишь поняла, что ко мне они относятся совершенно иначе, нежели к моим соотечественникам, и, конечно, уже догадывалась о причине этого различия. Я уверилась, что они не причинят мне зла, и все же чувствовала себя чертовски неуютно, находясь одна среди чужих дикарей.
А хуже всего была мысль, что теперь я застряла на острове надолго, может быть, на годы, и все мои мечты об аньйо со звезд, похоже, пошли прахом. Впрочем, хотя разум и говорил о призрачности шансов, в глубине души я отказывалась верить в свое поражение.
Церемония закончилась, и туземцы потянулись обратно в свое селение. Обо мне не забыли — многие оборачивались в мою сторону и улыбались. Я несколько растерянно пыталась улыбаться в ответ.
Когда мы вошли в деревню, толпа направилась к хижине, стоявшей неподалеку от ритуального дерева, обтекла ее кругом и остановилась.
Я оказалась в нескольких локтях от завешенного циновкой входа. На моих глазах несколько женщин по очереди нырнули туда с охапками душистой травы; выходили они с пустыми руками. Затем старая жрица сделала приглашающий жест, и я поняла, что хижина предназначена для меня. Наклонив голову — даже для моего роста входной проем был низковат, — я вошла.
Внутри, разумеется, не было никакого светильника, но я и в полумраке разглядела, что рассматривать, собственно, нечего. Мебели не было вовсе, если не считать той самой травы, которая, очевидно, должна была послужить мне постелью, а из утвари имелся лишь глиняный кувшин, наполненный прохладной водой, да пара мисок из скорлупы кура. На мгновение вновь мелькнуло опасение, права ли я, считая себя почетной гостьей, а не пленницей — уж больно скудны были апартаменты. Я отогнала от себя дурные мысли, кинула к стене свои трофеи, стянула с себя грязные лохмотья и сапоги и растянулась на травяной подстилке, которая, как выяснилось, по мягкости не уступала перине, зато пахла куда лучше. Спать не хотелось, но делать в наступившей темноте все равно было нечего, так что я, послушав некоторое время, как затихает селение, все-таки задремала.
И никакие кровавые призраки не тревожили меня в эту ночь. Правда, тревожило кое-что другое. Если вы внезапно окажетесь в тропическом лесу, никогда не ешьте сразу много фруктов, даже если они спелые. В книгах о путешествиях об этом обычно не пишут, а зря.
Проснувшись на рассвете, я первым делом вспомнила о загадочной пустой депеше. Последними словами Каайле было упоминание о какой-то важной миссии; вероятно, зашитый конверт имел к этому отношение. Я нетерпеливо вытащила из него бумагу и поднесла ее к окошку, куда уже пробился первый солнечный луч.
И на свету я заметила то, чего не различила в сумерках! Уголок конверта, как вы помните, побурел от жара; листок возле сгиба тоже потемнел с одного края, и рядом с этим пятнышком проступило несколько мелких букв. Хотя лист в этом месте чуть не загорелся, они были едва заметны; должно быть, получатель использовал для проявки какие-то химикаты, а не подогрев. Но и подогрев годился. Не озаботившись надеть рубашку и обуться, я выскочила из хижины, чтобы добыть огня, — и едва не влезла босой ногой в блюдо с мягкими розовыми фруктами.
Все пространство перед моим жилищем было уставлено подношениями. Причем там были отнюдь не только еда и кувшины с соком. На круглых деревянных подносах стояли фигурки — глиняные, деревянные или даже вырезанные из кости. Самые крупные были почти с пол-локтя, самые мелкие — с осьмушку. Среди фигурок были и примитивные, но многие были сделаны с большим искусством, так что их не стыдно было бы показать в йартнарском музее. Некоторые фигурки изображали аньйо (мужчин, женщин и детей), другие — зверей, птиц, рептилий и рыб. Среди аньйо не было ни одного крылатого; впрочем, не видела я их и среди жителей деревни.
