Час Презрения - Сапковский Анджей (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Гиселер оглянулся, поправил пурпурную повязку на лбу, задержал взгляд на Цири. Его лицо сейчас немного напоминало Кайлея — такой же злой изгиб губ, такие же прищуренные глаза, острые, выпирающие скулы. Однако он был старше светловолосого. Синеватая тень на щеках свидетельствовала о том, что он уже регулярно бреется.
— И верно, — бросил он грубовато. — Что делать с тобой, девка?
Цири опустила голову.
— Она помогла мне, — проговорил Кайлей. — Если б не она, паршивый ловчий пришпандорил бы меня к столбу…
— В деревне, — добавила Мистле, — все видели, как она убежала с нами. Одного хлопнула, вряд ли он выжил. Это поселенцы из Нильфгаарда. Если девочка попадет к ним в лапы, они ее забьют. Мы не можем ее бросить.
Искра гневно фыркнула, но Гиселер махнул рукой.
— До Вельды, — решил он, — поедет с нами. А там видно будет. Сядь как следует, дева. Если отстанешь, мы оглядываться не станем. Поняла?
Цири поспешно кивнула.
— Давай, давай. Кто такая? Откуда? Как зовут? Почему ехала под охраной?
Цири наклонила голову. Пока они скакали, у нее было достаточно времени, чтобы придумать какую-нибудь историю, и она придумала несколько. Но атаман Крыс не походил на человека, который поверил бы хоть одной из них.
— Ну, — поторопил Гиселер. — Ты ехала с нами несколько часов. Останавливалась с нами, а я еще не слышал твоего голоса. Ты — немая, что ли?
Пламя костра рванулось вверх, рассыпая искры и заливая то, что осталось от пастушьего шалаша, волной золотого света. Будто послушный приказам Гиселера, огонь высветил лицо девочки словно бы для того, чтобы можно было легче прочесть на нем ложь и фальшь. «Ведь я не могу открыть им правды, — с отчаянием подумала Цири. — Это разбойники, убийцы. Если они узнают правду о нильфгаардцах, о том, что ловчие поймали меня ради награды, то и сами могут эту награду захотеть. Кроме того, правда слишком… неправдоподобна, чтобы в нее поверить».
— Мы вывезли тебя из поселка, — медленно продолжал главарь. — Взяли сюда, в одно из наших убежищ. Дали поесть. Ты сидишь за нашим костром. Так говори же, кто ты такая?
— Отстань от нее, — вдруг бросила Мистле. — Гляжу я на тебя и сразу вижу нисара, ловчего или одного из нильфгаардских сволочей. И чувствую себя как на допросе, привязанной к пыточной скамье палача в подвале!
— Мистле права, — проговорил светловолосый парень, носивший полукожушок. Цири вздрогнула, услышав его акцент. — Девочка явно не хочет говорить, кто она, и имеет на это право. Я, когда к вам присоединился, тоже был неразговорчив. Не хотел, чтобы вы узнали во мне одного из нильфгаардских… сволочей…
— Прекрати, Рееф! — махнул рукой Гиселер. — Ты — другое дело. А ты, Мистле, перебрала! Это никакой не допрос. Просто я хочу услышать, кто она такая и откуда. Как только узнаю, укажу ей дорогу домой, вот и все. А как это сделать, если я не знаю…
— Ты вообще ничего не знаешь, — отвела глаза Мистле. — Даже есть ли у нее дом. А я вот думаю — нету. Ловчие схватили ее на большаке, когда она была одна. Типичные повадки трусов. Если велишь отправить ее куда глаза глядят, она в одиночку в горах не выживет. Разорвут ее волки или помрет с голоду.
— Что же с ней делать? — сказал юношеским басом коренастый, тыча палкой в горящие поленья. — Доставить поближе к какой-нибудь деревушке?
— Прекрасная мысль, Ассе, — усмехнулась Мистле. — Кметов не знаете? Им вечно недостает рабочих рук. Загонят девку скот пасти, предварительно сломав ей ногу, чтобы не сбежала. Ночами она будет ничьей, а стало быть, общей собственностью. Будет расплачиваться за жратву и крышу над головой, знаешь, какой монетой. А весной станет метаться в родильной горячке, рожая чьего-нибудь ребенка в грязном хлеве.
— Если у нее будет конь и меч, — медленно процедил Гиселер, все еще глядя на Цири, — то не хотелось бы мне оказаться на месте того, кто захочет переломить ей ногу или сотворить ублюдка. Видели, какую пляску она затеяла в корчме с ловчим, которого потом прикончила Мистле? Он по воздуху колотил, а она отплясывала как ни в чем не бывало… Да, по правде-то меня мало интересует ее имя, а вот где она выучилась таким штучкам, хотелось бы знать…
— Штучки ее не спасут, — неожиданно проговорила Искра, точившая меч. — Она умеет только плясать. Чтобы выжить, надо уметь убивать, а этого она не сможет.
— Пожалуй, сможет, — вступился Кайлей. — Когда в деревне рубанула по шее того парня, кровь свистнула на полсажени…
— А сама чуть в обморок не грохнулась, — фыркнула эльфка.
— Она же еще ребенок, — вставила Мистле. — Я догадываюсь, кто она такая и где научилась своим фортелям. Мне доводилось встречать таких. Это танцорка или акробатка из какой-нибудь бродячей труппы.
— С каких пор, — поморщилась Искра, — нас стали интересовать танцорки и акробатки? Черт побери, скоро полночь, спать хочу. Давайте кончать пустую болтовню. Надо выспаться и отдохнуть, чтобы завтра к вечеру быть в Кузне. Надеюсь, вы еще не забыли, что тамошний солтыс выдал Кайлея нисарам и теперь вся их зачуханная деревушка должна узнать, что такое красная ночь! А девочка? У нее есть конь и есть меч. Она их честно заработала. Дадим ей немного едова и денег. За то, что спасла Кайлея. И пусть едет, куда хочет, сама о себе позаботится…
— Хорошо, — сквозь зубы процедила Цири, вставая.
Наступила тишина, прерываемая только потрескиванием костра. Крысы с любопытством смотрели на нее.
— Хорошо, — повторила она, удивляясь, как по-чужому прозвучал ее голос. — Вы мне не нужны, я не просила… И вовсе не хочу оставаться с вами! Уеду сей же час…
— А ты, я гляжу, не немая, — угрюмо заметил Гиселер. — Умеешь говорить, да еще и нагло.
— Гляньте на ее глаза, — фыркнула Искра. — Гляньте, как она голову держит. Хищная пташка! Юная соколица!
— Собираешься уехать? — сказал Кайлей. — А куда, позволь спросить?
— Вам-то какое дело? — крикнула Цири, и глаза ее загорелись зеленым огнем. — Я вас спрашивала, куда вы едете? Меня это не интересует! И вы меня тоже не интересуете! Вы мне не нужны. Я сумею… Я справлюсь сама! Одна!
— Одна? — повторила Мистле, странно улыбаясь.
Цири умолкла, опустив голову. Крысы тоже молчали.
— Сейчас ночь, — наконец сказал Гиселер. — Ночью в одиночку не ездят, дева. Тот, кто ездит в одиночку, должен погибнуть. Там, около лошадей, валяются попона и шкуры. Выбери что-нибудь. Ночью в горах холодно. Что уставилась? Погаси свои зеленые фонарики! Приготовь лежанку и спи. Тебе надо отдохнуть.
Немного подумав, Цири послушалась, а когда вернулась, волоча за собой попону и одну из шкур, Крысы уже не сидели, а стояли полукругом у костра, и красные огоньки пламени играли в их глазах.
— Мы — Крысы Пограничья, — гордо проговорил Гиселер. — За версту чуем добычу. Нам не страшны ловушки. И нет на свете ничего, чего бы мы не разгрызли. Мы — Крысы. Подойди сюда, девочка.
Цири подошла.
— У тебя нет ничего, — сказал Гиселер, вручая ей украшенный серебром пояс. — Возьми хотя бы это.
— У тебя нет ничего и никого, — улыбнувшись, проговорила Мистле, накинула ей на плечи зеленый атласный кафтанчик и сунула в руки вышитую мережкой блузку.
— У тебя нет ничего, — буркнул Кайлей, и подарком от него был кинжальчик в ножнах, искрящихся дорогими камнями. — У тебя нет никого. Ты одинока.
— У тебя нет никого, — повторил за ним Ассе. Цири приняла дорогую перевязь.
— У тебя нет близких, — проговорил с нильфгаардским акцентом Рееф, вручая ей пару перчаток из мягчайшей кожи. — У тебя нет близких и…
— …Ты всюду будешь чужой, — докончила с кажущимся безразличием Искра, быстро и довольно бесцеремонно надевая на голову Цири беретик с перьями фазана. — Всюду чужой и всегда другой. Как нам называть тебя, маленькая соколица?
Цири взглянула ей в глаза.
— Gvalch’ca.
Эльфка рассмеялась.
— Стоит тебе начать говорить, и ты говоришь на многих языках. Маленькая соколица! Хорошо, будешь носить имя Старшего Народа, имя, которое ты выбрала себе сама. Ты — Фалька.
