ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Завидев эту схватку, граф рассвирепел.
– Моих собак лупить! – взревел он. – Запорю гада! Эй, Варга! отзови псов! – Он повернулся к ловчему. Тот крикнул что-то, и собаки неохотно отступили, легли на снег, ворча и огрызаясь. Сам ловчий спрыгнул с коня и занялся ушибленной псиной. Рыжеволосый парень у сосны опустил посох.
– Здоров будь, пан вельможный, – сказал он и умолк, дыша тяжело и сбивчиво.
Оруженосец тронул шагом коня и подъехал ближе, наставив на странника тяжелое копье.
– А ну-ка, брось дубину, смерд.
Тот подчинился – посох упал в снег. Кришан-оруженосец спешился, воткнул копье в снег и подошел к незнакомцу, поигрывая плетью.
– Кто таков? Как звать?
Сказал, как будто плюнул. Парень молчал, угрюмо нахмурясь.
– Отвечай, когда спрашивают! Или имя свое позабыл со страху?
Тот молчал.
– Стало быть, позабыл! – усмехнулся Кришан. – Ну, а про то, что в угодьях графских промышлял, небось, тоже не знаешь?
– Я ничего не промышлял, – ответил глухо тот. Взгляд его синих глаз, колючий, как репей, задержался на графе. – А что в лес твой ненароком забрел, так то без злого умысла…
Граф сделал знак рукой. Плеть свистнула, ударив парня по ногам, и тот невольно упал на колени. Кришан шагнул вперед, схватил его за волосы и развернул лицом к себе.
– Его светлость графа Цепеша, – рявкнул он, – надлежит звать «Ваша Милость», и никак иначе! Понял, смерд?
– По… нял…
– Не слышу?!
– Понял… Ваша Милость… – процедил сквозь зубы тот.
– Вот так-то лучше! – усмехнулся граф Цепеш. – А ну, встань!
Тот медленно поднялся.
Из– за деревьев вдруг раздался шум, и вскоре с топотом и звоном накатила кавалькада всадников. Разгоряченные, потные, закружили вокруг, сбивая снег с деревьев. Бока коней дымились паром. Кто-то спешился, другой подъехал ближе, поднял на руках лису. Граф одобрительно кивнул и снова повернулся к пойманному страннику.
– Чей ты холоп? – спросил он.
– Ничей, – ответил хмуро тот. – Я с гор, а там не делят землю.
– Гляди-ка – строптивый! – Граф нахмурился. – Значит, говоришь, пришлый… Чем промышляешь? Отвечай!
– Травник я.
– Вот как? Ага… Михай! проверь-ка у него мешок…
Михай – дородный и чернявый парень из тех, что подоспели позже, проворно соскочил с коня, содрал у парня с плеч котомку и по локоть запустил в нее руку. Пошарил, вынул горсть зеленой трухи и бросил обратно.
– Травы, пан Владислав! – доложил он и вывернул мешок.
Что– то круглое и гораздо тяжелее трав мелькнуло в воздухе и улетело в снег, оставив ямку. Странник рванулся вперед и замер, чуть не напоровшись на нож в руках Кришана.
– А ну, тихо! – сказал Кришан. – Тихо, смерд! А не то…
Михай поскреб в затылке и полез раскапывать снег. Вынул и вытер находку о рукав. В руках у него был браслет с черным камнем и семью фигурными подвесками по ободу.
– Браслетка, пан Владислав…
– А ну, подай сюда.
Владислав Цепеш повертел браслет в руках, подергал за одну подвеску, за другую. Полюбовался камнем, усмехнулся.
– Забавная вещица… Где украл? – осведомился он.
– Это мое, – ответил рыжий.
Граф рявкнул, наливаясь кровью:
– Ты что же, врать мне вздумал?! – рука его рванулась кулаком, сорвав висюльку на браслете. Парень вздрогнул. – В моем лесу ты травы собираешь, моих собак побил, а теперь еще и врешь?!
– Я не вру, – подняв упрямо голову, сказал тот. – Это мое.
– Вяжите подлеца! – распорядился Цепеш.
Два дюжих молодца мгновенно сбили парня с ног, ткнули в снег лицом и скрутили руки за спиной.
– Куда его, Ваша Милость? – спросил один.
– Везите в замок. Травы тоже заберите. – Граф перехватил колючий взгляд рыжего бродяги и ухмыльнулся. – Браслет покамест я себе возьму – а ну, как истинный хозяин объявится! А ты не очень-то горюй: тебе другой подыщем… даже два!
Он хохотул, и челядь засмеялась тоже. Обернулся к ловчему:
– Эй, Варга! Что там псы твои – еще способны бегать? Давай, подымай их!
Тот вскинул рог и затрубил, граф тронул вскачь коня вослед собакам, и вся охотничья орава с гиканьем и свистом умчалась прочь.
Два всадника остались на поляне. Они не торопясь поели, глотнули вина из фляги и, перебросив пленника поперек седла, двинулись к темневшему неподалеку замку. Спешить им было некуда – лишь в редких случаях графская охота оканчивалась засветло.
* * *
Странник молчал, качаясь вверх и вниз на крупе лошади. Руки, связанные за спиной, выворачивало из суставов, лука седла врезалась в бок. Хотелось пить. По счастью, лошади шли шагом, но все ж к концу пути боль поглотила все другие чувства. Изредка приподнимая голову, он видел, как приближаются массивные серые стены, но и тогда половину картины закрывала широкая конская спина.
Громада замка вырастала медленно. Рыжеволосый странник видел в своей жизни замки, и не раз, но этот затмевал все, виденное ранее. Деревья перед ним вчистую были снесены версты на полторы во все четыре стороны, наверное, чтоб не подобрался враг. Стены, высокие и неприступные, венчались мощными квадратами зубцов. Вокруг был ров с водой, застылый в серый лед и заметенный снегом. Шесть башен разной высоты смыкали стены по углам, а в самой середине, словно замок в замке, высились четыре башни огромной цитадели.
Во дворе было тихо, да и некому тут было шуметь – два стражника в воротах, конюх, подбежавший расседлать коней, да женщина еще не старых лет, что шла куда-то прочь с пустой корзиной – вот и весь народ. Если кто и был еще, то предпочитал сидеть в тепле. Снег, черный и истоптанный, лежал во всех углах. Полоскалось белье на ветру. Пахло дымом и горелым молоком.
Странника стащили с коня.
– Что граф? – спросил, зевая, конюх. – Все еще охотится?
– Угу, – с ленивой неохотой отозвался один из всадников. – Отведи коней, да разыщика Хорию. Да поживей, а то мы и так устали, да стоять еще тут…
Тот кивнул, увел лошадей в конюшню и после скрылся в замке.
Они здесь все были какие-то сонные – и всадники, и этот конюх, и два стражника у входа. И даже Хория – кузнец лет сорока, до глаз заросший черной бородой и широченный, как сундук, казалось, тоже только встал с лежанки; а может, так оно и было. Был миг, когда страннику почудилось, что он уснул и видит сон – бредовый, страшный, но все же – сон, но миг прошел, вернулась боль в заломленных руках, и наважденье сгинуло.
– Чего с ним делать-то? – спросил кузнец.
– В подземелье.
– А… Ну-ну…
Пленника втолкнули в полутемную кузницу, развязали ему руки и содрали с плеч тулуп. Держали крепко и умело – толком и не пошевелишься. Хория затеплил трут и долго раздувал огонь, сопя и кашляя, затем накинул жженый войлочный передник, мехами раскалил две малые заклепки и нашарил на стене браслеты кандалов. Длинная цепь, зазвенев, потянулась по камням. Кузнец смерил взглядом железные кольца, кивнул и все также безразлично потребовал:
– Руки.
Наручники он заклепал, почти не глядя – привычная, видать, была работа, – и после, положив углей в горшок, направился к подвалам. Рыжего парня под руки тащили следом. Спустились узкой лестницей куда-то вниз. В стене вдруг обнаружился горелый факел, кузнец зажег его и потянул за ржавую скобу, отворяя старую, белесую от мерзлой плесени дверь. Шагнул вперед и оглянулся:
– Куда его?
– Да все равно, куда, – ответил стражник, державший в руке цепь от наручников. – Вон, туда, хотя бы.
Кузнец замялся:
– Туда не надо бы – там баба.
– Да не один ли черт! – ругнулся тот. – Сади, где знаешь!
В подвале было сыро и темно. Свет факела плясал над головой. Со всех сторон давил холодный дикий камень, казалось, что неровная кладка потолка вот-вот обрушится.
Хория выбрал третью дверь. Замков здесь не было – лишь толстые тяжелые засовы. Дверь вела в темницу – комнатушку пять на пять больших шагов, с земляным полом и двумя лежаками у стен. На одном из них бугрился ворох серого тряпья, от которого к кольцу в стене тянулась цепь – другое такое же кольцо было пустым. В окно, настолько маленькое, что решетка там была бы лишней, сочился тусклый зимний свет. Кузнец ушел и вскоре вновь вернулся с маленькой жаровней. Цепь закрепили на кольце и удалились прочь.
