Дитя пламени - Эллиот Кейт (книга регистрации .TXT) 📗
— Я предпочитаю умереть, — спокойно произнес лорд Дитрих, в его голосе не было триумфа. Он закашлялся и высморкался в пригоршню соломы.
— Вы не смеете наказывать меня! — мужественно воскликнул Эккехард. — Я — сын короля, рожденный в законном браке!
— Я представляю Церковь здесь, в Хайдельберге, — ответил Альберада, игнорируя намек на то, что сама она незаконнорожденная. — Не я наказываю вас, принц Эккехард. Это Церковь наказывает вас и всех последователей вашего еретического учения. Но истинно то, что ваш случай особенный. Вас необходимо отдать на суд короля.
— Моего отца? — Вдруг Эккехард стал выглядеть гораздо моложе своих лет, словно мальчишка, чьи проказы стали известны и последствия могли быть не очень веселые.
Боян дал свободу долго сдерживаемому гневу.
— Сколько солдат я должен отправить вместе с ним? Насколько меньше будет их стоять на стенах, когда куманы нападут на нас?
— Разве не можете вы держать Эккехарда в монастыре, пока мы не победим куманов? — Сапиентия положила свою ладонь ему на руку, будто успокаивая дикое животное. — В конце концов, он аббат монастыря святой Перпетун в Генте.
— И подвергнуть монахов этой чуме ереси? Достаточно того, что каждую неделю я получаю сообщения об этом осквернении истинно святого учения, распространяющемся в сельской местности! Нет, он должен предстать перед королем или остаться здесь в тюрьме, без церковного причастия, до тех пор, пока куманы не будут разбиты и он сможет благополучно добраться до короля с достойным сопровождением. В башне будет находиться охрана, чтобы пресечь его общение с кем-либо из сочувствующих…
— О! — Боян дернулся в раздражении. Свирепо взглянув на собаку, которая улеглась у его ног, он оттолкнул ее, схватил свой кубок и осушил его залпом. Слуга поспешил наполнить его вновь. — Мне нужны солдаты на стенах, караульные, чтобы сражаться с куманами, а не сидеть, словно сельские жители.
— Вы не понимаете до конца всю серьезность сложившейся ситуации, принц Боян, боюсь, это объясняется тем, что вы сами недавно перешли в эту веру. Я не могу позволить Врагу одержать победу. Не могу допустить, чтобы аретузцы продолжали осквернять королевство и Святую Церковь. Не могу отвернуться и не обращать внимания, когда ошибки принца Эккехарда несут угрозу всем нам.
— По моему мнению, — сказал Боян, — это куманы угрожают нам.
— Лучше мы будем мертвы, чем станем еретиками!
Боян раздраженно покручивал кончики своих усов, но хранил молчание. Как тогда, у древнего кургана, наступил момент, когда необходимо было предпочесть стратегическое отступление массовому бегству.
— Я выбираю смерть, — произнес лорд Дитрих. — Позвольте, я докажу моими страданиями, что говорю истинную правду.
Альберада, казалось, была удивлена и несколько сбита с толку.
— Я не привыкла осуществлять казнь, лорд Дитрих.
— Если вы боитесь так сделать, ваша светлость, то должны признаться, что я прав. Я не боюсь смерти, потому что блаженный Дайсан принял ее, чтобы искупить грехи человечества.
— Я тоже не боюсь! — воскликнул Эккехард, не желая показаться менее храбрым, чем простой лорд. Так как он не страдал простудой, его голос звучал ясно и четко, свободно от сомнений или вялой флегматичности. — Я тоже готов пройти сквозь муки!
— Полагаю, казнь противоречит моральной стороне дела, — мудро заявила Сапиентия. Странно, но она выглядела абсолютно спокойной, мысли о возможной смерти младшего брата не волновали принцессу. Проведя во дворце епископа два дня, она ощутила сытое удовлетворение, которое окутывало ее, словно кислый запах умирающего человека. Могло показаться, что она надеется избавиться от брата.
— Король Генрих должен обо всем знать, — начала Альберада, помедлив. — С принцем королевской крови, который носит на шее золотое ожерелье, нельзя поступать, как с обычным нарушителем спокойствия.
— Тогда отправьте мою «орлицу», — предложила Сапиентия, злобно улыбаясь. — Дважды до этого она путешествовала на восток. Она доставит королю все последние новости.
Неужели она все-таки нанесла тот удар, которого Ханна давно уже опасалась? Сапиентия хотела избавиться от возможной соперницы любыми доступными средствами.
Боян ничего не ответил. Брат Брешиус, находясь за его спиной, наклонился, чтобы что-то прошептать ему в самое ухо, но унгрийский принц только нетерпеливо покачал головой, как будто после недавней вспышки гнева он решил оставаться в стороне независимо от того, что происходило.
Оставшись в одиночестве, Ханна ожидала приговора. Вдалеке грянул гром. Она слышала, как за окном барабанит дождь, но вдруг все стихло, будто закрыли распахнутую настежь дверь. Спасение пришло неожиданно, откуда она его совсем не ждала.
— Отправить «орлицу» одну, когда к городу постоянно подступают куманы и мы прячемся здесь, за высокими стенами? — Альберада с отвращением посмотрела на еретиков. — Это смертный приговор, Сапиентия.
— Пропустите! — В зал спешил гонец, ее одежда промокла до нитки. С плаща струйками стекала вода, и мокрая дорожка тянулась за ней по всему залу; от мокрых кожаных ботинок на ковре оставались грязные следы. Слуги засуетились, пытаясь вытереть грязь.
— Ваша светлость! — Гонец преклонила перед ней колени. — Это принцесса Сапиентия и принц Боян? Слава Богу, ваше высочество. Я принесла ужасные вести. Магдебург осажден куманами. Дирден сожжен, а выжившие захвачены в плен.
Боян поднялся, мрачно поглядывая по сторонам.
— Нам отвечают. — Он потряс кулаком, будто это был приклад ружья. — Булкезу дразнит меня.
Его добродушие тут же исчезло, и Ханне показалось, что в выражении его лица она видит призрак его мертвого сына, который непрерывно подталкивает его к мести. Ее затрясло, когда она вспомнила, как он отрубил пальцы заключенному куману. Так трудно было осознать, что в этом человеке, таком практичном и веселом, уживается еще один — решительный воин, не ведающий пощады.
— Ваша светлость, не время сажать в тюрьму хороших солдат. Каждый, кто может, должен сражаться.
— Куманы не единственные наши враги, принц Боян. Как только мы позволим приспешникам Врага проникнуть в наши сердца, они разрушат нас изнутри. То, что они привнесут в нашу жизнь, хуже смерти.
Епископ не двигалась. Она позвала управляющих и что-то сказала им тоном, не терпящим возражений. Как только они в спешке удалились выполнять ее приказания, дворцовая охрана повела Эккехарда, Дитриха, их свиты и около дюжины еретиков к церкви. За ними, по требованию Альберады, следовали все присутствующие.
Епископский собор, так же как и зал, и многие комнаты, был возведен совсем недавно. И до сих пор там работали ремесленники, декорировали собор снаружи и внутри. В этой местности гораздо легче было добывать древесину, чем камень, поэтому собор епископа мог показаться довольно скромным по сравнению со старинными императорскими постройками на западе.
Здесь также со всех сторон смотрели строгие лики святых, их было множество, несколько сотен наполняли неф. Статуи, вырезанные из дуба и грецкого ореха, выглядели словно живые, так что Ханне на мгновение показалось, что сейчас они начнут ругать грешников, собравшихся перед ними. Четыре статуи остались незавершенными, угловатые и внушительные: рука, торчащая из дерева, изогнутая линия лба, наполовину высеченного из темной древесины, хмурый рот на безликом лице.
Гобелены несколько скрашивали монотонность дубовых стен, но сотканы они были в очень темных тонах, и Ханна не могла понять, что на них изображено. В соборе было всего несколько окон, свет которых разрушал сгустившийся мрак. Самое большое окно, позади алтаря, выходило на восток. Из кусочков старинного даррийского стекла была сложена мозаика, изображающая Круг Единства, но, поскольку сейчас был полдень, большая часть света проникала в неф через распахнутые двери. Холодный ветер задувал внутрь, колыша длинные накидки. С того места, где она стояла, Ханна лучше всего чувствовала его свежее дыхание на своих губах, прохладное и успокаивающее. Тягостная атмосфера давила на всех присутствующих в переполненном зале — с привкусом страха, ожидания и справедливого гнева.
