Сезон гроз - Сапковский Анджей (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Как оказалось, не только для них «Под Вепрем и Оленем» стала концом дневного этапа пути. Лавку под стеной занимали проезжие купцы. Купцы современные, в отличие от традиционных, не пренебрегающие слугами и не полагающие уроном для чести сидеть вместе с ними за вечерей. Современность и толерантность, понятное дело, имели определенные границы – купцы занимали один конец стола, слуги другой, а демаркационная линия была хорошо заметна. В блюдах – тоже. Слуги ели свинину в каше, изюминку местной кухни, запивая все дешевым пивом. А вот господа купцы получили по цыпленку и несколько кувшинов вина.
За столом противоположным, под головой вепря, ужинала пара: светловолосая девушка и мужчина в летах. Девушка одета была богато, но неброско и вовсе не по-девичьи. Мужчина выглядел урядником, да при том не из значительных. Пара ужинала совместно, разговор вела весьма оживленный, но казалось это знакомство недавним и, скорее, случайным, что ясно было по поведению урядника, который напирал на девушку в явственной надежде на нечто большее – девушка же принимала сие с вежливой, но хорошо заметной ироничной осторожностью.
Одну из лавок покороче занимали четыре жрицы. Странствующие целительницы, о чем свидетельствовали их серые одежды и закрывавшие волосы облегающие капоры. Еда, которую они вкушали, была, как заметил Геральт, более чем скромна: кажется, ячневая каша без приправы. Жрицы никогда не просили за исцеление плату, лечили всех и задаром, обычай же требовал предоставлять им за это, когда возникала необходимость, – гостеприимство и ночлег. Корчмарь из «Вепря и Оленя» обычай знал, но, похоже, намеревался соблюсти его с наименьшими затратами.
На лавке соседней, под оленьими рогами, обустроились трое местных, занятых бутылкой пшеничной, и похоже, не первой. Утолив уже более-менее ежевечернюю жажду, они осматривались в поисках развлечения. Нашли его, понятное дело, скоренько. Не повезло жрицам. Хотя, наверное, к подобным обстоятельствам они привыкли.
Стол в углу занимал еще один гость. Подобно самому столу, скрытый в тени. Гость, как приметил Геральт, не ел и не пил. Сидел неподвижно, опершись спиной о стену.
Трое местных развлекались, их шутовские выпады в адрес жриц становились все вульгарнее и неприличнее. Жрицы сохраняли стоическое спокойствие, совершенно не обращая на них внимания. Местных, похоже, это начинало раздражать, причем сообразно с убыванием пшеничной в бутылке. Геральт стал быстрее работать ложкой. Решил набить пьянчугам морды, но не хотел, чтобы из-за этого у него остыла каша.
– Ведьмак Геральт из Ривии.
В углу, в тени, внезапно вспыхнул огонек.
Сидевший за столом одинокий мужчина поднял руку над досками. Из пальцев его выстрелили дрожащие язычки пламени. Мужчина приблизил руку к стоявшему на столе подсвечнику, по очереди зажег все три его свечи. Позволил, чтобы те хорошенько его осветили.
Волосы его были серые, будто пепел, пронизанные на висках снежно-белыми нитями. Трупно-бледное лицо. Крючковатый нос. И светло-желтые глаза с вертикальным зрачком.
На шее его, вытащенный из-под рубахи, поблескивал в свечных огоньках медальон.
Голова щерящего зубы кота.
– Ведьмак Геральт из Ривии, – повторил мужчина в тишине, установившейся в зале. – По дороге в Вызиму, как полагаю? За наградой, обещанной королем Фольтестом? За двумя тысячами оренов? Я верно догадался?
Геральт не ответил. Не шевельнулся даже.
– Я не спрашиваю, знаешь ли ты, кто я такой. Наверняка знаешь.
– Немного вас осталось, – спокойно ответил Геральт. – А потому и догадаться несложно. Ты – Бреген. Также именуемый Котом из Иелло.
– Ты гляди-ка, – фыркнул мужчина с медальоном кота. – Прославленный Белый Волк знает мое имя. Воистину честь для меня. А то, что ты собираешься украсть мою награду, мне тоже считать своего рода честью? Мне стоит уступить первенство, раскланяться и попросить прощения? Как в волчьей стае: отойти от добычи и ждать, поджав хвост, пока вожак насытится? Пока милостиво соизволит оставить объедки?
Геральт молчал.
– Я не уступлю тебе первенства, – продолжил Бреген, называемый Котом из Иелло. – И не стану делиться. Ты не отправишься в Вызиму, Белый Волк. Не украдешь у меня награду. Поговаривают, будто Весемир вынес мне приговор. Так у тебя есть оказия его исполнить. Выходи из корчмы. На площадь.
– Я не стану с тобой сражаться.
Мужчина с медальоном кота вылетел из-за стола в рывке столь стремительном, что взгляд не успел за ним уследить. Сверкнул подхваченный со стола меч. Мужчина дернул одну из жриц за капюшон, стянул ее с лавки, бросил на колени и приставил клинок к шее.
– Ты станешь со мной сражаться, – холодно произнес он, глядя на Геральта. – Выйдешь на площадь прежде, чем я досчитаю до трех. В противном случае кровь жрицы забрызгает стены, потолок и мебель. А потом я стану резать остальных. По очереди. Никому не двигаться! Даже не шевелиться!
На корчму опустилась тишина: глухая и абсолютная. Все замерли. И таращились с раззявленными ртами.
– Я не буду с тобой сражаться, – спокойно повторил Геральт. – Но если ты обидишь эту женщину – умрешь.
– Один из нас умрет, это точно. Там, на площади. Но, пожалуй, не я. Ходят слухи, что твои славные мечи украдены. А о новых, как я вижу, ты не успел побеспокоиться. Полагаю, нужно иметь немалую гордыню, чтобы отправляться красть у кого-то награду, предварительно не вооружившись. А может, прославленный Белый Волк настолько хорош, что и сталь ему уже не нужна?
Скрипнул отодвигаемый стул. Светловолосая девушка встала. Вытащила из-под стола продолговатый сверток. Положила его перед Геральтом и отступила назад, садясь подле урядника.
Он знал, что это такое. Еще до того, как развязал ремень и развернул войлок.
Меч из стали сидеритовой, полной длины в сорок с половиной дюймов, клинок – длиной в двадцать семь с четвертью. Вес тридцать и семь унций. Рукоять и эфес простые, но элегантные.
Второй меч, сходной длины и веса, серебряный. Частично, конечно; чистое серебро слишком мягкое, чтобы хорошо его наточить. На клинке – магические глифы, по всей длине вытравлены рунические знаки.
Эксперты Пираля Пратта не сумели их прочесть, тем самым вызывая сомнение в своих знаниях. Древние руны складывались в надпись: Dubhenn haern am glandeal, morch am fhean aiesin. «Сверканье мое разорвет тьму, свет мой – мрак разгонит».
Геральт поднялся. Вынул стальной меч из ножен. Неторопливым и слитным движением. Не смотрел на Брегена. Смотрел на клинок.
– Отпусти женщину, – сказал спокойно. – Сейчас же. В противном случае – умрешь.
Рука Брегена дрогнула, по шее жрицы потекла струйка крови. Жрица даже не охнула.
– Я в нужде, – зашипел Кот из Иелло. – Эта награда должна быть моей!
– Отпусти женщину, я сказал. Иначе я убью тебя. Не на площади, а здесь, на месте.
Бреген сгорбился. Дышал тяжело. Глаза его зловеще блестели, губы мерзко кривились. Белели косточки стиснутых на рукояти пальцев. Внезапно он отпустил жрицу, оттолкнул ее. Люди в корчме вздрогнули, будто пробудившись от кошмарного сна. Раздались громкие вздохи.
– Придет зима, – с усилием проговорил Бреген. – А мне, в отличие от некоторых, негде зимовать. Уютный и теплый Каэр Морхен – не для меня!
– Нет, – ответил Геральт. – Не для тебя. И ты хорошо знаешь, какова причина.
– Каэр Морхен – только для вас, добрых, честных и справедливых, верно? Лицемеры засранные. Вы такие же убийцы, как и мы, ничем от нас не отличаетесь!
– Уходи, – сказал Геральт. – Покинь это место и отправляйся своей дорогой.
Бреген спрятал меч. Выпрямился. Когда шагал через комнату, глаза его изменились. Зрачки заполняли всю радужку.
– Это ложь, – проговорил Геральт, когда Бреген его миновал, – будто Весемир к чему-то там приговорил тебя. Ведьмаки не сражаются с ведьмаками, не скрещивают с ними мечи. Но если когда-либо повторится то, что случилось в Иелло, если дойдет до меня слух о чем-то подобном… Тогда я сделаю исключение. Отыщу и убью. Отнесись к этому предупреждению всерьез.
