Семь легенд мира - Демченко Оксана Б. (читать хорошую книгу TXT) 📗
– Стращает ваших тайных стрелков, – рассмеялся Вэрри. – Чьи полотняные штаны в щелку видать, бурые, сажей перемазанные. Ты бы унял парней, ведь своего ума у них пока меньше, чем лихости. А Актам и правда зверь злобный, осерчает да начнет гонять – до темноты не уймется, всем девкам на смех.
– Так это ж средненький мой, – всполошился староста, резко разворачиваясь. – Позорник, а ну вылазь из засады своей бестолковой! И марш домой, покуда уши целы. О, полно лукошко дурней, все до единого озорники в сборе! Ничего, домой луки отцовские принесете, вам живо ума добавят. Да так, что на лавку не то что сесть, глянуть тошно будет. Идем, Вэрри, расскажу про демонов толком. Может, тогда поверишь, что не люди. Располагайся покуда, обед на столе небось быстро образуется, девок полна изба.
– Благодарю за прием, – прищурился айри, спустил наземь вьюки и достал притихшего упчоча из куртки. – Лой’ти, займись делом. Я хочу знать, умирали ли в сгоревших домах люди. Были ли здесь… демоны. Такие, каких ты видел дома, помнишь? И вообще, странное поищи. Необычное. Понял меня, вижу. Орехов никому не дам, нет. И фиников не дам, иди спокойно. Видишь, сумки у меня, завязаны надежно.
– Диковинная у тебя белка, – удивился Тофей. – На куна похожа и крупна необычайно. Отродясь таких на мех узорный богатых не видел, да еще и смышленых.
– Он живет далеко на западе, за морем, и там подобные ему считаются проводниками в мир душ. Помогают больным найти дорогу из беспамятства и даже мертвых иногда навещать разрешают.
Староста уважительно кивнул, внимательнее рассматривая упчоча. Вэрри тоже с интересом наблюдал невероятное зрелище. Лой уселся на холке коня, распушил хвост и щелкал, требуя везти себя, важным делом занятого, к горелым домам. Актам удивленно вскинул голову и скосил на приятеля глаз, фыркнул почти сердито: тоже мне, всадник! Потом решил, что так узнает интересное первым, и взял с места парадной короткой рысью, рисуясь перед деревней и давая себя рассмотреть в полной красе.
И деревня, само собой, смотрела.
Айри фыркнул вслед за конем, вскинул на плечо переметные сумки. Благодарно кивнул сконфуженному «стрелку», подхватившему остатки груза. До избы он добрался без приключений, устроил вещи на отведенном месте, умылся, вошел в общую комнату. И споткнулся.
– Знаешь, уважаемый Тофей, если это – сын кузнеца, то я прихожусь ему двоюродной бабушкой, не иначе! Ох и деревенька у вас, люди добрые…
– Ох и много ты знаешь для человека чужого, нездешнего, – передразнил его беззлобно староста. – Вон сын кузнеца, с печи зыркает. Восьмой годок мальцу. А этот – гость кузнеца.
– Я начинаю верить в демонов, – задумчиво протянул Вэрри, вежливо кланяясь юноше лет шестнадцати. – До сих пор я полагал, в деревеньке им искать особо нечего. Разве что мастера, но к нему бы сперва приехали миром просить о своем деле. А вот пожечь тайно двор и бесследно развеять в ночи саму память о вашем присутствии в мире… Это самое подходящее для ночи дело. Багдэш мне говорил, что старый Орлан завещал престол младшему сыну, Всемилу. А ведь до столицы княжества Вендир отсюда семь сотен верст. Выходит, ваши демоны так далеко забрались, ваша светлость? И нечего делать вид, что я не угадал, я давно уже не гадаю. Глаза у всех Орланов характерные: птичьи. Широко посаженные и кругловатые. Приметные, одним словом.
– Да какая я светлость, – грустно вздохнул юноша. – В одном ты прав, демоны наши, вендирские. Видишь, собираюсь уходить. Думал, здесь не найдут, а людей хороших подвел и погубил.
– Свяжем и под лавку упихаем, – серьезно пообещал Тофей. – Кто ж из дому собирается на ночь глядя?
– Вернутся они, если останусь.
– Они все равно вернутся, – пообещал Вэрри. – Толком рассказывай, с чего началось безобразие. Я знаю, что два десятка лет назад твой папа женился на старости лет, взяв девицу неполных семнадцати из крошечного княжества Синегорье. Говорят, красавица необыкновенная и любила его, хоть разница в возрасте у них была огромная.
– Все так, – грустно согласился Орлан. – Мне было четыре года, когда отец умер, мать слегла с горя, да так и не поднялась. Он завещал мне, – кто же знает, зачем, – наследовать венец, опекуном до восемнадцатилетия поставил старшего из нас, сыновей. Яромил смеялся, что когда я вырасту, он забросит государственные дела и поживет в свое удовольствие. – Князь резко поднял голову и глянул на айри почти с отчаянием. – Весной будет как раз три года с той поры, как брат погиб. Говорят, на охоте. Только поверить трудно.
– Ему было, если я верно считаю, сорок три, – задумчиво кивнул Вэрри, выдавая свою осведомленность в делах севера. – Весенняя охота – дело у вас не принятое и странное. И я с трудом представляю себе зверя, способного свалить этакий дуб. Демоны тогда уже были?
– Года два, как появились первые разговоры о них, – кивнул князь.
Вэрри с интересом рассматривал необычного Орлана. Для породы вендирских князей более типичны огромные, вислоплечие медведи с бурой шапкой густых трудно прочесываемых волос, мелкими колючими и цепкими глазами, кругловатыми, серыми или светлой лиственной зелени. Обычно насмешливо прищуренными. Характер северян издавна вызывал у айри некоторое смущение, порой переходящее в оторопь. Такие крупные, обстоятельные и солидные в делах люди! Неспешные, уверенные, плавные в движениях. Не ждешь подвоха! А чуть привыкнут да за своего сочтут, как иной лик показывают. Насмешники, шутники, любители подначек. Вчера еще кланялись вежливо, «уважаемым» звали, а сегодня норовят на смех поднять. Айри редко задерживался в одном месте достаточно долго, чтобы привыкнуть к таким переменам, да и смех переживал не всегда спокойно.
Впрочем, пока здесь никому не весело. Всемил вздыхает, нервно мнет свою куртку, явно с чужого плеча, великовата она ему, и рассказывает о бедах Вендира. Айри запоздало различил в речи князя знакомую обстоятельность, явно перенятую у старших братьев и временами перебиваемую собственным более подвижным и горячим характером. Всемил говорил, внимательно и бережно подбирая слова, способные наилучшим образом объяснить дело и вместить его суть в несколько фраз, без длинных предисловий. Потом спохватывался, вспоминал, что рассказывает чужому и начинал торопливо ввязывать в повествование детали, поясняющие обычаи или обстоятельства, непонятные постороннему для Вендира путнику.
Итак, с полгода до того страшного дня, когда погиб Яромил, демоны начали всерьез беспокоить регулярно своими ночными набегами. Наводили страх на села и поместья, забирали золото. Всегда – только золото. Их многие видели, описывали княжеским дознавателям. Стремительные, темноликие, выражения лиц подобны маскам, застывшие и хищные, одеты исключительно в черное, шума при движении не создают даже самого малого. Непобедимы в бою. Ни одного демона свидетели не видели при свете дня – пленным или убитым. И следов не примечали.
Яромил с первого случая принял демонов всерьез и занимался ими сам, не отмахиваясь и не объявляя пьяным бредом. Он ездил, разговаривал, рассылал своих доверенных людей. Потом забрался в архив и долго рылся там, выискивая некие сведения. Вызывал советников.
А затем сорвался в один день и умчался.
Всемил не догадывался, куда и зачем, не знал он доподлинно, и чем закончился поход. Его отправили по делам в дальнюю восточную провинцию, там удивительно некстати требовался князь для какого-то местного важного праздника.
Новость о гибели брата застала в дороге. Чужие незнакомые вестники сухо сообщили, что Яромил нелепо и случайно погиб на охоте. Его смял вепрь. Вэрри удивленно покачал головой, припоминая старшего из Орланов, который сам напоминал дикого зверя сложением и нравом. Юноша кивнул – и вепря такого представить сложно, и дружина была сильна, и весенние охоты – не в обычае вендов, и брат был не забавами занят. Но сколько он не пытался выяснить истину, все зря. Князь вздохнул и продолжил.
