Напряжение: Коронный разряд (СИ) - Ильин Владимир Леонидович (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
На перроне ей отчего-то показалось, что непременно что-то должно произойти – с ней или со мной, или с ее заданием. Оттого свой груз она из рук не выпускала, удерживая на весу. Похвальная интуиция, между прочим.
- А вот, кстати, можно твой номер телефона? Ну, настоящий, - с невинным выражением лица посмотрела она чуть вбок и вниз.
- Это тебе зачем?
- Просто кое-какие фото хочу отправить. – Шаркнула она ножкой.
- Нельзя.
- А е-мейл? – Вскинулась она было возмущенно, но смогла совладать с эмоциями.
- Нет.
- Ладно, в следующий раз сама распечатаю, - стоически произнесла Ника и принялась изучать схему метрополитена.
- А почему по кольцевой? Так же долго? – Заскучав, поинтересовалась она.
- Я успеваю.
- Лучше было назад вернуться, а там на другую ветку перейти.
- Все просчитано, все учтено, - глянул я на нее искоса.
Так и не разобрался, стоит ли верить ей, что ничего она не замышляет. Но решил все же не рисковать.
Подъезжая к парку культуры, встал на выход. Ника закономерно не торопилась – нет смысла держать тяжелый груз в руке. Поэтому на самой станции я вышел спокойно, развернулся и наблюдал, как девушка тщится поднять чемодан. Пытается, но не может. Искренне, с надрывом – но тот отказывается подниматься ни на сантиметр вверх. И, словно уловив мой взгляд, Ника подняла свой и посмотрела на меня – с пугающим спокойствием, словно давно ожидала. И обидой – не ненавистью.
- Там неодимовые магниты, тридцать кило. Пол железный. – Пояснил я до того, как двери снова сомкнулись. – В правом кармане чемодана есть вода, в левом – шоколадка. После экзаменов я тебя заберу.
Вагон двинулся дальше по бесконечности кольцевого пути, а я так и не дождался ни слова от нее.
На фоне этого – а может, еще и за усталости от бессонной ночи, новая подлянка от устроителей вступительных экзаменов ощутилась как-то слабо, без должного возмущения и где-то даже с пониманием. Хотя Артем явно собирался бесноваться и требовать справедливости.
- Они проиграли, понимаешь? – Устало сказал я ему.
От нас только-только отошел представитель университета, который сообщил о неприятной и крайне досадной оплошности, допущенной где-то в недрах приемной комиссии. Дело в том, что «иностранный язык» - он, разумеется, разный. Мы вот подавали на английский и сдавать должны были его. А нам поставили французский, по ошибке.
- Это наглое издевательство, - шипел Артем. – Они совершенно потеряли чувство меры!
- Всего лишь красивый проигрыш, - не согласился я. – Нам ведь что сказали? Экзамены обязательно примут, но позже. И зачислят по ним на дополнительные места, созданные в качестве компенсации.
- А нельзя было просто увеличить количество вступительных мест?
- Кто ж им тогда гарантирует, что поступят те, кто должен по их мнению поступить? – Пожал я плечами. – Вот как нужные детки окажутся на факультете, поступив красиво и своим умом, нас зачислят сверху.
- Я так это просто не оставлю, - сжал он кулаки.
- Так пошли сдавать французский? – Пожал я плечами.
Взгляд Артема приобрел невероятную задумчивость, а затем словно осветился изнутри довольством и предвкушением.
- А и действительно… На пять я его, конечно, не знаю… - Нам ведь всего выше шестидесяти баллов надо? – Хрустнул он костяшками пальцев, разминая ладони, словно перед дракой.
Не могли же пройти бесследно его занятия с наставником – и наши факультативы французского.
- Oui, mon ami. Тебе шестьдесят – даже с запасом хватит.
За четыре предыдущих экзаменов у него набралось триста семьдесят два балла, что давало среднее в фантастическую цифру девяносто три. Если исходить из необходимых восьмидесяти проходных, даже крепкий трояк являлся гарантией успеха. Но кто ж сможет набрать даже такую оценку на совершенно, казалось бы, незнакомом языке? На то и был расчет.
В общем, на экзамене нас отчего-то тоже не ждали. Даже бланки – и те пришлось незаметно изымать из общей стопки, отвлекая внимание яростными воплями Артема, демонстрирующего трепетную любовь к знаниям на трех с половиной языках. В итоге бланков не хватило двум графьям, но у тех папы, мамы, группа поддержки, и уж для них бланки как-то нашлись.
Физика так вообще прошла без малейших вопросов – последний экзамен, и университет, словно охотник, пославший до того последний выстрел дроби в убегающую дичь, дал нам сдать спокойно.
Уже на выходе из здания, после того, как отдал работу, обратил внимание на странное оживление со стороны парковки.
Подошел ближе, и увидел Нику, медленно бредущую в окружении городовых, удивительно мягко уговаривающих ее остановиться. В руке девушки по-прежнему был злополучный чемодан. А на чемодане снизу – серьезный кусок металлического листа, весьма напоминающего напольное покрытие вагона, промятое и выдранное с корнем. Лист при каждом шаге скрежетал об асфальт, но Ника продолжала мерно двигаться к университету. Пока не заметила мой взгляд. Постояла так с десяток секунд, с совершенно нечитаемой эмоцией, покачала головой и, отпустив ручку чемодана, дала усадить себя в полицейское авто.
На душе отчего-то стало горячо и тоскливо. Так и простоял, пока машина не исчезла из виду.
Встряхнулся, повел шеей и растер ладонями лицо – оставалось еще одно дело. Результаты исследования лежали в кармане, и Артем обязан был меня понять…
Повернулся, разыскивая его взглядом. Обнаружил - со смехом кружащим веселую и счастливую Веру в руках. Он поставил ее на землю, заметил мое внимание, виновато развел руками и отправился с девушкой в противоположном направлении. Я сделал было шаг в его сторону, собираясь догнать. Но потом замер на месте.
Еще один день счастья. Пусть будет.
Глава 21
Глава 21
Большой, по-настоящему влиятельный человек может позволить себе многое: виллы и яхты, много солнца зимой и лыжные спуски жарким июлем; спутниц, только что сошедших с подиума конкурса красоты и диковинных хищников в подмосковном саду. Но рядом с его виллой будут другие, возле любимой яхты – еще десяток таких же, курорты заняты столь же уважаемыми людьми, а круговорот спутниц с каждым годом все чаще напоминает о собственной старости. Хищники и редкие полотна остаются за высокими стенами, недостижимые никому, кроме редких и столь же влиятельных людей, которым откровенно плевать на тот же самый хлам, что выставлен в их особняках.
Нет страсти в богатстве, нет удовольствия от роскоши и ощущения шелковистой кожи под ладонями. Власть манит, пытаясь увлечь в интриги и политику, но трезвый ум не дает утащить душу в паутину к ткачам из Кремлевских башен – высушат, выпьют до последней капли, и за счастье будет выбраться из всего этого, пусть даже ценою крыльев.
Остается только скука и жадность – то есть, ожидание развлечений от мира, обязанного вращаться вокруг личности, не взирая на постулаты классической астрономии. Миру же откровенно надоело делать это сразу вокруг сотен человек, потому приемы в их честь и новые регалии редки, а телевидение работает только от информационного повода. Можно, разумеется, обновить яхту, и в новостях появится десятисекундная заметка о новом самом крупном и дорогом прогулочном корабле… А потом кто-то иной купит еще больше и еще дороже, его сравнят с вами, и волна раздражения смоет все удовольствие.
Но что-то же надо делать, как-то бороться с этой коварной апатией.
Тогда влиятельный человек позволяет себе сына или дочь. Не из тех, которые в будущем возглавят семейное дело и унаследуют уважение. Совсем иных.
Он позволяет себе проблемного ребенка - избалованного и не признающего законы, яркого и бездумного транжиру, рассекающего без прав по автострадам на запредельной скорости. Пусть он сожжет ресторан, пусть разобьется, обращая в хлам роскошный спорткар, пусть подерется с полицией. Не важно, что он сделает – важно то, что ничего ему за это не будет, и весь город станет об этом говорить.
