Зиэль - О'Санчес (Александр Чесноков) (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
— Да сколько же вас тут??? Рубить вас не перерубить! Вы же меня отвлекаете от дум моих, от сомнений моих… Прочь, слякоть!
Бороться с собой — самая тягостная битва, самая нелюбимая из войн, с непременной победой в итоге, с победой, которую подчас невозможно отличить от поражения. Я сел, где стоял, предварительно высушив лужу и подставив под задницу камень поудобнее.
— Я человек?
— Человек.
— Я имею в виду сейчас: внешним обликом и способом жить?
— Да, человек.
— Ну, тогда сиди и борись! Обхвати бородатую голову руками и сиди, раскачиваясь на камне, и думай вволю! Чтобы задница не остыла — камень подогрей, любому человеческому колдуну это под силу… Хочешь — разрыдайся, оплакивая своего коня и мимолетных деревенских знакомцев. Главное — борись, и не надобно никуда лететь. Можешь позавтракать и выпить.
— Да не хочу я ни есть, ни пить!!! — Последние слова я проорал вслух, и вой немедленно прекратился.
Вой?…
О-о… Да ведь это я выл! Сидел на камне, обхватив руками бородатую голову, раскачивался и выл, что-то там оплакивая… без слез, правда… Плакать я так и не научился, за все века и тысячелетия жизни среди людей… Боги милосердные! Что это за танцы такие дурацкие? Ужели это я учудил?
Пришлось покопаться в ближней памяти и признать: моего ума дело, видимо, под влиянием недавних плясовых упражнений демона Камихая, наколдовал краем сознания, весь в раздумьях о вечности и о Себе…
Восемь безглазых гранитных великанов, очень похожих обликом и статью на смертоносных пришельцев, только ростом в десять локтей каждый и руки у каждого почти до земли, продолжали водить вокруг меня хоровод, вытаптывая насмерть все, что пыталось проникнуть ко мне, за очерченный круг. А проникать было некому, кроме сгустков Морева, поэтому великаны топтали их, превращая в нестойкую пыль. Я прикинул объем праха — несколько тысяч уже прикончено… Впрочем, за пределами круга меньше их не становилось и все они жаждали дотянуться до меня… Безглазые и безмозглые!
Эх… совершенно непроизвольно я создал целое представление, зрелище, которым в другое время и сам был бы не прочь полюбоваться… Почему бы и нет? А куда теперь спешить??? Как там это выглядело? Желаю немедленно посмотреть!
Я окунулся взором в только что ушедшее прошлое:
Рассвет. Пунцовая кайма по неровному серому окоему весьма похожа на пожары в деревне, только сплошь полыхает, по всей границе неба, а не дымными вонючими кусочками… Облаков нет, полная луна… ну, почти полная… не успела уйти с утреннего неба, но уже потеряла в цвете, стала бледною, скучною… Поднялся ветер, то ли сам, то ли мною наколдованная нежить разбудила его своими плясками…
Бородатый детина с мечом в руках сидит на камне посреди улицы и воет на луну, протяжно воет, с руладами… Восемь гранитных великанов, послушные вою и руладам, ведут слаженный хоровод: то идут справа налево, то слева направо, то остановились с притопом, то кружатся вокруг себя, продолжая двигаться по большому кругу. И все это время ноги их, и лапы их — сиречь руки, и пасти их продолжают усердно трудиться: они давят, кусают и рвут в клочья моревную погань, не подпуская представителей ее за пределы мною очерченного круга… А те, соответственно лезут, неустанно и без признаков страха. Если не считать треска горящих изб и топота каменных ног — нет в деревне звуков иных… разве что лязг проламываемых доспехов у безглазых ратников, но этого лязга я решил не слышать, он — ложь, морок для человеков, равно как и облик ратный… Облик пусть остается.
Шелест… Это ветер, не слыша больше воя моего, пытается восполнить недостаток звуков и гоняет сухие листья по мертвому воздуху, в расчете подразнить ими каменных моих уродов… Великаны по-прежнему трудятся, избы по-прежнему горят и догорают, безглазые пытаются рубить рвать и грызть великанов, и кое-где даже оставляют на них царапины… Думаю, за месяц они сглодали бы до песка всех восьмерых. А вас, твари, слишком много, чтобы каждого топтать и рубить.
Я опять взметнул свой разум повыше: все мертво в округе, только растения, только Морево… Любопытно, кстати, как это растения обошлись бы или будут обходиться без живности?
— Ну, что, летим?
— Да!.. Нет!.. Летим!
И вот уже не разумом своим, но всем человеческим естеством, не снимая камзола и сапог, с мечом за спиною, взметнулся я в поднебесье и помчался на запад. А великаны за ненадобностью вернулись в состояние валунов. Пусть лежат.
Нет, нет и нет! Я победил в споре с самим собою, То есть, пыл и зуд свой, насчет поиска судьбы, прочно обуздал и если мчался на запад, то совсем недалеко и потому лишь, что гора Безголовая ждала меня в том направлении, именно она мне была нужда… А там, внизу… Сколько же его там?… Морева этого, сгустков этих!.. Точнее сказать — четверти Морева, одной четвертой части от целого.
Густо, как вши, усеяли они склоны Безголовой, медленно ползут, пешим, так сказать, порядком… Небольшое завихрение в их рядах… Это на самом краю пропасти бьется с безглазыми отважный демон Камихай! Полагаю, двух-трех бы он запросто переварил, демон все-таки, брюхо луженое, однако, со всей этой братией ему, конечно же, не справиться… Порвут на бескровные демонические клочья Камихая нашего. Я окунулся вниз, долетев почти до каменистой тропы, на которой шла стычка, выхватил наугад одного из безглазых (решил я смотреть на эти поганые сгустки человеческим оком, раз уж сам человек) и швырнул с обрыва в пропасть. Но не с тем, чтобы Камихаю помочь в его неравной битве, а сугубо из познавательного любопытства: разбился безглазый о камни в надежную мертвую кляксу…
— Да из тебя просто замечательный узор получился!
Поэтому-то они и ползут тропами, для спрямления пути в бездну не прыгают…
Ну, что, знатный кузнец, Боро Кувалда, собутыльник мой упрямый, знал ли ты, какие богатые руды выступили тремя жилками вот в этом вот ущелье-кармашке? Вряд ли знал… А я бы показал их тебе, мне не жалко… Но — видишь, как получилось-то нелепо… Теперь уж никто и, пожалуй, никогда не доберется до сего кузнечного богатства… Я его нынче так укрою — боги не расчистят до конца времен. Лишь бы сейчас не мешали, не квакали бы под руку…
