Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
– Не медли, о доченька! – призвала она. – Сейчас я соберу всех этих молодцов, которые вдесятером не справятся с одной женщиной, а ты воспользуйся этим и беги ко мне! Я сумею отстоять тебя!
– О госпожа, ее надо растоптать копытами коней! – обратился всадник с факелом к своей повелительнице.
– Не родился еще конь, что растопчет ястреба, клянусь Аллахом! – услышав, воскликнула Шакунта, но понял ее лишь Мамед.
То, что проделала она, показалось ему невероятным.
Шакунта бросилась навстречу коню, что надвинулся на нее, и поднырнула под оскаленную морду, и уперлась плечом в конскую грудь так, что жеребец попятился. И сразу же, проскользнув вплотную к конскому боку и под напрасным замахом ханджара, Шакунта вогнала куттар под двойную подпругу.
Всадник, не поняв, что произошло, послал жеребца вперед, Шакунта тоже устремилась вперед – и лезвие прорезало толстую кожу. Всадник пошатнулся – и Шакунта, зацепив его ногу сгибом локтя, выдернула его из седла и бросила оземь.
Сразу же она одновременно отбила стрелу и подхватила правым куттаром поводья оказавшегося слишком близко к ней другого коня. Резким оборотом кисти она намотала их на лезвие в один виток и скользящим движением к себе распорола, так что нападающий утратил власть над конем.
– Не бойся, о доченька! – крикнула она. – Если десятеро мужчин нападают на одну женщину, значит, каждый из них поодиночке – трус! Не бойся их – и беги ко мне!
Караван вынужден-таки был прервать свое ночное бегство. Всадники окружили Шакунту, верблюды остановились. А Мамед, наблюдавший за всей суматохой из мрака, вдруг понял, что если и есть в этой пустыне трус, так это – он сам.
Света прибавилось – кроме единственного факела, который везли впереди, появилось еще несколько, да в придачу светила низко стоящая и большая зеленоватая луна. И в этом свете Мамед увидел, что мужчина, которого Шакунта скинула с коня, лежит, не двигаясь, а его лук, стрелы и ханджар вполне доступны. Более того – ханджар, выпавший из его руки, когда он повалился наземь, отлетел довольно далеко.
Но Мамед вовеки бы не кинулся с обнаженным клинком в сечу, ибо вовсе не был хмурым львом, горным барсом и витязем, подобным горящей головне. Ханджар в его руке не принес бы вреда противнику. Тем более – джамбия, которой его снабдила Шакунта. А вот выстрелить из лука с безопасного расстояния, да еще во мраке, он был готов.
Поручив верблюдов Аллаху, Мамед пригнулся и с такой поспешностью, о какой он забыл с детских лет, перебежал пространство между своим укрытием и лежащим мужчиной. Но, когда он протянул руку за луком, мужчина вцепился ему в рукав.
И лежащий с такой силой дернул Мамеда, что бедняга повалился на него боком, взбрыкнув в воздухе короткими и неспособными к бегу и прыжкам ногами.
Тут же он ощутил, как жесткие руки пробираются ему под бороду, отыскивая горло.
Не успел Мамед наложить на эти руки свои, чтобы хоть замедлить и оттянуть час кончины, как что-то тяжелое навалилось на него, больно ударило по спине, отпихнуло и пропало.
Он вскочил – но не на ноги, как полагалось бы, а всего лишь на четвереньки. И увидел, что человек, пытавшийся задушить его, лежит, раскинув руки, и из его груди торчит рукоять ханджара, того, что валялся поблизости. А некая темная тень, покинув Мамеда, устремилась туда, где мелькали горящие факелы и слышался шум яростной драки.
Мамед схватил лук, перекинул через плечо перевязь колчана и, как умел, побежал следом, чтобы принести хоть какую-то пользу. Ему стало стыдно – ведь женщина сражалась, а он лишь слушал шум битвы.
Но соизволением Аллаха Мамед принес Шакунте больше пользы, находясь в темноте. Ведя бой, она видела лишь то, что было озарено светом факелов, а то, что во мраке, оставалось для нее как бы за непроницаемой стеной. И она не разглядела перемещения тех верблюдов, что везли закутанных женщин. А они, побуждаемые предводительницей, сдвинулись с места, и обогнули побоище, и направились в сторону холма, перевалив через который, оказались бы в безопасности от Ястреба о двух клювах.
Нужно было немедленно предупредить – и Мамед, поручив душу Аллаху, направился к сече.
Оказалось, что Шакунта воистину пробивается не в ту сторону, и спешила уже немало всадников, и ярость драки овладела ею настолько, что она не помышляет об осторожности.
– О Шакунта, вон там, на холме, верблюды с женщинами! И они уходят! – крикнул Мамед, шарахаясь от занесенного ханджара. – Берегись, о Шакунта!
Очевидно, вопли его долетели до слуха Шакунты, поскольку она, резко присев на корточки и повалившись набок, ушла от мощного удара, нанесенного с размахом из-за головы. Здоровенный воин, не поняв, в чем дело, шагнул к ней, замахиваясь ханджаром снова, но Шакунта ударила его ногами в живот, взлетев при этом в воздух и выгнувшись так, что мгновение держалась на одних лопатках. После чего отчаянная женщина опять откатилась в сторону и вскочила с торжествующим смехом, потеряв при этом наполовину размотавшийся тюрбан, в котором все еще торчала стрела. А воин рухнул, схватившись за рассеченный острыми браслетами живот.
– Такого вы здесь не видели, о мерзавцы! – воскликнула она. – А ну, освободите мне путь! Во имя Аллаха!
И Мамед не понял, к чему относилось имя Аллаха, – к пути ли, который она прокладывала к холму, преодолеваемому верблюдами, несущими женщин, или к удару, который она вслед за выкриком нанесла сразу двумя куттарами.
Два противника покачнулись, а Шакунта проскочила меж ними вперед, причем правая рука ее неловко вывернулась назад, ибо куттар застрял в нагрудном доспехе падающего бойца. Почувствовав это, она занесла левый куттар над головой, прикрываясь согнутой рукой, и Мамед успел увидеть, как ловко отбила она поручем куттара еще чей-то удар, успев повернуть руку так, чтобы ханджар врага не разрубил его, а соскользнул, уйдя в сторону. Шакунта же, высоко задрав локоть, повернула левый куттар острием вперед и вниз, шагнула вперед и вонзила его в шею слишком близко подскочившему врагу. Надавливая на рукоять, чтобы уложить того наземь, она освободила правый куттар и, отпрыгнув, скрестила оба перед собой.
А потом на нее бросились еще какие-то люди, и Мамед снова потерял женщину из виду, следя за ее перемещениями лишь по крикам. А голос у Шакунты был пронзительный.
– Ко мне, о доченька! – кричала Шакунта, пробиваясь к верблюдам, на которых сидели окаменевшие от ужаса женщины. – Ко мне, о любимая! Это я – я пришла за тобой!
И она била куттарами снизу вверх, вспарывая одежду и кожу врагов, и отбивала ими удары ханджаров, и бросалась вперед, как играющая рыба, пронзая на лету, и оба ее куттара были в крови, и кровью пропитались ремни, привязывавшие их к рукам!
А следом за ней шел некий боец, чье лицо было закрыто концом тюрбана, и он бился яростно, прикрывая спину Шакунты, но она не видела этого, потому что рвалась вперед – к четырем верблюдам, которые в пылу ночного сражения остались вовсе без охраны.
– Отзовись, о доченька! – звала отчаянная женщина. – Я пробьюсь к тебе на голос!
Но ей отвечала предводительница. Она кричала, обращаясь к ночной пустыне, и в голосе ее было отчаяние:
– О Джубейр ибн Умейр! К нам, во имя Аллаха!
Тут среди женщин возникло смятение – две из них попытались удержать одну, но она, оставив в их руках все свои покрывала, на ходу соскочила с верблюда и бросилась безоружная в самую гущу боя – к Шакунте!
Кто-то из охраны успел ухватить ее за длинные черные косы, но Шакунта ударила его куттаром в грудь, выдернула оружие и отпихнула ногой осевшее тело.
Перед ней стояло живое ее подобие, только чуть пониже ростом, покрепче сложением, с такими же глазами и губами, с той же родинкой на щеке. И это подобие окаменело от изумления и страха – да кто не окаменел бы, увидев вдруг при свете факелов себя, яростную, с боевым оскалом, с окровавленными куттарами?
– Доченька!.. – воскликнула Шакунта. – Ведь это ты, доченька моя, Шеджерет-ад-Дурр, похищенная джинном!
