Два талисмана - Голотвина Ольга (читать книги без сокращений txt) 📗
— Ой, сразу и грозиться… — более мирно отозвался голос.
Загремел засов, дверь приотворилась. Мирвик проскользнул в дом.
Никто к Авите на прицепился, хотя некоторые прохожие — оборванцы весьма подозрительного вида — бросали недоуменные взгляды на барышню в нарядном платьице.
Наконец вышел Мирвик. Дверь за ним захлопнулась, загремел засов.
Авита тихонько ойкнула.
От скул на подбородок парня бежала светлая полоса короткой бородки.
— Клей паршивый, — деловито сказал Мирвик. — До первого умывания эта красота продержится. Но нам там долго не крутиться. Вот сдача… Только хорошо бы еще шляпу купить, широкополую. Тогда уж точно не признают. К тому же, — галантно добавил он, — все будут глядеть на мою спутницу.
— А где здесь можно купить шляпу?
— Рядом живет старьевщик. Мы даже вторую серебрушку не разменяем.
Но разменять вторую серебрушку все-таки пришлось, потому что, пока Мирвик примерял шляпу, Авита приглядела для себя большой веер, белый, с ярко-алой бахромой. Мирвик удивился (вещь совсем не подходила к платью художницы), но ничего не сказал: ее деньги, ей и тратить.
Когда оба вышли из лавки старьевщика, Авита предупредила:
— На всякий случай помалкивай. Все будут смотреть на твою спутницу, да? Уж будут, не сомневайся!
— Мальчишке всего восемнадцать лет! — Зиннибран старался говорить как можно более убедительно, но сам не верил в успех своей миссии. — Он не привык к пирам, он был пьян… Неужели из-за этого он должен погибнуть?
— Восемнадцать лет — это уже не мальчишка, — ровно и холодно ответил Нидиор. — Он уже поклялся на талисмане Джангилара в верности трону… неужели я, Сын Рода, должен объяснять Сыну Клана, что это значит?
Зиннибран отвел глаза. Конечно, клятва, которая стала нерушимой благодаря чарам, сделала юного Волка совершеннолетним. Недавний мальчишка теперь имел право жениться, покупать землю и дома, наследовать имущество. Зиннибран тоже в свое время совершил этот обряд.
Но Лейчар, трогательный юнец, не способный от робости произнести и двух слов…
Арчели, сестра Зиннибрана, проходила Обряд Покорности в один день с Лейчаром. И потом, хохоча, рассказывала, как мальчишка, бледный чуть ли не до обморока, отчаянно кивал головой в ответ на все вопросы короля, а потом героически выдавил из себя: «Да!» И как Джангилар, улыбнувшись, принял такую «клятву»…
— Это все вино, — сделал Зиннибран еще одну попытку спасти юнца. — Лейчар не научился еще пить…
— Никто ему насильно не лил вино в глотку. Все мы пили, но лишь он накричал на Гурби и угрожал ударить его вазой. И ладно бы еще, если бы он заступился за честь женщины! А то столько шуму из-за актеришек… кто они такие, стоят ли того?
— Положим, Раушарни — не актеришка. А Вепря действительно… занесло. Неужели нельзя убедить противников лязгнуть клинками и мирно разойтись?
— Попробую, — пошел на уступку Нидиор. — Но почему мой господин так старается предотвратить поединок?
Зиннибран вспомнил бледное лицо юноши, который в их шумной компании всегда тихонько сидел в углу, словно впитывая чужое веселье. Но сознаться в том, что ему просто жаль Лейчара, Зиннибран не смог.
— Я дружу с его старшим братом Айчаром, он любит и жалеет братишку. К тому же, — добавил он со смущенной улыбкой, — моя сестра Арчели обещала оторвать мне оба уха, если я, как она выразилась, позволю этому секачу растерзать юношу.
— Я поговорю с Гурби. Но все-таки условимся о месте встречи. За старой солеварней, что возле Мелового спуска, — годится?
— Вполне.
Если у Авиты и была надежда подойти к фургонам незаметно, то с этой надеждой ей пришлось быстро расстаться. А Мирвик не удивился, когда их шумной ватагой обступили ребятишки. Они галдели, прыгали вокруг, ходили колесом, клянчили у добрых господ хоть монетку. Сразу стало ясно, что в такой компании можно незаметно разыскать разве что наррабанского слона (если, конечно, в труппе имеется слон).
Других зевак поблизости не было видно, и Мирвик этому не удивился. Аршмирские дети были запуганы слухами о том, что циркачи воруют детей, а взрослые верили примете: будешь якшаться с бродягами — своего дома лишишься. Поэтому аршмирцы охотно глазели на представления, но к пристанищу циркачей не наведывались…
Потревоженные шумом, который подняли дети, к незваным гостям спешили взрослые. Мирвик возблагодарил судьбу за то, что на нем пусть театральный, но все-таки господский наряд: бродягу в старом тряпье здесь могли бы и побить. Уж расспросили бы строго: зачем сюда притащился и что задумал спереть?
А сейчас «человек-пес» (в шапочке с ушами и в штанах с пришитым хвостом, но без забавной раскраски на физиономии) низко поклонился пришедшим и спросил: чем знаменитая труппа Прешдага заслужила такую честь?
И тут Авита доказала, что обладает талантом не только к живописи.
Не ответив на учтивую речь шута, она полуобернулась к своему спутнику и заговорила капризно:
— Ну вот, а ты говорил: уже поздно, спать пора… А я говорила: здесь интересно, а примет я не боюсь! Я же говорила: голову проветрить! Я же говорила: с медведем что-то не то!
При каждом своем «говорила» Авита раскрывала и закрывала веер.
Мирвик молча восхитился. Рядом с ним стояла не милая умненькая художница, а избалованная стерва, привыкшая из своего дружка веревки вить. Рядом с такой девицей мужчине и впрямь лучше помалкивать: еще нарвешься на сцену при всех…
А как она работала веером! Алая бахрома так и порхала перед глазами собравшихся, отвлекая на себя все взгляды.
Клоун опешил, но выхватил из потока фраз ту, которая касалась цирка, — и вознегодовал:
— С каким медведем что-то не то? С нашим медведем что-то не то? Не объяснит ли светлая госпожа…
Светлая госпожа с громким хлопком сложила веер и, словно копье, устремила его в грудь шуту:
— А я говорю, что медведь, которого вы водите по улицам, — не медведь! Я говорю: это человек, зашитый в медвежью шкуру! Вы говорите, что у вас есть детеныш дракона, а я говорю: это вранье! Чучело, да? Верно я говорю?
— Чучелами людей не морочим! — оскорбленно отозвался «человек-пес».
— А чем морочите? — ехидно поинтересовалась девица, вновь раскрыла веер и заколыхала им перед грудью.
— Знаменитая труппа Прешдага показывает только редкие диковины со всех стран мира! — воздел ввысь руки клоун. — И чудеса человеческой отваги и ловкости!
— Ап! — слаженно воскликнули детишки и пошли колесом вокруг гостей.
— Да? — прищурилась Авита. Левой рукой она вытащила из бархатного мешочка у пояса горсть медных монет — все, что осталось от двух серебрушек. — А если я захочу проверить? Я, может, пари заключила… слышишь, дорогой, что говорю?
В ответ молчаливый господин в широкополой шляпе сокрушенно вздохнул и пожал плечами: мол, тебя трудно не услышать, цветочек мой!
— Если я права, — гордо продолжила говорливая гостья, — он мне покупает новое платье. А если я проиграю…
Тут она осеклась и закрыла лицо веером, предоставив собеседникам думать, что там, за бело-алой «ширмой», она краснеет и смущается.
Клоун подобрался. Горсть медяков на ладони этой дурехи была разумной платой за то, чтобы показать ей животных. Лишь бы она, уходя, не извлекла из этой горсти один медяк, чтобы вручить его своим провожатым. А что, с такой станется… Вон веер — яркий, а не новый, бахрома пообтрепалась. Скуповата барышня.
— Дракончик у нас в клетке сидит, — поклонился «человек-пес». — Пусть господа изволят следовать за мной…
Авита шла медленно, цепляясь взглядом за любую необычную мелочь. Не глядела тайком — таращилась в открытую, многословно комментируя все, что попадалось на пути. С порога ближнего фургона замахали хвостами две собачки, рыженькая и черненькая, — как же их не погладить, как на руки не взять, таких миленьких? А вот эта веревка меж фургонами зачем натянута? Канатоходцы упражняются, да?.. Ой, белье сушить? Фу, как скучно!..
