Последняя песнь до темноты (ЛП) - Мьер Илана С. (лучшие книги онлайн TXT) 📗

Отец Неда не был рад, что женщина ведет церемонию, но Нед убедил его, что это женщина другого ранга. Лин ощущала уверенность, поднимая руки над парой, и ее шестицветная мантия раздулась на ветру. Это не был плащ Никона Геррарда — было бы неприемлемо носить то, чего касался пропитанный кровью поэт. Но Валанир Окун посоветовал, что ей нужно показывать власть, статус придворного поэта.

— Никто не сделает этого, если не ты, — сказал он, и она знала, что это правда.

Не было ясно, приглашали ли Марлена Хамбрелэя и Мариллу на свадьбу — Лин знала, что у Рианны к ним противоречивые чувства. Но они покинули город месяцы назад, отправились на юг в деревню, где жила себя Мариллы.

— На юге хорошо заниматься фермой, и Марилла хочет поискать родню, — объяснил Марлен с уставшей улыбкой. После раны он почти всегда был уставшим. Валанир сказал, что эффект чар Геррарда пройдет через месяцы. Марилла думала, что на юге он согреется.

После смерти Никона Геррарда Лин и Валанир встретились с королем с армией поэтов за спинами. Многие поэты остались в замке в первую ночь, словно завоевали место. В ту ночь все могло разрушиться, если бы стражи напали снова. Но Лин перечислила преступления Никона Геррарда, и стражи перешли на сторону поэтов: когда они с Валаниром пришли к вратам следующим утром, их отвели в покои короля. Король был в осаде не только из-за поэтов, и он знал это.

— Это наши условия, — сказала Лин в тот день, они стояли перед Гаральдом на тайной встрече, что не была тайной с сотней стражей и поэтов в коридоре. Лин и Валанир договорились, что она будет говорить за них, потому что еще не выступала против Короны, и потому что в ней была кровь Амаристот. — Законы, что управляют содержимым песен поэтов, будут отменены. Власть Короны над делами Академии — отменена. И тогда все выпускники Академии будут клясться в верности Короне. И каждый год Академия будет платить десятину Святилищу старейшин, признавая его власть.

Король склонился, пытаясь завладеть преимуществом в разговоре.

— Это не все, — сказал он. — Мне нужен придворный поэт, который будет следить, чтобы условия соблюдались, а Академия была верна Короне.

Лин думала об этом, уже знала, что скажет. Но Валанир опередил ее:

— Я рекомендую леди Кимбралин Амаристот на это место, — сказал он, холод пробежал по спине Лин. — Она — единственная наследница земель и состояния Амаристот. Вам будет выгодно держать ее рядом.

— Но женщина, — хмуро возразил король. — Нет женщин-поэтов.

— Ваше величество, до этой зимы не было и чар, — сказал Валанир Окун. — Все изменилось.

* * *

Позже в гостинице она сказала ему:

— Я думала, это будете вы, — сказала она. — Я не знаю, хочу ли этого. Хотя… знаю. Я не хочу.

— Это должна быть ты, — сказал Валанир нежно, но со сталью в голосе. Смех и песня звучала снизу, где — что поражало Лин — жизнь в Тамриллине шла своим чередом. Старые чары вернулись ценой жизни Дариена, придворный поэт умер, а новым будет женщина. Но те же пьяные песни, тот же смех звучал в гостинице, как и прошлой ночью.

Таким был город, что напоминал белую жемчужину на берегу сотни лет. Лин вдруг поняла, что будет означать место придворного поэта в том дворце, где Элдгест когда-то резал поэтам Академии языки. История была словами на странице. Песня звенела в ночи посреди лета, словно доски палубы корабля гремели в бурю.

Голос Валанира отвлек ее от мыслей:

— Случившееся сегодня все еще может не помочь. Это был переворот, его успех зависит от того, что будет дальше, после бури. Будут мрачные сложности впереди, нужно вести переговоры Академии и короны. Придворный поэт в следующие годы будет важен в этих переговорах. И только тебе хватит навыков и истории для этого.

— Только мне? — сказала Лин. — Вряд ли это так.

— Ты поэт и Амаристот, — сказал Валанир.

Лин не могла дышать, сидела на кровати. Она вспомнила Дариена и обещание, данное ему. Это было нарушением или нет? Она сказала вслух:

— Значит, я буду во дворце. А вы? Куда вы пойдете, Валанир Окун?

— Недалеко, — сказал он. — Я буду в Академии. Нужны новые уроки, даже для выпускников. Все должны научиться управлять чарами и не злоупотреблять ими.

— Мы видели, что может случиться, — тихо сказала Лин, посмотрела на свои запястья, следы были там. Она знала, что шрам останется, а вот порезы на лице, что оставил Райен, пропали. — Вы будете навещать меня здесь?

Валанир взял ее за руку.

— Я буду приезжать часто, — сказал он. — Буду помогать связи Академии и Короны. Лин, и я этого не хочу. Я был рожден бродить, как Эдриен.

— Но ваша песня начала… все это, — сказала Лин.

— Я помог привести все в движение, — сказал Валанир. — Как и ты.

Лин посмотрела ему в глаза. Это было все проще. Ее голос был таким тихим, что он с трудом ее расслышал:

— Нас ждут стены. Стены и комнаты. Вы знаете, я мечтала когда-то побывать с вами в дороге.

Слова повисли в тишине. Внизу продолжались пение и смех. Жизнь кипела в Тамриллине зимним вечером, снаружи пошел дождь.

* * *

Той зимой в Академии хоронили Дариена Элдемура, Хассена Стира и еще пятерых поэтов, павших в атаке на дворец. Для них устроили церемонию в храме на острове Академии.

Закопали и обломки алтаря лорда Геррарда, когда Валанир и другие Пророки песней разрушили его на площади при всех людях. Лин это предложила, чтобы люди знали, что Красная смерть покинула Эйвар, и что было причиной.

В том месте, перед вратами замка, тридцать дней и ночей на платформе лежали лира и кольцо Дариена Элдемура в окружении стражи. На платформе горели свечи, чтобы душа Дариена скорее попала к богам. Поэты ночью стояли тихо у свечей.

Марлен Хамбрелэй пропал на юге со своей странной леди, и его больше не видели.

* * *

Ранней осенью того года Лин посетила дом Гелван, чтобы увидеть дочь, которую родила Рианна Гелван. Каштановые волосы Неда, голубые глаза Рианны. Конечно, это менялось, пока дети росли, но… Лин подумала о девочке с золотыми волосами, что бежала по полю лаванды, розмарина и шалфея, закрыла глаза на миг и коснулась губами щеки малышки.

Девочка с ранних лет будет учиться ножам и поэзии. Рианна указывала из постели, где ее отец держал ее угрозами, чтобы с ней все было хорошо.

— Теперь ты не можешь меня наказывать, Аван, — сказала она сладко в спину отцу. — Это теперь долг Неда.

Отец малышки покраснел, как мак, и почти убежал из комнаты, бормоча про горячую воду. Рианна хитро улыбнулась Лин, и та снова вспомнила Дариена.

Рианна села среди подушек, взяла малышку у Лин и прижала к груди.

— Мы зовем ее Дариана, — сказала она. — Надеюсь, она будет сильной. И что некий придворный поэт обучит ее всему, что нужно, когда придет время. Как она научила меня.

Лин взяла Рианну за руку. Она видела, что девушка была бледнее простыней под ней, и что вокруг ее губ появились новые морщины. Лин сказала:

— Клянусь, что все твои дети будут под моей защитой и любовью, пока я живу.

* * *

Она вернулась к себе во дворец хмурой. День прошел, к счастью, тихо, это было диковинкой. Обычно она бегала со встречи на встречу с просьбами мастеров Академии и проблемами аристократов, поражаясь, как можно чего-то достичь такими встречами.

И воспоминания Эдриена Летрелла и его музыка оставались с ней, сплетаясь. Это бремя будет с ней всю жизнь, по словам Валанира. Не было чар, чтобы убрать из нее Эдриена, и время шло, они сплетались все сильнее.

Она предпочитала не думать о таком, отвлекаясь на множество дел.

— Кто впустил вас без моего разрешения? — сказала она, увидев фигуру у окна, глядящую на волны внизу. Комната Лин в башне была с видом на гавань, и она порой притворялась, когда была счастливее, что училась в Академии, и волны были тихой музыкой к словам, что сочинялись при свете свечи.

Важнее всего была золотая лира рядом со столом у окна. Ночами, когда ее грозили переполнить призраки воспоминаний — ее и чужих — Лин уходила в страстную мелодию. Порой, когда думала, что вынесет это, она играла во тьме песню, что начал сочинять в Академии Дариен. Больше такого не будет.