Натянутый лук - Паркер К. Дж. (список книг .TXT) 📗
Мужчина равнодушно кивнул и продолжил:
— Полагаю, мы не должны атаковать Скону менее чем с четырьмя тысячами солдат и сотней тысяч золотых квотеров. Я знаю, что прошу многого, — сказал он, подняв руки, когда все заговорили, — но я смотрю на проблему с практической точки зрения. Я не рассказываю сказок о наших замечательных воинах или о том, как враг сразу убежит, едва увидев нашу армию. На мой взгляд, либо нас должно быть больше, либо мы должны отказаться от наступления. И я также считаю, что нам необходимо проголосовать за это прежде, чем продолжать совещание.
Геннадий заметил, что кивает, хотя, по правде говоря, не поддерживал ни одну из точек зрения. Наверное, дело было в грациозности ответа; проголосовать за такое невообразимое предложение (половину армии и огромную часть государственного бюджета) — это же настоящая находка, потому что, если голоса «против» перевесят, то сепаратистам удастся избежать петли, которую набросил на их шеи Стен Могре, возложив всю ответственность за результат операции на Сконе на них.
Но это было еще не все.
— У меня замечательный день, — сказал Стен Могре. — Я соглашаюсь с двумя сепаратистами. Я полностью принимаю все сказанное моим другом Гаином Жаном. Две тысячи человек и сорок тысяч квотеров — действительно мало. Фактически четыре тысячи человек и сто тысяч золотых квотеров ненамного лучше. Я предлагаю выделить шесть тысяч солдат и сто тридцать тысяч золотых квотеров, и это наша официальная точка зрения.
Великолепно, — подумал Геннадий, поеживаясь, — если они выиграют, то никто не посчитает победу их заслугой, потому что с такими ресурсами проиграть нельзя. А если они проиграют, ну, я бы серу из уха не отдал ни за одного из них. Отлично. Эти люди — сумасшедшие. И у меня предчувствие, что это еще не все.
Он оказался прав. Прежде чем распорядитель успел объявить голосование, Авид Соеф снова встал. На лице его было странное выражение, как у человека, падающего с обрыва и успевшего в самый последний момент схватить за ногу своего злейшего врага и утащить его с собой.
— Прекрасно, что мы можем забыть обо всех обидах и начать вести себя как взрослые. Не думал, что когда-нибудь настанет день, когда все сообщества в нашей Ассамблее решат отбросить в сторону всю шелуху и начать сотрудничать. И вот этот день настал, разве не замечательно? Говорю вам: независимо от того, как пойдет дальше война, даже если мы проиграем — хотя это маловероятно благодаря в высшей степени разумному предложению, за которое мы сейчас собираемся проголосовать, — мы останемся победителями, потому что самое главное, что могло свершиться в войне, уже свершилось здесь, перед вашими глазами. — Он оглядел залу так, чтобы все увидели, какая широкая и искренняя у него улыбка. — Есть лишь одна поправка к предложению. Только что мой дорогой друг Стен был очень добр и предложил мне руководить экспедицией, не знаю почему. Я ведь не солдат, хотя такой человек, как я, никогда не упустит возможности попасть в учебники истории. Однако должен признаться здесь и сейчас, что не считаю себя вправе принять это задание, пока вы не назначите ко мне моего доброго друга Стена Могре. В конце концов, одна голова хорошо, а две — лучше, а если одной из этих голов будет голова Стена Могре, то отличный результат гарантирован.
Джуифрез, который сидел, закрыв лицо руками, резко встал. Встали и остальные присутствующие, за исключением Стена Могре, который, казалось, забыл, как дышать. На секунду Геннадию показалось, что беднягу хватит удар, выражение его лица не поддавалось описанию.
Результаты голосования были вполне предсказуемы: подавляющее большинство голосов за предложение послать Авида Соефа и Стена Могре с шеститысячной армией алебардщиков и ста тридцатью тысячами золотых квотеров на Скону. Геннадий, не имевший права голосовать, дожидался Джуифреза в вестибюле зала для голосования.
— Ну, — сказал Джуифрез, — так недолго и в фей начать верить. Я действительно считал, что в этот раз победа за нами, а оно вот как все повернулось. Мы там же, где и были. Никто не победил. Хотя мне следовало знать, что Авид провернет что-нибудь подобное. Благослови его Господь.
— Вы не забываете кое о чем? Ваш драгоценный Фонд теперь ведет войну на Сконе, и если вы проиграете…
Джуифрез пожал плечами.
— Если мы проиграем, нам наступит конец. Вы правы. Но по крайней мере ко дну мы пойдем все вместе, и это все, что имеет значение в конечном счете. Кроме того, — бодро добавил он, — проигрывать мы не собираемся, потому что это невозможно.
Геннадий с сомнением покачал головой.
— Не уверен. Большие армии нередко проигрывали маленьким. На самом деле существует мнение: несмотря на то что у большой армии есть несколько неоспоримых преимуществ…
Джуифрез кивнул так, будто ему пытались доказать, что огонь иногда бывает горячим.
— Конечно. Но мы не проиграем, потому что у нас есть секретное оружие. Мы бы победили, даже если бы не послали ни одного солдата. — Он усмехнулся и хлопнул Геннадия по плечу. — У нас есть вы.
Примерно через час после окончания дебатов старший член Фонда остановился у прилавка торговца рыбой на рынке в Шастеле и, поторговавшись, купил палтуса. Когда он забрал рыбу, сын торговца пересек площадь рынка, подошел к конюшням, отвязал коня и поскакал на нем к морю. Там он остановился и провел некоторое время со старым другом семьи, рыбаком, у которого его дядя и отец довольно давно уже начали закупать рыбу. Когда мальчик уехал, рыбак свистнул двум своим сыновьям, чинившим сеть неподалеку. Они отложили сеть и подошли к нему. Спустя несколько минут два старших мальчика взяли самую маленькую и быструю лодку и установили парус, хотя для прогулки было уже поздновато.
Они поплыли прямиком на Скону, и, едва начало темнеть, мальчики встретились с лодкой с устрицами, которая плыла домой. Два мальчика с Шастела поприветствовали лодочника и спросили, есть ли у него что-нибудь для них. Рыбак подплыл ближе. Они поговорили некоторое время, перекладывая устриц из его лодки в свою, потом попрощались и поплыли каждый своей дорогой: мальчики на Шастел, рыбак — на Скону. Как только его лодка пристала к берегу, он побежал с деньгами в Банк, где прошел мимо стражников (его хорошо знали и пропустили) и быстро направился к кабинету директора.
Выслушав доклад, Ньесса Лордан поблагодарила рыбака, заплатила ему и закрыла дверь. Затем вызвала клерка и направила с несколькими сообщениями. Он пошел в комнату посыльных, где пять или шесть мальчиков в возрасте от двенадцати до шестнадцати играли в бабки, дал им задания, и они поспешно выскочили из Банка и разбежались по городу. Один побежал вверх по холму, с завидной ловкостью обходя гуляющих прохожих, и прибыл, тяжело дыша, к двери Горгаса Лордана на улице Трех Львов. Он барабанил в дверь, пока не вышел босоногий слуга. Увидев, кто пришел, он сразу побежал в столовую, где семейство Горгаса как раз приступало к ужину.
— Удо? — сказал Горгас, поднимая глаза от тарелки. Разговор затих.
— Вас ждет посланник, — ответил слуга, и по его тону стало ясно, что дело серьезно.
Горгас встал, положил салфетку на стул и вышел из комнаты.
— Я в кабинете, — сказал он.
Слуга кивнул и поспешил к двери, где на ступеньках сидел мальчик.
— Спасибо. Я знаю дорогу.
Еще один посланник побежал вверх по холму, мимо чанов с дождевой водой, в паутину улиц и переулков, по вполне понятной причине называвшуюся Пьяным Кварталом. Он выбрал краткий путь, у любого другого человека, который не знал город так хорошо, ушло бы намного больше времени на то, чтобы добраться до дешевого, но аккуратного трактира под названием «Белая победа». Хозяин нашелся не сразу, зато немедленно позвал старшего сына, который показался в дверях кухни с подносом булок на противне.
— Оставь это, — приказал хозяин, — и найди девушку с Острова и старого чужеземного мерзавца. Для них сообщение из Банка.
Сын хозяина несколько секунд смотрел на посланника широко открытыми глазами, потом сунул поднос в руки отцу и помчался, как бегун, вышедший на финишную прямую. Он посмотрел в номерах для иностранцев, потом в общих номерах и, наконец, в приемной.
