Последний Порог (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Ах, да, пантера. Ты, конечно, ее не получишь, но, ты, вероятно, никогда не покинешь это место. — Он остановился и хитро посмотрел на дроу. — Но с другой стороны, если ты будешь сотрудничать, то, возможно, мы станем большими друзьями.
Дзирт не понял этого замечания.
— Скажи мне, дроу, кому ты поклоняешься?
— Что?
— Кто твой бог?
— Я следую принципам Миликки — ты уже сам говорил это, — ответил Дзирт хриплым шепотом.
Дрейго Проворный кивнул и задумчиво положил руку на подбородок. — Возможно, мне следует спросить, кто поклоняется тебе?
Дзирт посмотрел на него с любопытством, и старый негодяй засмеялся, хрипя почти также как Дзирт.
— Ты, конечно, не можешь ответить, — промолвил он. — Мы будем говорить снова, и часто, я обещаю, — сказал Дрейго Проворный, и с поклоном, он повернулся и вышел из камеры. — Набирайся сил, Дзирт До’Урден, — сказал он через плечо. — Нам есть о чем поговорить.
Дверь его камеры с лязгом закрылась, и свет факела отдалился. Дзирт смотрел, как мерцание удаляется по внешнему коридору, а затем услышал, как открывается другая камера и приглушенный голос старого чернокнижника, снова что-то говорящего.
Эффрон?
Дзирт подался вперед и вытянул голову — что-либо увидеть, очевидно, было невозможно, но он попытался услышать некоторые из произносимых слов, если и не сам разговор.
Он ничего не мог разобрать, но услышал второй приглушенный голос и понял, что это Эффрон. Он откинулся назад и попытался собраться с мыслями. Он смотрел на свои цепи и пообещал себе, что выберется отсюда.
Дзирт не был ранен.
Вскоре он выберется из этой камеры и спасет Эффрона.
Это было его клятвой.
— Ты был самонадеян! — Дрейго Проворный объявил Эффрону, положение которого отличалось от Дзирта, лишь в том, что только одна его рука была прикована. — Но разве это не твой вечный недостаток?
Эффрон посмотрел на него с ненавистью, но это, казалось, только развлекло шейда.
— Ты думал, что знаешь все мои хитрости и ловушки, но я, конечно, не глупец, — продолжал Дрейго. — Неужели ты действительно верил, что мог войти сюда и просто ускользнуть с пантерой?
— Это был не мой выбор.
— Ты привел их сюда.
— Да, — признал Эфрон.
— Твоя преданность трогательна.
Эффрон опустил глаза.
— Ты решил со мной воевать, и это глупая цель.
— Нет, — сразу возразил Эффрон, глядя Дрейго Проворному прямо в глаза. — Нет. Я решил путешествовать со своей матерью, и должен был скрыть от вас наши передвижения, забрав кошку. Я бы не пошел против вас, но я с вами покончу.
— Интересно, — пробормотал Дрейго Проворный несколько мгновений спустя, переварив эту информацию. — Позволь рассказать о твоей матери...
Дзирт тянул неподатливые цепи и вдруг услышал стон Эффрона дальше по коридору. Сначала он подумал, что его спутника пытают, но когда стон перешел в рыдания, он понял, что дело в чем-то другом.
У него не ушло много времени, чтобы понять значение этих рыданий.
— Где Далия? — потребовал Дзирт в следующий раз, когда Дрейго Проворный появился в его камере, несколько дней спустя, как он считал, хотя и не мог быть уверен.
— Ах, ты слышал плач своего кривого спутника, — ответствовал Дрейго Проворный. — Да, я боюсь, что Далия и другие твои спутники встретили очень печальный конец, и теперь стоят в качестве трофеев в моем зале.
Дзирт опустил глаза, не в силах даже закричать в знак протеста. Дроу был удивлен тем, как глубоко поразили его эти новости, он с удивлением осознал, насколько сильно он стал ценить дружеское общение с Далией. Возможно, он не мог ее полюбить, как он любил Кэтти-бри, но она стала, по крайней мере, другом.
И это была не только потеря Далии, которая причинила ему боль в этот момент, но, также, не стало и связи с его прошлым. — Энтрери, — услышал он свой шепот, и он не мог отрицать чувство утраты.
А также Амбра, которую он очень полюбил, и Афафренфер.
— Ты слишком далеко зашел, Дзирт До’Урден из Мензоберранзана, — сказал Дрейго Проворный, и Дзирта удивило услышать искреннее сожаление в голосе нетерезского лорда. Он снова посмотрел на Дрейго Проворного, пытаясь найти что-нибудь в выражении его лица, указывающее на то, что его огорчение было притворным, но не нашел ничего подобного.
— В ущерб всем, — продолжал Дрейго Проворный. — Конечно же, я защищал себя и свой дом — ты ожидал чего-то другого?
— Требовалось бы меньше защиты, если бы ты не был вором и похитителем, — парировал Дзирт.
— Похитителем? Это вы пришли в мой дом!
— За Гвенвивар, — пояснил Дзирт. — Ты украл у меня то, что тебе не принадлежит.
— Ах, да, конечно, — промолвил Дрейго. — Кошка. Как я уже говорил, ты слишком далеко зашел, но, возможно, для нас обоих есть надежда. Я не думаю, что мне понадобится кошка, когда мы закончим, поэтому, возможно, ты получишь ее назад.
Перед Дзиртом появилась дразнящая морковка, и он, непреднамеренно, подался вперед, прежде чем понял, что это обман и одернул себя, не желая позволять себе ложной надежды.
Нетерезский лорд никогда его не отпустит, повторял он себе вновь и вновь.
Он повторял про себя это заклинание каждый день, когда к нему приходил Дрейго Проворный, вечно с вопросами о прошлом Дзирта, о жрицах Ллос и о его жизни на поверхности, следуя принципам богини Миликки и пути следопыта.
Дзирт сначала сопротивлялся этим вопросам, но его упорство долго не продержалось, и спустя несколько десятидневок он уже с нетерпением ждал этих посещений.
Дрейго сопровождали слуги с едой, и эта еда была уже значительно лучше, и теперь его кормил юный шейд, ребенок, и он делал это намного аккуратней.
Однажды Дрейго Проворный пришел с тремя дюжими стражами. Двое из них встали по бокам Дзирта и потянулись к цепям.
— Если ты будешь хоть немного сопротивляться, то я замучаю Эффрона до смерти у тебя на глазах, — это было единственное, что удосужился сказать Дрейго Проворный, а затем он ушел.
Стражи надели Дзирту на голову черный колпак и вынесли его из камеры, принеся его в комнату где-то выше в замке. Они усадили его на стул, сказали ему снять колпак, помыться и одеться.
— Скоро к тебе придет лорд Дрейго, — сказал один из них, когда они уходили.
Дзирт окинул взглядом свое новое жилище, хорошо обставленную, чистую и теплую комнату. Его первые мысли были о побеге, но он быстро отбросил такую возможность. У Дрейго Проворного были Эффрон и Гвенвивар, да и куда ему идти, в любом случае?
Нетерезский лорд сказал ему, что он слишком далеко зашел, и Дзирт совсем не сомневался в истинности сего утверждения в этом запутанном времени и месте.
Часть IV
Долина Ледяного Ветра
К своему удивлению, я обнаружил, что потерял фокальную точку своего гнева.
Гнев, разочарование и глубокое чувство потери по-прежнему кипели во мне, но цель этого гнева рассеялась на отвращение к несправедливости и жестокости самой жизни.
Я должен постоянно напоминать себе злиться на Дрейго Проворного!
Какое странное осознание, которое стало, прозрением, которое перевернуло меня как прибойная волна на пляже Лускана. Я живо помню момент, как это внезапно произошло (в то время как потеря фокальной точки заняла много месяцев). Я отдыхаю в своей палате в великой резиденции Дрейго Проворного, отдыхаю в роскоши и ем изысканные блюда. У меня даже есть своя маленькая винная стойка, которую мне предоставили помощники Дрейго, когда я онемел от своей близости к Дрейго Проворному — или, если и не от близости, то, возможно, от полного отсутствия гнева к нему.
Как это случилось?
Почему это случилось?
Этот нетерезский лорд лишил меня свободы самым ужасным образом, я был прикован цепями в грязной и мрачной темнице. Он не пытал меня открыто, но обхождение его слуг часто было суровым, включая пощечины, удары и более чем несколько ударов ногами по моим ребрам. И разве просто действительность моего лишения свободы не была сама по себе гротескной пыткой?
Этот нетерезский лорд натравил медузу на моих спутников, на мою любовницу, и на мою единственную остающуюся связь с теми желанными минувшими днями. Их не стало. Далия, Энтрери, Амбра и Афафренфер окаменели и погибли благодаря козням Дрейго Проворного.
Все же мы вторглись в его дом… это смягчающее обстоятельство, казалось, всегда присутствовало в моей голове, и только набирало силу изо дня в день, по мере улучшения моего положения.
Я осознал, что это было ключом ко всему. Дрейго Проворный играл в тонкую изысканную игру с моим разумом, и с разумом Эффрона, постепенно улучшая наши жизни. Шаг за шагом, и буквально, сначала, кусок за куском улучшалась еда с точки зрения качества и количества.
Голодающему человеку тяжело ударить по руке, которая его кормит.
И когда основные потребности, такие как пропитание, доминируют в твоих мыслях, тяжело поддерживать гнев или помнить его причину.
Вкусные куски, поданные с успокаивающими словами, крадут такие воспоминания, так тонко и постепенно (хотя каждое улучшение чувствовалось действительно важным), что я не обращал внимания на мою уменьшающуюся враждебность к старому чернокнижнику-шейду.
А затем пришло прозрение, в тот день в моей уютной комнате в замке Дрейго Проворного. Но даже с полным воспоминанием о разворачивающихся событиях, я счел, что невозможно вызвать уровень гнева, который я изначально испытывал, и трудно испытывать что-то большее, чем медленное закипание.
Я остался здесь сидеть, задаваясь вопросом.
Дрейго Проворный часто ко мне приходит, даже ежедневно, и я мог бы сделать оружие — из разбитой бутылки вина, например.
Стоит ли мне попытаться?
Возможность получения свободы путем насилия, кажется, в лучшем случае, малопривлекательной. Я уже десятидневки не видел Эффрона и понятия не имею о том, где он и как его найти. Я не знаю, по-прежнему ли он в замке, или даже жив ли он еще. Я понятия не имею о том, как найти Гвенвивар, и при этом, у меня даже больше нет ониксовой статуэтки.
И даже если бы я убил старого чернокнижника и смог бежать из замка, что тогда? Как я вернусь на Фаэрун, и кто там меня ждет, в любом случае?
Никто из моих старых друзей, потерянных для ветров. Ни Далия, ни даже Артемис Энтрери. Не Гвенвивар ни Андахар.
Нападение на Дрейго Проворного обреченного дроу стало бы окончательным актом неподчинения.
Я смотрю на бутылки, расположенные по диагонали в ячейках на винной стойке, и теперь я в них вижу смертоносные кинжалы в пределах моей досягаемости. Дрейго Проворный теперь ходит ко мне один, без стражей, и даже бы если с ним были его лучшие воины, я был обучен ударить быстрее, чем они успеют его заградить. Возможно, у старого чернокнижника есть магическая защита, дабы предотвратить такое нападение, возможно, нет, но этот удар был бы криком свободы и отрицания этого чернокнижника, который забрал у меня так много, кто лишил свободы Гвенвивар и стоил мне моих спутников, когда мы пришли за ней.
Но я могу только покачать головой, глядя на эти потенциальные кинжалы, ибо я не буду делать их из бутылок. Но не страх перед Дрейго Проворным останавливает мою руку. И не безнадежность такого акта, с уверенностью в том, что даже в случае успеха, я бы, конечно, погиб, и, вероятно, достаточно скоро.
Я знаю, что не убью его.
Ибо я этого не хочу.
И это, я боюсь, может оказаться самым большим прозрением.
