Золотые колдуны - Джентл Мэри (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Странствования от Корбека до Ширия-Шенина заняли пять недель и семь дней, с пятого дня пятой недели торверна по второй день шестой недели риардха. Семь или восемь земных недель; все это время мне казалось более долгим. И я знала, что сохранило нам жизнь время года, сухое и холодное. Летняя жара или зимние бури сгубили бы нас.
— Я буду осторожна, — сказала я. — С'ан Хайке сказал мне, что вы хотели поговорить со мной. О чем же пойдет речь?
Его лицо приняло выражение, которое было ясным, как холодная вода.
— Я получила вести из Корбека. Нам нужна прощальная речь для Телук. Аширен не может ее сказать, а наемник тоже. Она нужна нам для телестре Эдрис. Они очень опечалены.
— А вы не можете этого сделать? — Мой вопрос был нетактичен, но он намеревался разворошить нечто такое, о чем я хотела забыть.
— Ничто не кончается, — сказал говорящий с землей, обернулся, чтобы посмотреть на солнце сквозь стекло широко раскрытыми глазами. — Некоторые говорят, что другие наши жизни мы проводим в огне, который мы видим отсюда только как лик Богини. Тот, другой вид бытия имеет здесь свои соответствия и связи. Мы есть ничто в озере огня, охваченное тем незримым пламенем. Она будет очищена этим огнем и вернется знающей, дышащей, живущей. Нет, мы не впадаем в малодушие, уныние.
Ортеанцы сжигают своих мертвых и высыпаю пепел в реки; огонь и вода символизируют их исчезновение. Ни у кого из них не было ничего подобного, как доставшаяся Телук могила.
— Расскажите мне, как она умерла, — попросил старик. — Мы передадим речь в Эндрис, и они будут ее вспоминать. Они больше не смогут обеспечить ей прохождение через огонь, но вот это единственное вы сможете сделать.
Но я никогда не знала ее… Затем же, мысленно вернувшись назад, я поняла, что знала ее лучше, чем думала.
— Она была бесстрашной женщиной, — сказала я, — и, думаю, в этом никто не сможет сомневаться, в особенности потому, что она служила солдатом в гарнизоне Черепной крепости. Она выступила против Арада, хранителя колодца в Корбеке, хотя он обладал там большим влиянием. У нее были ум и терпение; она выезжала с восточного побережья Ремонде и знала, что Корона была единственным человеком, который уделил бы ей свое внимание. Многие из нас обрели пользу от ее посланий в Таткаэр.
Она была великодушна: я не думаю, что она боялась оставаться в Корбеке и противостоять Араду, но убеждена, что она знала, что Халтерн, Марик и я без ее помощи никогда бы не смогла выбраться за пределы провинции. Она умерла, и произошла это потому, что она столкнулась с опасностями, которые приводили ее в особенный страх — поводом могли послужить даже легенды об обитателей Топей, — она предпочла рискнуть своей жизнью, как только усмотрела шанс, чтобы сбежать.
Она была вынослива, но она гораздо меньше чувствовала болото, чем какую-либо иную часть мира. Она имела право воспользоваться шансом и сделала это. И то, что ее постигла неудача, было чистой случайностью.
Старый говорящий с землей некоторое время молчал, затем кивнул.
— Я все запомнил. Это было отлично для иностранки. Эта речь хороша и, к тому же, правдива. Ее можно передать в Эдрис.
Лишь после того, как он ушел, я начала отдавать должное этому обычаю. Большая часть груза, давившая на меня с момента смерти Телук, спала с моих плеч.
В обычае приема гостей в Бет'ру-элен значилось, что они должны были работать. Поскольку я не отличалась ловкостью, данное обстоятельство обычно заканчивалось тем, что я собирала или ломала и рубила на дрова ханелис, вытирала со столов или очищала от навоза хлева, где содержались скурраи и мархацы.
В телестре всегда находилось два или три говорящих с землей, и я часто видела одного из них в главном зале, где он упражнялся в правильном написании букв; аширен, у которых возникла к этому тяга, подражали ему. Прошло некоторое время, прежде чем я поняла, что подобное у них более всего соответствовало правильному воспитанию, и также стала принимать в этом участие.
Жить в Бет'ру-элен и ездить на работу в Ширия-Шенин было несложно. Было также нетрудно не приезжать обратно и находить этому оправдание, особенно сейчас, когда обычными являлись сильные снегопады, рад и дождевые шквалы. Обычаи телецу, которым следовал Халтерн, проводя это время года в телестре, давали право на достаточно свободное перемещение, а потому не могли не прийтись по душе посланнице.
Орвента является самым долгим временем года, длящимся от праздника зимы до праздника весны. К концу этого периода я могла уже бегло говорить на двух или трех сложных диалектах даденийского языка, включая и южный.
Вернувшись в Ширия-Шенин, я изучая в его библиотеке книги о Касабаарде и запоминала элементы его языка. У меня не было указаний относительно контактов вне Южной земли, но, поскольку оттуда со мной такой контакт уже был установлен, несколько позднее стоило ответить на первый ход.
Кроме того, в течение этой орвенты, которую я провела в Бет'ру-элен и в городе, я серьезно занималась игрой в охмир. Это причиняло мне боль, напоминая о Фалкире, о городе в Пустоши за Стеной Мира, об этой мертвой женщине Сулис н'ри н'сут СуБаннасен и о злобе к посланнице, что лишь дремала зимой, как и вся Южная земля.
Возможно, именно все это и было причиной, по которой я с такой концентрацией сил играла в эту игру. С Рурик, с Халтерном, с Родионом и Блейзом Медуэнином — с каждым. Игра имела свои соответствия в Южной земле: феррорн были неподвижны, как с'ан телестре, турин — подвижны, как т'ан, а леремок — редки и наделены большой властью, как Т'Ан Сутаи-Телестре. Зоны борьбы постоянно меняются; то, что принадлежит тебе, в следующий момент может получить иное толкование и обратиться против тебя.
Я усвоила несколько вещей: продумывать заранее свои ходы, распознавать рисунок, запоминать, какие изображения были на обратных сторонах перевернутых фишек. Большинство партий заканчивалось для меня еще лавиной переворотов моих фишек, начинавшейся с малого утраченного шестиугольника и неотвратимо надвигавшейся на всю доску, однако некоторые из этих побед моих противников давались им с огромным трудом. Я училась.
Орвента в уединенном от мира Ширия-Шенине — это время следования домашним интересам: пишутся и ставятся пьесы, домогаются расположения арикей, проводятся турниры на лучшее владение оружием и неизменные марафоны игры в хамир, длящиеся целую неделю от праздника до самого поста. Сплетни, сатирические песни и научные эксперименты, проводятся под недремлющим оком церкви.
Увидев паровые машины и часовые механизмы, ткацкие станки, порох и простые электродвигатели, я убедилась в том, что Южная земля в любое время могла пережить промышленную революцию. Увидев так же, как сами изобретатели делали свои изобретения непригодными для использования и отказывались от них, я поняла, что эта революция не состоится.
Над Ширия-Шенином витал дух Пустоши, и на меня нахлынуло то, что я узнала про воспоминания о прошлом.
На восьмой неделе орвенты наступила легкая оттепель, прервавшая всякую связь и задержавшая меня в Бет'ру-элен. Реки вышли из берегов, а дороги стали непроходимыми. Это длилось до десятой недели орвенты, и лишь потом земля достаточно просохла, чтобы можно было возобновить поездки.
Я все время добавляла заполненные от руки листы к своему отчету. Трудно было побудить ортеанцев к тому, чтобы они официально воспринимали Доминион. Отдельные лица можно было в этом убедить, но в целом реакция выглядела различной: от признавшейся Рурик родственности рас до камней, которые анонимно швыряли в меня с соседних улиц. Однако никто не изъявил готовности к тому, чтобы заявить о единой по отношению к нему политике, о чем бы я могла сообщить Земле.
Ветры подули с юга, и воздух стал теплее. Я ехала верхом по вездесущей грязи обратно в Ширия-Шенин. Со мной был Родион. Заросли ханелиса, бывшие всю зиму черными, покрылись густым облаком небольших ярко-красных цветков. Мшистая трава избавилась от своего метрового бурого вида и пошла в рост новыми, серо-зелеными весенними побегами. Мухи кекри, собираясь в стаи, издавали звуки настолько высотой частоты, что от них, казалось, могло лопнуть стекло. Прорытые террасы и склоны вокруг города были сплошь покрыты свежей растительностью.
