Что-то остается - Кузнецова Ярослава (книги бесплатно читать без .txt) 📗
— Ага, — Альса тупо уставилась на остатки молока в своей чашке. Потом подняла голову, — Эй, Ирги. Купим, бросим, на корабль… На какие-такие шиши? И вообще… и я, и он, — кивнула на напряженного, готового ринуться в бой козяву, — мы же иждивенцы у тебя на шее. Я и, — развела руками, — не умею ничего…
— Брось, — фыркнул я. Начнем по порядку. — Во-первых. Шиши имеются. Шесть тысяч «лодочек». Устроит?
— Врешь! — Альса вытаращилась, как на уж не знаю, что, — Каоренских «лодочек»? Шесть тысяч? В лирах это будет…
— Один к пяти, — усмехнулся я. Сундучок из кабинета — «на непредвиденные быстрые расходы»… — На дорогу и обзаведение достаточно. Далее. Вы — не иждивенцы. Так ведь, Стуро?
— «Ижди-вен-цы» — что это?
— Неважно. Кто мы, Стуро, все трое?
— Семья. Клан. Да.
— Ясно?
Альса посмотрела на меня, на Стуро, потом закатила глаза. Ниче, барышня. Пообвыкнешься. Стерпится, как говорится…
— А насчет «ничего не умею»… Подучишься, ежели что. В паре будете работать — он кусает раненого, ты штопаешь. Марантины марантинами, а на обычного лекаря ты тянешь. Уж поверь.
— Придется поверить, — вздохнула она. И опять спохватилась: — А Имори?
Имори.
— Имори жалко, — сказал я.
Поломаем мужику жизнь…
— Э! — завопила Альса, — Ты что! И думать не смей!
Я смерил ее взглядом.
— Ты меня за кого-то не того принимаешь, подруга.
— А как же иначе? — растерялась она.
Как же иначе — как обойтись без убийства верного Имори, или — за кого тебя принимать, куст чертополоховый?.. Неважно.
— Он от меня не отстанет, — покачала Альса головой.
— Скрутим.
Барышня глянула недоверчиво.
Уж не сомневайся, дружище. Скрутим.
— Узлы знаю. Пока выпутываться будет, лодку возьмем. Он не «нюхач», Имори твой. Он — «стенка». Телохранитель. Не таких с хвоста сбрасывали. Семья-то есть у него?
— Сын есть, — барышня, похоже, еще не понимала, какую пакость мы устроим бедняге Имори, — Сейчас уж ему… двенадцать годков. Хороший мальчик. А зовут по-ингски — Летери…
— Что ж. Все равно у нас нет другого выхода.
— Отец Имори не простит, — нахмурилась Альса.
— А он без тебя и не вернется, — вздохнул я. — Знаем таких.
На Эгвера он похож, Имори этот. Не внешне, разумеется, Эгвер — найлар…
— Ладно, ребята. Решили?
— Если ничего лучше не придумаем, значит — так и быть.
Стуро просто кивнул.
— Тогда завтра с утреца в Арбенор поеду. Уладить кое-что. Собак с вами оставлю. Смотрите у меня тут. Если через пять дней не вернусь, ты знаешь, что делать, Стуро. Альсу возьмешь с собой.
— Да, Ирги, — проговорил он негромко.
— Обязательно ехать в Арбенор? — забеспокоилась барышня.
— Придется.
Бумажка наша для Каор Энена годится, а для любых других земель маловато ее, документ нужен. Нотариусом составленный, чтоб — печати и так далее.
— Что же, — снова вздохнула Альсарена, — Как скажешь. Ты у нас — голова.
— Ага. Два уха.
Альсарена Треверра
Я преписывала набело уже третью главу. «Религия и мифы». Я спешила. Ибо, поразмыслив, пришла к выводу, что нужно-таки успеть сделать хоть одну копию. Первый экземпляр я оставлю в Бессмараге под вымышленным именем. А второй возьму с собой. Может, кому-то и покажется, что книга — лишний груз, но я по этому вопросу придерживаюсь прямо противоположного мнения. Книга — серьезный капитал. С нею я могу войти в любое ученое общество не как жалкий подмастерье, но как полноправный коллега.
Конечно, я часто отвлекалась (еще бы!). Но работа спорилась и доставляла мне огромное удовольствие. Полторы главы за три с половиной дня — неплохо, а? Я уже и псевдоним придумала — Ахтора. Это на старом найлерте. В переводе на вульгарный лиранат — Осколок. Почти что мое собственное, родителями данное имя. Забавно, что на современном найлерте этим словом крестьяне называют всякий травяной бурьян, заполоняющий огороды и обочины дорог.
— Редда, встань, пожалуйста. Нет, не подходи. Стой там. Редда, я тебя прошу!
Стуро увлеченно чирикал угольным карандашом по листку бумаги. Рисовал Редду. До этого он рисовал все подряд: интерьер из разных углов комнаты, вид с крыльца, меня, Уна, Ирги по памяти, натюрморт из кружек, опять меня, Редду, и вот снова — Редду. Сперва я подозревала, что он просто скучает, когда я принимаюсь за книгу. Оказалось — нет. Ему в самом деле нравилось рисовать.
— Редда, не садись. Стой. Стой там.
Редда махала хвостом и не понимала, что от нее требуется. Ун, уже прошедший это испытание, взволнованно вертелся вокруг, предлагая помощь.
— Ауара!
— Что такое, милый?
Стуро грохнул дощечкой, к которой был пришпилен лист, об стол. Схватил тряпку и принялся возить по рисунку. Я вскочила.
— Ну, что ты так расстраиваешься? Зачем же все стирать? Дай, посмотрю.
— Плохо! Не получается!
Я перехватила его руку с тряпкой.
— Ну и что не так? Что не так?
— Вот это. Колено, которое назад.
Он ткнул в заднюю лапу полустертой Редды.
— Я же тебе объясняла. Это не колено. Это пятка. Колено вот тут. И сгибается оно в ту же сторону, что и у людей… и у аблисов тоже. Редда, подойди сюда. Видишь, где у нее колено? Вот оно, пощупай. У собак, и у всех животных строение очень схожее с человеческим. С аблисским, по большому счету, тоже. Главное — пропорции.
— Я помню. Пр… пр… — он расстроенно вздохнул и вытянул руку с карандашом, — то, что можно померить этим… вот этим.
— Правильно. Пропорции — это соотношение. Как одна часть соотносится с другой. Редда, иди на место. Нет, не садись. Стой там. Так, умничка. А теперь, любимый, посчитай, сколько раз Реддина голова укладывается в длине ее же туловища? Не сгибай локоть! Следи за этим, иначе все напутаешь…
Но он вдруг опустил руку и напрягся, словно вслушиваясь.
— Кто-то идет. Двое. Чужие.
— Чужие?
Тут уже заволновались собаки.
— Двое, — сказал Стуро, — Трупоед и… зверь.
В дверь постучали.
Ун разразился лаем. Мы со Стуро обеспокоенно поглядели друг на друга.
— Не ответим, — шепнула я, — Постучит и уйдет.
— Альса, — окликнули снаружи, — Открывай.
Я дернулась. Стуро поднял руку и дотронулся до ямочки меж ключиц.
— Я знаю, что ты здесь. Открывай. Ну? Я знаю, что ты здесь!
Это Норв. Это его голос. Он пришел, и теперь ломится в чужой дом.
— Надо спустить собак, — жестко сказал Стуро, — Они прогонят.
В дверь задубасили.
— Альса! Открывай! Поговорить надо. Я один. Ты что, боишься? Я тебя не трону. Слышишь? Пальцем не трону. Выйди, голубушка. Я тебя прошу, выйди.
— Гав-гав-гав! — надрывался Ун.
— Я выйду, — пробормотала я, шаря по стене в поисках плаща, — Сейчас выйду.
Стуро задержал мою руку, заглянул в лицо. Я заморгала.
— Он… слишком зол? Он задумал что-то плохое?
— Альса, постой, — Стуро перехватил оба мои запястья, — Постой. Погоди.
— В чем дело? Он опасен?
— Эй, голубка! Что отмалчиваешься? Слышишь ведь прекрасно. Хватит прятаться. Твой хахаль уехал, я бы с ним побеседовал, да ждать его недосуг. Не думаешь же ты, что я тебя отшлепаю? Не глупи, голубка. Открывай. Сколько можно?
Затрещали шаги по оледеневшей корке. На окошко упала тень. «Тук-тук-тук!» — звонко постучал палец по натянутому пузырю.
— Норв! — отозвалась я, — Сейчас выйду. Сейчас, — и, шепотом, Стуро: — Что такое? Ты слышишь? Что он затеял?
— Он… возбужден… чем-то расстроен. Он ждет… он… — Стуро выдохнул, неуверенно оглянулся на окно. Хотел еще что-то сказать, но только пожал плечами.
— И только? Я выйду, поговорю. Он не сделает ничего плохого.
— Я с тобой.
— Оставайся в доме.
— Я с тобой.
— Стуро!
Он поджал губы, засопел.
— Хорошо. Только встанешь за дверью. Выйдешь, если позову. Ун, замолчи, наконец. Сидеть здесь, зверье.
Мы выбрались в сени. Стуро остался, а я отодвинула засов. И сразу вышла, заставив Норва попятиться.
