Кельтика - Холдсток Роберт (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Теперь здесь было тихо, если не считать топота лошадиных копыт и скрипа колесниц, которые медленно заворачивали в глубокое ущелье, охраняющее оракул Аполлона. Мы легко преодолели обширную равнину под названием Криза. Старые западни и укрепления, разбросанные по склону, не смогли задержать нас. Я скакал впереди главной колонны вместе с Тайроном и Илькаваром, уже чувствовалось прохладное дыхание ледников, лежащих на вершине Парнаса. На расстоянии гора казалась маленькой, а сейчас крутые склоны нависли над нами, каждое движение коней отдавалось эхом.
Мы осторожно огибали склоны и наконец оказались возле ущелья, ведущего в Дельфы. Вертикальные стены удивительно белых скал слепили глаза. Казалось, что земля, которая простиралась перед нами, рассечена мечом на две части. Все, что находилось перед скалами, казалось темным на фоне сияющей белизны. Река петляла по долине между двумя рядами древних оливковых деревьев, они тоже отливали серебром, будто покрытые инеем.
С восходом солнца горы порозовели. Там, в этих горах, Аполлон основал святилище. Я знал, куда нужно смотреть, по какому повороту тропы, вьющейся меж мраморных плит и священных рощ, нужно идти. Мы ехали впереди колонны и вскоре увидели еще одну сверкающую полосу. То были не древние скалы раздвоенного ущелья, а последние защитники оракула, две сотни немолодых греческих воинов, готовых умереть за своего бога.
Нам сообщили, что на них пояса из бычьей кожи. Это означало, что они будут биться до конца, ни за что не отступят. Они принесли клятву.
Над краем утесов вдруг появились грозовые тучи, в ущелье стало темно. Греки принялись стучать мечами по щитам, звук все нарастал из-за эха, разносящегося по долине. А затем греки начали растекаться во всех направлениях, как струйки воды, и занимать оборонительные позиции.
Они, конечно, не устоят против мощной армии кельтов, которые не спеша приближались к своей цели.
Бренн со всей яростью обрушился на оракул в Дельфах. Он бросил на него тысячу отборных конников и гесатов, сорок повозок, чтобы вернуть своих «предков в золоте и серебре», которые находились в плену в этой горе.
Вся неширокая долина благоухала ароматами зажженных курильниц. На каждой тропинке, у каждой статуи, у каждой пещеры, у каждого дерева дымились триподы – так греки молили Аполлона защитить их святилище.
Бренн давил эти курильницы, он срубал ветви и превращал их в жертвоприношения, он сбрасывал мраморные статуи, которые простояли в своих нишах тысячу лет, спокойно созерцая долину и окружающие ее скалы. Бренн велел своим солдатам выкрикивать оскорбления змеям, которых мы не видели, но которые, как он говорил, там были, ползали под землей.
Он грозился, что срубит голову пифии, так называли страшную старуху, которая сидела, прикрывшись вуалью, перед мерзкой расселиной в скале и изрекала предсказания от имени Аполлона. По его словам выходило, что хозяйка оракула была ужасным страшилищем, изрыгающим змей из своего уродливого рта. На самом деле пифия – скорее всего молодая женщина, вполне обычная, которую использовали жадные дельфийские священники в своих целях, – сбежала задолго до того, как на горизонте заклубилась пыль, поднятая приближающимся войском. Разочарованный, но непоколебимый в своем решении Бренн отрубил голову молодому греческому воину, побрил ее своим ножом, намазал охрой губы и глаза. Позднее он показывал этот трофей командирам, заявляя, что ее змеиная кожа скрывает истинный возраст предсказательницы. Потом Бренн смазал голову маслом и убрал отвратительную добычу, пока не начала прорастать щетина и не выдала его уловку.
Бренну пришлось убедиться в правдивости рассказов о том, что персы успели разграбить святилище до него. Почти все, за чем он пришел сюда, давно уже было вывезено на восток. Эти сокровища, возможно, все еще хранились в храмах и дворцах в Персии. Хотя скорее всего Александр из Македонии, который напал на персов вскоре после их набега на Грецию, расплавил сокровища, чтобы раздать воинам в качестве добычи и оплаты. Так что уже целое поколение тому назад все, что Бренн мечтал вернуть, перестало существовать, превратилось в обычные деньги.
Бренн отправил всадников к Акикорию, чтобы тому передали новость, сейчас Акикорий должен был уже приближаться к Геллеспонту, узкому проливу между двумя берегами в самой южной части Черного океана. За проливом начинались руины Персии. Поход Акикория на этом не закончится.
Болджоса тоже не было в Дельфах. Он взял с собой несколько тысяч человек и отправился на северо-запад, в дубовое святилище в Додоне, по пути опустошая земли.
Греки пребывали в смятении. Их крошечная армия отступила за Ахейский пролив, на бывшую родину Ясона, и ожидала там, когда перестанет сотрясаться земля.
В тот день Аполлон не защитил свой оракул, хотя сами греки отрицали это, но уже после того, как Бренн стал пищей для воронов. Только две повозки удалось наполнить вещами, совершенно точно украденными у кельтов. Еще четыре повозки были нагружены другой добычей. Честно говоря, этих сокровищ было слишком мало, чтобы вознаградить за доблесть такую огромную армию.
Бренн это знал, поэтому отправил Болджосу указание «брать все подряд»: шелка, сапфиры, полированные камни, бронзу, даже керамику.
– Все, что блестит!
Слишком много голодных глаз будет приглядываться к повозкам с сокровищами, прикидывая свою долю.
Я наблюдал за разграблением Дельф с противоположной стороны долины, я устроился в развалинах небольшого здания, которое когда-то было казармой для воинов, охраняющих священников и пифию. Илькавар наигрывал на своей волынке. Он пытался сочинить «песнь о героической и трагической судьбе этих мест». Но у него ничего не получалось.
Конан вернулся очень скоро и сообщил, что грабить здесь особенно нечего. А Тайрон, видимо, отправился в пещеру не столько из жадности, сколько из интереса, а когда наконец нашел нас на холме, вид у него был озадаченный.
От оракула доносились пронзительные, но приглушенные звуки. Вполне мирная картина.
Тайрон спешился и присел рядом со мной, потирая руки, словно ему было холодно.
– Под горой – невероятно запутанный лабиринт, – рассказал он. – Помещение за помещением, коридоры уходят в гору по спирали, но снова выходят наружу. Замечательное место! Я здесь как дома. Я уверен, что этот оракул связан с другими. Я слышал звук разных ветров, скрип дубов, учуял запах сосновой смолы. А еще оракул соединен с моей родной землей. Я прекрасно знаю запах своей родины. Кроме того, в лабиринте есть ловушки и тупики. Там полно золота низкого качества, прекрасных обсидианов и замечательной резьбы по кости, все это хранится в глубоких нишах. Эти ублюдки уволокли бы все, но им никогда не найти их.
Илькавар спросил, не видел ли он Ясона, и критянин кивнул, стаскивая с головы свой шлем с зеленым плюмажем. Он указал на тропинку, у начала которой мы сейчас сидели, она вела вниз в долину.
– Кажется, я видел его. На нем снова кельтские доспехи. Он сражался сразу с двумя греками.
Два умирающих грека пытались спрятаться, значит, Ясон где-то поблизости. Мы побежали к белым колоннам перед входом в пещеру. Там мы его и нашли. Он стоял с мечом в руке, взгляд его был устремлен куда-то к выходу из долины. Он был задумчив, может, даже печален. На нем, в самом деле, были яркие доспехи одного из кельтов, погибших в походе. У ног Ясона валялся еще один поверженный грек, он вздрагивал, его душа еще не совсем покинула тело. У самого Ясона на руке был порез, который кровоточил. Илькавар перевязал ему руку полоской кожи. Я держался от него на почтительном расстоянии.
– Я не знаю, как выглядит мой сын, – рассеянно сказал он, посмотрел на Илькавара, глаза его сузились и зло сверкали. – Интересно, он похож на меня? Ну а как выгляжу я? Я понятия не имею, какое у меня лицо. Я оставляю удовольствие созерцать его тем, у кого нет выбора. Ты должен помочь мне найти сына, Илькавар. Он где-то здесь, на этой горе. Я чувствую это. – Он рассмеялся, правда совсем невесело. – Я сгораю от нетерпения. Можешь представить себе? После долгих ожиданий оказаться совсем рядом с ним… я очень волнуюсь. А вдруг он не узнает меня? А если он унаследовал злобу от матери? Ты должен быть рядом. Ты был там, когда этот подлый чародей разговаривал с ним. Ты его узнаешь. Он станет говорить с тобой. И тогда ты сможешь нас познакомить. Наверное, он не сразу сможет поверить в то, что я его отец.
