ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Вот черт! – пробормотал он. – Мы ж не одни тут сидим…
– Бежал бы уж лучше, дурак рыжий! Не ровен час придет кто-нибудь!
– Да погоди ты! – отмахнулся тот, ремнем связал стражника по рукам и ногам и поволок его обратно к лежаку.
– Присмотри за ним. А будет орать – тресни его хорошенько.
– Уж постараюсь, – кивнул тот.
Травник подобрал мешок с хлебом, поднял на руки котел и вышел за дверь.
Темниц было восемь, из них лишь одна пустовала. По двое, по трое – везде сидели люди – грязные, голодные, закованные в цепи. Завидев незнакомого стражника, поспешно отводили взгляд, пугливо подставляя чистые, до блеска вытертые хлебом деревянные миски.
– За что тебя? – то и дело спрашивал он, выслушивал ответы и шел в молчаньи дальше. Люди, люди, люди… Голоса негромким эхом отдавались в тишине:
«За неуплату десятины… господин…»
«Я за сестру вступился… перед стражником…»
«Дом без разрешенья начал строить…»
«Брат в бега подался, вот сижу, покамест не поймают…»
Он шел из двери в дверь, вновь закипая ненавистью, не в силах будучи понять, откуда столько злобы, жадности и произвола берется в одном человеке?
Томились здесь все больше из-за мелочи, и то немудрено – навряд ли те, кто провинился в чем-нибудь серьезном, оставались после в живых.
В последней камере и впрямь, как говорил кузнец, сидела женщина – почти уже старуха. Седые космы закрывали шею и лицо, одежда висела лоскутами. Цепей здесь не было – быть может, глупым посчитали ее опасаться, а может, не поднялась рука у кузнеца.
– Тебя-то, мать, за что? – спросил он, обернувшись на пороге.
Глаза ее блеснули под завесой спутанных волос.
– Не мать я тебе. И слава богу, что не мать, – помолчав, ответила она. – А коль не знаешь, знай, что прокляла я графа вашего в глаза, за то, что сына моего он насмерть запорол…
Травник промолчал.
Он вернулся в свою темницу с последним черпаком холодной каши в руках, шлепнул варево Миклошу в миску и поставил на пол пустой котел. Выволок стражника в коридор, запер его в пустой камере и появился вновь – забрать свое одеяло для старухи. Напоследок задержался в дверях.
– Я вернусь, – сказал он Миклошу.
И ушел.
Миклош остался сидеть с миской на коленях, потом вздохнул и машинально начал есть. Взгляд его упал на браслеты пустых кандалов – заклепанные просто так, они выглядели на редкость глупо. Он улыбнулся своим мыслям и прошептал чуть слышно травнику вослед:
– Благослови тебя бог, парень.
* * *
Граф Цепеш мерил комнату шагами битый час, не в силах будучи унять свою ярость. Еще бы! Из подземелий замка не сбегал еще никто, пришлый травник был первым, кому это удалось. Такой пощечины от какого-то смерда граф стерпеть не мог.
Кришан стоял у камина, время от времени вороша носком сапога тлеющие угли. Молчал, глядя в огонь. В руках у него тускло отсвечивал зеленью браслет рыжего ведуна.
– Немыслимо! – Граф рухнул в кресло и потряс кулаками. Нацедил из кувшина вина, жадно выпил и сдавил в руке оловянный кубок. Тонкие стенки смялись с легким хрустом. Граф некоторое время молча смотрел на него, затем повернулся к Кришану.
– Расскажи, как это случилось, – потребовал он.
– Никто не знает, мой граф, – холодно ответил тот. – Вчерашним вечером стражники у ворот видели, как сторож подвалов Клошка вышел куда-то из замка, и клянутся, что обратно больше не пришел. А сегодня поутру я сам спустился вниз проверить, и нашел его там связанным и запертым в пустой темнице. А этого рыжего нет. Вот и все.
– Дорого бы я дал, чтоб узнать, как он это проделал! – Граф Цепеш задумался. – Колдовство, не иначе… Что Клошка?
– Приложили его крепко, как только он в темницу вошел. Очнулся после.
– А этот… кто в темнице вместе с ним был; что он сказал?
Кришан пожал плечами:
– Молчит. Говорит, проснулся – ан, а травника-то и нету.
– Врет, собака!
– Может, и врет, – согласился Кришан. – А может, и нет. Цепи там целые так и лежат, даже браслеты нерасклепанные.
– Нет, но каков! – Граф стиснул кулаки, встал и подошел к окну. – Как есть колдун. Что ж… – Он помедлил. – Жаль. А мог бы пригодиться. Так. Клошке плетей и – вон из замка. Тем двум, что спали у ворот, тоже всыпать, чтобы впредь смотрели лучше. Что до травника… Упускать его нельзя. Я сам займусь поимкой.
Кришан молча покачал головой. Поднял взгляд.
– Это может быть опасным, мой граф, – сказал он и покрутил меж пальцами браслет. Камень мерно вспыхивал и гас – малиновое на черном. Некоторое время оба молча смотрели на него, затем Кришан продолжил:
– Кто знает, что за тварь нам попалась. К примеру сказать, что он делал в лесу? Не травы же собирал, в самом деле! Там нехорошее место, у камней, я спрашивал у Варги. Чего ради простому человеку там быть? Нынче в лесу столько снега, что не зная троп, провалишься по пояс. Доверьте это мне. Он не мог уйти далеко – я возьму людей – с десяток, и мы прочешем дороги, а если он подался в лес – пойдем по следам.
– Дело говоришь, – одобрил граф. – Пусть будет так. Бери людей.
Кришан подбросил браслет на ладони. Посмотрел на камень.
– Эту штуку я возьму с собой.
Граф кивнул:
– Поступай, как знаешь.
* * *
Покинуть замок оказалось проще, чем думалось травнику – в холодных сумерках у стражей не было охоты выходить к воротам. Горел один лишь факел, два других задуло ветром. Травник прохромал мимо, поднявши выше воротник, махнул рукой в ответ на окрик и двинулся дальше. Кафтан и шапку стражники признали, равно как и хромоту, да на том и успокоились – мыслимое ли дело, чтобы кто-то из пленников сбежать мог?
Ночь была тиха и холодна. Кружился, падал легкий снег. Ущербный месяц вскоре скрыли облака. Травник углубился в лес, оставив в стороне дороги, и шел всю ночь без остановок, лишь у высокой приметной сосны задержался отыскать свой посох, нашел и двинулся дальше лосиными тропками. Кафтан был длинноват и вдобавок безбожно жал под мышками, сапоги же, наоборот, оказались велики. К рассвету лес заметно поредел, а вскоре и вовсе сошел на нет. На горизонте замаячили далекие увалы старых гор. Путник взобрался на пригорок и остановился предохнуть. Он совершенно выбился из сил. Ноги болели, сбитые в кровь. Он долго смотрел на гаснущие огоньки ближних деревень, на лес, стеною вставший за спиной и уходящий вдаль на запад, на башни замка, все еще торчавшие над ним. Навряд ли граф оставит все, как есть, погоня будет – в этом не было сомнений. Тот снег, что шел всю ночь, наверняка собьет собак со следа, но кроме собак ведь есть еще и люди… Куда идти? Кому довериться и как?
Он вздохнул, и вдруг насторожился: показалось, или на самом деле в воздухе потянуло дымом? Он принюхался – нет, не показалось. То был не дым от холодного костра и не гарь лесного пожара, просто – уютный и теплый дымок. Где-то рядом готовили еду.
Беглец помедлил в нерешительности, но в этот миг поблизости совсем уж по-домашнему заблеяла коза, и он, отбросив сомнения, зашагал вниз по склону.
Восточный склон холма был круче остальных. Нога, обутая в чужой сапог, потеряла опору, и путник заскользил, не в силах удержаться, сперва медленно, затем все быстрее и быстрее. Тропы здесь не было. Другой на его месте давно уже свернул бы шею, грохнувшись в кромешной темноте, но рыжий странник двигался легко, как будто днем, с привычной ловкостью орудуя посохом. Слой снега здесь был тоньше, там и сям сквозь ранние проталины желтела жухлая осенняя трава. Нагроможденье серых валунов плавно перешло в неровный каменный уступ. Помедлив, странник замер на краю, вгляделся в ночь и спрыгнул вниз без шороха и шума.
Вход в пещеру он увидел сразу: неровная узкая расщелина – почти что лаз – уходила под темный монолит нависшего карниза. Здесь явно кто-то жил – в щели под пологом мерцала струйка света. Травник протянул руку, нащупал занавес из козьей шкуры и проскользнул вперед, едва его коснувшись.
