Когда наступит вчера - Свержин Владимир Игоревич (читаем книги .txt) 📗
– А мы? – Несколько обескураженный разбором полетов Вадюня почесал затылок. – Мы типа что?
– Мы попьем кофе, сдадим достояние королевства на ответственное хранение и направимся к славному городу Харитиеву за паролем. Поскольку видения к делу не подошьешь, то Барсиада II, живого или мертвого, нам следует представить для всеобщего обозрения. А раз без заветного слова, по уверению нашего информатора, на остров не попасть, – на повестке дня Сфинкс, как бы нам с тобою это ни было противно.
Восточный берег Непрухи даже на первый взгляд весьма отличается от западного. И суть даже не в том, что первый высок и обрывист, а второй радует пляжами золотисто-белого песка, упрятанными под тенью задумчивых верб. И не в том, что густолесье в этих местах сменяется раздольной степью, в которой светлые березовые рощи стоят, опасливо поглядывая вокруг, точь-в-точь юные школьницы на экскурсии. Кажется, что и сами люди здесь дышат по-другому, словно воздух где-то посреди широководной Непрухи меняет свой химический состав.
Мы почувствовали это сразу, едва ступив на паром, перевозивший за умеренную плату желающих из поселения на правом берегу к тракту и пойменным лугам на левом. Скучавший под навесом паромщик, едва завидев всадников на необычайных скакунах, радостно бросился навстречу, приглашая совершить увлекательное путешествие с берега на берег.
– Совсем задешево! – уверял он, точно мы намеревались просить у него скидку на оптовый перевоз. – А что за виды! Где вы еще найдете такие виды! Порадуйте ваших дам! Они будут вспоминать это путешествие много лет и снова приедут сюда, чтоб вы их перевезли еще и обратно!
Мы не заставляли себя долго упрашивать и вовсе не походили на праздношатающихся курортников. Хозяин парома увещевал нас из любви к искусству. За первые же минуты неспешной прогулки по волнам главной водной артерии Субурбании мы выяснили о перевозчике все, что имел он сообщить таким случайным клиентам. Мы знали уже, что он не местный, что работает здесь от ледохода до ледостава, что дома ждут жена и дети, что дом этот в старинном городе Болтаве, о чем не упускал возможности напомнить всякий раз, улучив момент между расхваливанием наших коней, «чудного зверька» и дам.
– Какие кони! Ах, какие кони! Уж поверьте, у нас в Болтаве в этом толк знают. К нам на ярмарку за скакунами со всех краев всякий год съезжаются. Точно-точно! Либо коня прикупить, либо зазнобу присмотреть, потому как прекраснее наших девушек и не сыскать нигде! Вот я на вас гляжу, – обратился он к Делли и Оринке, – не иначе, как бабки али мамки ваши из Болтавы будут. Откуда ж в ином разе такой красоте-то взяться?!
– Издалека, – не желая вдаваться в долгие рассусоливания, отрезала фея.
– А, ну ежели издалека… – Паромщик на секунду умолк. – А теперь куда путь держите?
– На тот берег, – ответила было не расположенная к беседе сотрудница Волшебной Службы Охраны, но голос ее был заглушен не слишком, на мой взгляд, продуманным ответом могутного витязя.
– Короля здешнего ищем.
– Ишь ты! – удивился перевозчик. – А что ж его тут искать? Я с апреля народ вожу, он не проезжал!
– Да ты что! – оскорбленный непочтением к коронованной особе взбеленился суровый Вавила. – Стал бы он здесь ездить! Нешто не слыхал? Пропал государь без вести!
– Ай-ай-ай, незадача-то какая! – почесал круглую голову паромщик, второй рукой с натугой продолжая вращать массивный деревянный ворот. – Это седой такой весь, вида почтенного?
– Да что ж ты такое морозишь-то? – всплеснул руками толмач. – Седой-то – Барсиад первый был, а этот – второй, Растрепа!
– Ну, надо же! Только узнал, что у нас король сменился, а он возьми да пропади! Вот беда какая! Но здесь, по чести говорю, не было его. Ежели вдруг объявится, я ему всенепременно передам, что вы его разыскивали.
Лицо речника было безмятежно, точно мы сообщили ему об исчезновении урожая эскимо в царстве вечных льдов, и капли пота, стекавшие по его лбу, отнюдь не были холодной испариной.
– И что? – поинтересовался я, когда веселенький бирюзово-золотистый паром ткнулся в песок левого борта Непрухи. – Тебя совсем не волнует судьба твоего короля?
– Не-е, ну отчего? – сконфузился хозяин перевоза. – Живая ж тварь, как не пожалеть! Ну а так, по совести, он мне тут ворот крутить не помогал, да и я ему советов не давал. Найдется – слава те, Нычка! А не сыщется, свято место пусто не бывает!
Времени продолжать содержательную беседу со здравомыслящим представителем левобережных субурбанцев, к сожалению, не было. Иначе нам бы довелось узнать еще немало интересного из жизни королей и паромщиков.
Мы неслись дальше налегке, поскольку большая часть казны Уряда Нежданных Дел была оставлена на попечении Златовьюна вместе с сокровищами короны, в торговый город Харитиев, к заветной пещере, где вовсе не ждал нас Сфинкс.
– …Так вот, – продолжил я тему причастности к расследуемому делу бездушного порождения чародея Уиллгейса, – как утверждает наша высокая экспертная комиссия в лице почтеннейшей Делли и многомудрого деда Пихто, сила Макраса из Офты, которая, по сути своей, является силой его прародителя, слишком мала, чтобы одновременно контролировать множество разнородных объектов, тем более находящихся на большом удалении друг от друга. Одним из таких контролируемых объектов достоверно является сам господин Уиллгейс, погруженный своим гениальным порождением в сладостный беспробудный сон.
Можно предположить, что к ним же относятся мурлюкский Генеральный Майор и Юшка-каан. Как мы имели возможность убедиться, внешне они сохраняют облик нормальных людей, на что, я уверен, уходит немалая часть имеющейся у Макраса магической энергии. При этом более чем вероятно, что это не единственные марионетки нашего таинственного противника. Остальные же, вон как наш Финнэст, имеют весьма печальный вид, и все же мозг их практически не получает команд, так сказать, с центрального пульта и не передает туда информацию.
– Все так, – согласилась скачущая рядом Делли. – Но о том мы с кудесником известили вас еще утром. К чему опять возвращаться к этой теме?
– Это лишь вступление, – пообещал я. – Оно подтверждает мою догадку об истинной цели Макроса. Вспомните, он был создан для облегчения банальных жизненных трудов. Для уменьшения пустой траты времени. Быстро отыскать нужную книгу, мотнуться в магазин, отписать приятелям и мгновенно доставить письмо.
Все вроде бы замечательно, но в неокрепшем сознании, или уж чем там оно является, Макраса сложилась устойчивая схема, что чем больше у него привязок к объектам, чем больше он может, тем он лучше. Как это называется? Саморазвивающаяся система. Когда Уиллгейс создавал ее, еще вовсю работала Дева Железной Воли, однако сейчас она заметно выдыхается, и сбои в мурлюкской волшебной технике тому яркий пример. Макрас же – система куда более сложная, чем вся эта магическая галантерея, и, как следствие, ему стало резко не хватать энергии. А она ему нужна для продолжения жизни, или вернее, для продолжения решения поставленной задачи, что для него равносильно жизни. Поставленный в безвыходное положение, он недолго думая, по-видимому, это вообще не в его привычках, усыпил своего хозяина. Однако вовсе не из злого умысла, я уверен, что старый маг видит восхитительные сны, живет в них так, как никогда не жил и не мог жить в этом мире. Макрос попросту не мог допустить, чтобы основной энергетический источник работал вхолостую. Но сила Уиллгейса, как бы ни был он могуществен, – это лишь полумера. Ее не может хватить для успешного завершения поставленной Макрасом задачи.
– А какова задача-то? – не удержался от вопроса урядник.
– Улучшение жизни человечества, – легко, словно между прочим, бросил я. – Всего человечества в целом.
– Благое дело, – вздохнул Несусветович. – Столько еще всякой мрази в природе людской! А вот хоть огнем жги, хоть варом заливай, – все одно лучше не станет.
– Очень верное замечание, – с усмешкой согласился я. – И вот, чтобы избегнуть этой мерзости, к голове каждого должна быть приделана нить – вон как к Финнэсту, и через нее всем и каждому будет внушаться, что правильно, а что нет, как следует поступать, а как не следует. По сути, даже холодно, или жарко, – можно будет контролировать из единого центра, поскольку, если мозг не воспринимает сигналы организма, ему все равно, как обстоят дела вокруг, на самом деле.
