Пилигримы - Шведов Сергей Владимирович (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Симон всегда лично обходил все четыре сторожевые башни замка, включая, естественно, и приворотную. Караульные сержанты дружно поднялись со своих мест, приветствуя барона.
– Я жду гостя сегодня ночью, – предупредил верных людей Симон. – Держитесь настороже.
В замке не было внутренней стены, но зато донжон Лоррена мог поразить любой даже самый искушенный взгляд не только своей высотой, но и толщиной каменной кладки. Эта огромная жилая башня, способная вместить несколько сотен человек, являла собой крепость внутри крепости и могла без труда выдержать удары осадных машин. Барон гордился своим замком и рассчитывал передать его сыну, не уронив даже единого зубца со стен.
Герхард де Лаваль приехал поздно вечером, когда Симон и его гость уже собирались отходить ко сну. Анжуец, как всякий уважающий себя хищник, любил охотиться по ночам, он и в этот раз не изменил своей привычке, потревожив покой озабоченных проблемами людей. Впрочем, у Герхарда кроме недостатков имелось одно бесспорное достоинство – он был циником, а потому из всех возможных путей к цели всегда выбирал самый короткий. Вот и сейчас Лаваль сначала назвал цену, а уж потом осушил кубок, предложенный бароном. Цена показалась Лоррену чрезмерной, о чем он заявил прямо в лицо заезжему авантюристу.
– А сколько, по-твоему, стоит Антиохия? – удивился чужой скупости Герхард.
– Можно подумать, что ты привез ее мне в седельной сумке, – обиделся Лоррен.
– Седельные сумки я приберегу для золотых монет, которые мне отсыплет Рожер Сицилийский, – обворожительно улыбнулся анжуец, присаживаясь к столу.
– Тридцать тысяч денариев, это слишком большая сумма, благородный Герхард, тем более что король Сицилии может получить графство даром, высадив десант в бухте Святого Симеона.
– В этом случае он получит не Антиохию, а войну с местными баронами, которых поддержит Византия, королевство Иерусалимское, а возможно и Нуреддин.
Симон вынужден был признать, что погорячился, но ведь и гость пока не предложил своим предполагаемым союзникам ничего существенного, за что можно было выложить столь большую сумму.
– Тебе мешают семь тысяч крестоносцев, обосновавшихся в Антиохии? – спросил Лаваль.
– Мешают, – не стал спорить барон. – Но я надеюсь очень скоро от них избавиться с помощью все того же Раймунда де Пуатье. Через месяц у графа Антиохийского не будет иного выбора, как бросить их на копья и мечи сарацин.
– И что это тебе даст, благородный Симон? Если Раймунд падет в битве, Антиохия уплывет в руки короля Болдуина, опекаемого тамплиерами, которым не нужны ни ты, дорогой Лоррен, ни, тем более, Рожер Сицилийский.
– Они не смогут здесь укрепиться без поддержки Русильонов, – холодно возразил Симон.
– А ты надеешься, что коннетабль падет в одной битве с графом Раймундом? – насмешливо спросил Герхард.
– Почему бы нет, – пожал плечами Лоррен.
– Потому что благородный Влад не идиот, а если он вдруг сойдет с ума, то родной братец Филипп вправит мозги и самому коннетаблю и его сторонникам. Русильоны не станут поддерживать безумную авантюру графа Раймунда. Можешь даже не надееться на это, дорогой Симон.
– В таком случае, за что же мы должны платить тебе деньги, дорогой Герхард?
– За набег сарацин, – спокойно ответил Лаваль.
– Что? – дуэтом переспросили барон и маркиз.
– Один из беков эмира Нуреддина бросит своих туркменов на графство и разорит несколько городков и сел. В этом случае, коннетабль просто не сможет остаться безучастным.
– Твой бек сумасшедший? – нахмурился Лоррен. – Ведь это будет означать начало новой войны.
– Он не сумасшедший, – усмехнулся Лоррен. – Он просто в доле. Часть денег мне придется заплатить ему, часть потратить на старейшин туркменов. Как видишь, дорогой Симон, я не столь уж жаден, как тебе показалось вначале. Мы с маркизом готовы удовольствоваться малым, лишь бы в этой земле, наконец, восторжествовала справедливость.
– Ты даже больший негодяй, Герхард, чем я предполагал, – процедил сквозь зубы Лоррен.
– Конечно, – обворожительно улыбнулся анжуец. – Это ведь я собираюсь подставить под удары сельджукских мечей своих боевых товарищей. Брось, Симон! Ты затеял рискованную игру, поставив на кон свою голову. В случае неудачи тебя не простят ни те, ни эти. Либо ты станешь наместником Рожера Сицилийского, либо – трупом. А с меня взять нечего. Я – изгой. Стоит мне только появиться за стенами Антиохии, как целая стая псов вцепится в мое горло. Так с какой стати я должен щадить своих врагов.
– Ты поверишь мне на слово, Герхард?
– Разумеется, нет, – пожал плечами Лаваль. – Маркиз Одоакр будет следить за каждым твоим шагом, Симон. Я начну действовать только в том случае, если он сообщит мне, что деньги уже получены и переправлены в условленное место.
– А где же мои гарантии? – спросил барон де Лоррен.
– Мы возьмем золото только в том случае, если Раймунд будет разгромлен наголову Нуреддином и вместе с ним падут в битве Альфонс де Вилье и коннетабль де Русильон.
С этой минуты тебе придется полагаться только на себя, барон.
– Согласен, – выдохнул Лоррен. – Вот вам моя рука.
Набег сельджуков на приграничные земли графства оказался столь неожиданным, что при дворе графа де Пуатье в него сначала не поверили. Благородный Раймунд упорно искал повод к войне, а тут он, можно сказать, сам свалился ему в руки. Коннетабль Влад де Русильон ответным ударом обратил наглых туркменов в бегство, но урон городкам и селам они нанесли немалый. Дабы не терять время даром Раймунд тут же отправил послов в Халеб с требованиями наказать виновных и возместить Антиохии понесенные убытки. Ни сам граф, ни верные ему бароны нисколько не сомневались, что Нуреддин отклонит их претензии, ибо сумма, которую от него требовали христиане, была явно непомерной. В Антиохии лихорадочно готовились к войне и подсчитывали имеющиеся силы. Маршал Пьер де Саллюст не без гордости доложил графу, что крестоносцы могут выставить весьма приличную армию в восемь тысяч рыцарей, десять тысяч конных и пеших сержантов, четыре тысячи пикинеров и арбалетчиков и, по меньшей мере, пять тысяч туркополов, набранных из сирийцев и армян. Альфонс де Вилье, незадачливый муж благородной Констанции, выразил сомнение в том, что все антиохийские бароны откликнуться на призыв благородного Раймунда. Глупого Альфонса неожиданно поддержал умный Гишар де Бари:
– По моим сведениям, барон де Лоррен и его сторонники затеяли интрижку с Рожером Сицилийским и теперь с нетерпением ждут от него помощи.
– Не дождутся, – процедил сквозь зубы Раймунд. – Мы выступаем через три дня.
Граф Антиохийский никогда не отличался особой воинственностью и если бы его не загнали в угол собственные вассалы, то он вряд ли решился бы на столь отчаянный шаг, как война с Нуреддином. Эмир Халеба уже показал под Дамаском свое умение действовать быстро и решительно. Он привлек на свою сторону не только туркменский беков, но и курдских вождей. По численности его армия превосходила антиохийское ополчение, но ее значительную часть составляли легкие кавалеристы, не способные выдержать удар тяжелой конницы. Это показали арьергардные бои под Дамаском, когда пятьсот тамплиеров, прикрывавшие отход французских и германских крестоносцев, трижды отбрасывали курдов и туркменов Айюба, превосходивших их численностью, по меньшей мере, в десять раз.
– На штурм Халеба у нас не хватит сил, – продолжал гнуть свое Альфонс де Вилье, растерявший под уклон годов не только разум, но и свойственную ему прежде храбрость.
– Не станет Нуреддин отсиживаться за городскими стенами, – махнул рукой в его сторону Пьер де Саллюст. – Халебцы не простят ему разорения родной земли.
Альфонс переживал далеко не лучший период в жизни. Своей дурацкой ревностью он смертельно надоел благородной Констанции, обратившейся к Раймунду с просьбой унять расходившегося мужа. Увы, увещевания на барона уже не действовали. Он распугал всех шевалье, прежде составлявших его свиту. Последним буйного Альфонса покинул Вальтер фон Валенсберг, обвиненный сразу в двух преступлениях – попытке соблазнить благородную Констанцию и в намерении убить ее мужа. Несчастный алеман, не собиравшийся делать ни того, ни другого, нашел спасение под крылышком маркиза фон Вальхайма, приказавшего не пускать ревнивого мужа на порог арендованного в центре Антиохии дворца. Благородный Одоакр был одним из самых видных предводителей разношерстного воинства, собравшегося в Антиохии, а потому ссора с ним никак не входила в планы графа Раймунда. Пуатье вызвал к себе Альфонса и настоятельно порекомендовал ему уняться. После этого грозного окрика барон де Вилье окончательно впал в уныние и стал жаловаться всем, включая патриарха Антиохийского, что его собираются отравить. Причем в потенциальные отравители попали едва ли не все его знакомые, включая графа Раймунда, барона де Лоррена и даже коннетабля Русильона, которые хоть и интриговали отчаянно друг против друга, но даже не помышляли брать в расчет этого набитого дурака.
