Победитель получает все (сборник) - Грин Саймон (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
– Хорошо. Идите домой и никуда не выходите, пока не станут известны результаты выборов. Я найду Изабель, а затем нанесу визит Хардкастлу. Это уже не политика. Это личное дело.
Стефан Медлей сидел на грязной кровати в тускло освещенной комнате, уставясь перед собой невидящим взором. Он сидел так с тех пор, как ушла Роксана, пытался понять, что ему делать дальше, но не мог ни на чем сосредоточиться. Всего за несколько мгновений весь его мир рухнул, и он остался один в грязной маленькой таверне, в которую ни за что не вошел бы при дневном свете.
Когда он бывал здесь с Роксаной, все выглядело совсем иначе. Тогда они смотрели только друг на друга. Теперь же он впервые заметил, как здесь бедно и убого. Еще хуже было на душе. Он устало потер разболевшиеся виски и попытался собраться с мыслями. Ему небезопасно находиться в Хейвене. У Адаманта нет выбора - он уверен, что Медлей переметнулся на сторону врага. К тому же он первоклассный дуэлянт. Даже если допустить, что Адамант не станет убивать человека, который когда-то был его другом, вес равно в партии Реформ много тех, кто ненавидит предателей и скор на расправу.
Предатель. Слово грубое, но верное.
Хардкастл тоже начнет искать его, как только Роксана расскажет, что он не собирается переходить на его сторону. Медлей слишком долго оскорблял Хардкастла и слишком часто расстраивал его планы. А всем известно, что этот человек никогда не прощает обид.
Медлей задумался. Если у него так много врагов, то нет никаких шансов, что ему вообще удастся выбраться из Хейвена. А, с другой стороны, если серьезно, хочет ли он покинуть Хейвен? Здесь, конечно, помойная яма, а не город, но это его родина. Все, кого он знал, все, что его интересовало, находилось в Хейвене.
Но теперь для него все кончено. Он сжег мосты ради любви к женщине, которая не любила его. Друзья отрекутся от него, карьера закончена, будущее… Медлей вздохнул и опустил голову на руки. Ему хотелось заплакать, но даже на слезы не осталось сил.
В его жизни почти не было женщин. Судя по всему, их не интересовал тихий молодой человек, который увлекался только политикой. Юные красавицы, с их играми и смехом, с их простодушием, уходили к другим мужчинам, а Медлей оставался один. Он, правда, знал нескольких женщин, которые видели в нем потенциального делового партнера. В Хейвене брак по-прежнему был наилучшим способом улучшить материальное и общественное положение. Иногда Медлей чувствовал себя так одиноко, что его искушало желание ответить «да», согласиться вступить в брак с женщиной, которую нашла для него семья, но в последний момент он отказывался, потому что не мог поступиться своей гордостью. Больше у него ничего не было
Но Роксана… Роксана - это совсем другое. Она не пустоголовая, напудренная и надушенная девица из новой аристократии. Не расчетливая женщина, рассматривающая брак как выгодную сделку. Роксана сверкала, словно бриллиант, и знала, что такое настоящая свобода. Находясь рядом с ней, ощущаешь радость жизни во всей полноте. Стефан мог раскрыть перед Роксаной свою душу, мог сказать ей то, чего не сказал бы никому другому. Он никогда не был так счастлив, как в те драгоценные мгновения встреч, которые проводил вместе с ней! Он никогда их не забудет…
Оглядываясь назад, Медлей еще раз убедился, что ничего не понимает в женщинах. Ведь легко было догадаться, что девушка, ставшая живой легендой, ничего не сможет найти в таком человеке, как он. Роксана со своей красотой и славой была достойна иметь партнером такого же героя, как она сама. Зачем ей обращать внимание на заурядного второстепенного политика, каких полно в городе? Как он вообще мог поверить, что небезразличен ей?
До встречи с Роксаной Медлей даже не догадывался, насколько тускла и одинока его жизнь. Полюбив ее, он в первый раз ощутил себя полноценным человеком.
Но Роксана ушла - и он снова один.
Один. Стефан только теперь оценил, как безнадежно звучит это слово. Оно постоянно присутствовало в мыслях, пока перед его внутренним взором разворачивались мрачные картины будущего: карьера закончена; он предал друга и коллегу в разгар выборов, больше никто никогда не станет доверять ему. Друзья отвернутся, родственники тоже - он слишком часто действовал вразрез с желаниями семьи, чтобы надеяться на ее поддержку.
У него не осталось надежды. Надежда только у тех, у кого есть будущее.
Правда, был один выход. Он знал, как достичь мира и покоя. Тогда, возможно, его поймут и простят.
Медлей достал из башмака нож - короткий, с острым лезвием - и долго разглядывал его, одновременно обдумывая то, что ему предстояло. Он не хотел и в этом деле допустить ошибки. Положив нож, закатал рукава. Некоторое время глядел на свои руки, как будто никогда раньше не видел длинных голубых вен и мелких волосков, покрывающих бледную и тонкую кожу. Взяв нож, он машинально вытер лезвие о штанину и улыбнулся. Как будто это имеет какое-то значение! Потом приставил лезвие к левому запястью, но вынужден был остановиться. Руки сильно дрожали. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из груди, а по коже бегали мурашки. Он сосредоточился, призвал на помощь остатки храбрости - и рука обрела твердость. Стальное лезвие тускло сияло в свете лампы. Стефан надавил ножом на кожу, и она разошлась. Из раны хлынула кровь, и от боли он прикусил губу. Скрипя зубами, провел ножом поперек запястья. Боль была ужасной, и Стефан застонал вслух, чувствуя, как лопаются сухожилия. Сразу же перехватив нож левой рукой, пока не онемели пальцы, резанул по правому запястью. Рука вновь задрожала, и для полной уверенности ему пришлось сделать еще два разреза.
Нож выскользнул из пальцев и упал на пол. Стефан заплакал. По лицу струились слезы, он задыхался от рыданий. Из ран хлестала кровь. Он начал ощущать слабость и головокружение. Лег на кровать и закрыл глаза, надеясь, что ужасная боль, которая, как огнем, охватила руки до локтей, утихнет. Он не думал, что будет так больно. Рыдания буквально сотрясали его тело. Стефан крепко сжал губы, он не хотел, чтобы кто-нибудь услышал их и пришел на помощь.
Затем началась тошнота - все происходило не так, как он представлял себе. Было обидно и стыдно оттого, что не удастся с достоинством уйти из жизни. Он видел, как сжимаются его пальцы, но больше не ощущал их. Кровь все еще текла из ран. Он и не знал, что у людей столько крови.
Стефан взглянул на потолок и закрыл глаза.
Я любил тебя, Роксана. Я действительно любил тебя.
Тьма сомкнулась вокруг Медлея.
8. СПАСИТЕЛИ
Роксана рассвирепела, и наемники старались держаться подальше от нее. Пайк и Да-Силва исчезли в тот момент, когда они добрались до дома, приспособленного Хардкастлом под тюрьму для Стражей, якобы для того, чтобы запереть плененную Фишер, но на самом деле, чтобы убраться подальше от Роксаны, пока она снова не начала буйствовать и хвататься за меч. Двадцать наемников, которым Хардкастл приказал охранять тюрьму, соображали не так быстро, и ярость Роксаны обрушилась на них. Они отступали подальше, соглашаясь или отрицательно качая головами в ответ на все ее реплики. Но это ровно ничего не значило, и они просто старались прижаться к стенам. Роксана шагала взад и вперед, рыча и что-то бормоча себе под нос. Она никогда не чувствовала такой злости и, самое главное, не понимала, что именно разозлило ее. Хотя…
Если бы Роксана не настояла на том, чтобы Вульф наложил защитные чары на нее, Пайка и Да-Силву, они погибли бы вместе с отрядом. Она ужасно не любила, когда погибали ее подчиненные, считала это личным оскорблением.
Кроме тою, им не удалось захватить вместе с Фишер и Хока. А ведь она хотела взять обоих Стражей.
Живая легенда не может позволить себе подобной неудачи, иначе она перестает быть легендой.
Но главным образом она злилась из-за того, каким образом они захватили капитана Фишер. С тех пор как Роксана оказалась в Хейвене, ей не терпелось скрестить клинки с этим легендарным капитаном, но поединка не получилось - кто-то из-за спины оглушил Фишер. Далеко не лучший способ победить достойную соперницу. Если все станет известно, на Роксану будут смотреть как на обыкновенного наемного убийцу. И что самое главное, ей не позволили лично убить Фишер - Хардкастл приказал захватить ее живой и доставить для допроса. Роксана фыркнула - она знала, что речь идет о пытке.
