Черная Луна - Геммел Дэвид (книги TXT) 📗
— Может, кто-нибудь все же снимет с меня эту треклятую кирасу? — ворчливо спросил он. — Мне в ней ни вздохнуть, ни охнуть.
Кираса была вся в глубоких вмятинах, а в одном месте и вовсе треснула. Едва Тарантио и Вент стащили с Форина помятые доспехи, рыжебородый великан содрал с себя рубашку. Его могучий торс был покрыт синяками, а на плече кровоточил неглубокий порез.
— Не хотел бы я снова оказаться в этакой драке, — ворчливо заметил он, усевшись на обломке стены.
— Ты славно дрался, великан, — заметил Вент. — Скольких даротов ты прикончил? Троих?
— Нет, двоих. О третьем позаботился Тарантио. Впрочем, я еще оставил нескольким ублюдкам свои метины. — Форин поглядел на Карис. — Как думаешь, они сегодня еще пойдут на штурм?
— Будь это люди — не пошли бы, — отвечала она. — Генералы собрались бы и долго совещались о том, как изменить свою стратегию. Только ведь дароты — не люди.
— У тебя есть в запасе еще какой-нибудь убийственный замысел? — осведомился Форин.
— Нет, — честно ответила Карис. — Пошлите за мной, если дароты снова пойдут на приступ.
С этими словами она повернулась и пошла прочь. Пес по кличке Ворюга потрусил за ней.
— Что-то у нее не слишком праздничное настроение, — заметил Озобар.
Когда уже начало смеркаться, а дароты так и не покинули свой лагерь — весь город охватило безмерное ликование. Непобедимые прежде дароты отступили перед силой и мужеством кордуинских солдат, перед блестящим военным гением Карис. Толпы горожан собрались вокруг дворца, славословя свою спасительницу.
Сама Карис в это время лежала в горячей ванне. Ворюга, примостившись в изножье ванны, озадаченно поглядывал на свою хозяйку. В мыслях Карис царило полное смятение. Ей совсем не хотелось ликовать — наоборот, ее терзал страх, словно сегодня она потерпела поражение. Это началось, когда она увидела, как Неклен беспомощно повис на краю крыши. В тот ужасный миг Карис отчетливо поняла, как дорог ей этот языкастый старикан. Тот же страх охватил ее с новой силой, когда Форин со своими людьми ввязался в рукопашную и она увидела, как падают сраженные солдаты — один за другим. Словно с каждым погибшим умирала и часть ее души. Проклятая война! Война и смерть.
Карис вдруг поняла, что устала и от войны, и от смерти. А ведь это только начало. Теперь дароты будут настороже; словно волки, станут они кружить под стенами, отыскивая слабое место в обороне города, потом снова пойдут на штурм… и все повторится. Даже если Кордуин удержится, будет ли это победа? У даротов целых семь городов, и силы их почти неисчерпаемы.
Карис тяжело вздохнула и с головой нырнула в теплую душистую воду.
— Зачем все это? — вынырнув, спросила она у Ворюги. — Есть ли во всем этом смысл?
— Тонущий человек не спрашивает себя, есть ли смысл в существовании моря, — ответил ей мужской голос, который определенно принадлежал не Ворюге. — Он просто плывет и борется за жизнь.
— Что тебе здесь нужно, Форин?
— Я пришел поговорить, но могу заодно и выкупаться. — С этими словами рыжебородый великан стянул с себя окровавленную одежду и, спустившись по мраморным ступеням в ванну, погрузился в воду. — Ух, до чего же здорово!
— Я хочу побыть одна, — резко сказала Карис, однако ее голосу недоставало убежденности.
— Не думаю. Много дней ты жила лишь одним — подготовкой к бою с даротами. Все свои силы ты отдавала ради этого дня. Теперь все кончилось — а ты никак не можешь осознать это и вздохнуть с облегчением.
— Мне тошно, — пробормотала Карис. — Мне тошно от вида смерти.
— И ничего удивительного — война вообще тошнотворное занятие. Что до смысла… спроси тех, кто выжил. Там, снаружи, толпы людей повторяют твое имя… то есть не совсем имя. Они называют тебя» Ледяной Королевой «. И считают, что ты ниспослана им богами.» Ледяная Королева «, а? Все же лучше, чем» Шлюха Войны «.
— Мне плевать, что они обо мне думают.
— А зря. Ты ведь, в сущности, сражаешься именно за этих людей — плотников и хлебопеков, мечтателей и поэтов. Но сегодня ты этого не понимаешь, верно, Карис?
— Чего ты от меня хочешь? — сердито спросила она и, поднявшись из воды, вышла на мраморный пол. Слуги оставили около ванны несколько больших полотенец; Карис вытерлась одним, другим просушила волосы.
— Ну, так что же? — все так же сердито осведомилась она. — Что тебе от меня нужно?
— Сам не знаю. Тебе понравилось нежиться в горячей воде?
— Вода-то здесь при чем?
— Это было приятно, правда? Тепло, чистота, блаженство… Если бы дароты сегодня прорвались, сейчас мы все были бы уже мертвы. Ничего бы не было — ни теплой ванны, ни вина, ни любви. Дароты не прорвались, Карис. Ты — именно ты! — остановила их. И вот мы здесь, живые. И жизнь прекрасна! А что будет завтра?.. Ну, что будет, то и будет. Что мне от тебя нужно? Бессмысленно говорить, что мне нужна ты — отныне и навеки. Быть может, завтра нас уже не будет в живых… но если мы сполна не насладимся сегодняшним днем, получится, что дароты все-таки победили.
Карис присела на скамью и улыбнулась.
— Ты выбрал весьма сложный способ сказать, что хочешь переспать со мной.
Форин ухмыльнулся ей.
— Сказать по правде, мне больше всего хотелось, чтобы ты улыбнулась.
Карис глянула в его зеленые глаза, помолчала.
— Пойдем-ка выпьем, — сказала она наконец. Форин выбрался из воды, и Карис бросила ему полотенце.
В гостиной ее дожидались Неклен, Вент и герцог Альбрек. Когда Карис вошла, герцог встал, но тут же стыдливо отвел глаза.
— Прошу прощения, генерал, — сказал он. — Мы вернемся позже, в более подходящее время.
Карис поклонилась ему.
— Пожалуйста, государь, присядьте. Я слишком устала, чтобы сызнова одеваться, и скоро наверняка захочу спать. Сейчас у меня голова еще ясная, и мне еще по силам вести разговор.
— Как пожелаешь, — отозвался герцог, хотя и с заметной неловкостью. Он сел и уже собрался заговорить, но тут в гостиную вошел совершенно голый Форин. При виде герцога он поспешно обмотал бедра полотенцем, но едва поклонился — полотенце предательски соскользнуло на пол. Неклен от души расхохотался, и даже герцог улыбнулся.
— Прежде всего, — сказал он, обращаясь к Карис, — позволь мне поздравить тебя с сегодняшней победой. Все, похоже, считают, что это чудо, но сам-то я знаю, что нас привели к победе дерзкий замысел и трезвый расчет. Я горжусь тобой, Карис. Что бы ни случилось потом, я всегда буду тобой гордиться.
Карис покраснела, не зная, что и сказать. Герцог встал и поклонился ей, затем повернулся к Форину:
— Ты, капитан, потерял сегодня многих своих людей, но дрался как лев. Если только Кордуин уцелеет, для тебя всегда найдется место в моей личной гвардии.
— Спасибо, государь. Буду рад. Герцог направился к двери.
— Когда ты отдохнешь, Карис, пожалуйста, зайди ко мне. Я хотел бы обсудить наши завтрашние планы.
У порога он остановился, и Неклен распахнул перед ним дверь. Карис прилегла на кушетку — от усталости у нее голова шла кругом.
— Не будем тебе мешать, принцесса, — сказал Неклен, выразительно похлопав по плечу Вента. Мечник не шелохнулся; побледнев как смерть, он с неприкрытой ненавистью глядел на Форина. Неклен наклонился к нему.
— Пойдем, друг мой, — едва слышно прошептал он. Вент сделал глубокий вдох, с усилием встал и деревянным шагом вышел из комнаты. Неклен последовал за ним.
— Похоже, я нажил себе врага, — заметил Форин. Карис ничего не ответила, и великан, подойдя к ней, обнаружил, что она крепко спит. Тогда он бережно, как дитя, взял ее на руки и отнес в спальню. Тепло укрыв Карис, он поцеловал ее в лоб, затем тихонько оделся и вышел из дворца.
Неклен перехватил Вента, когда тот выходил через боковые ворота дворца.
— Не хочешь выпить со мной? — спросил ветеран.
— Спасибо, не хочу.
— Такова уж она есть, Вент, — сказал Неклен. — Я люблю ее, как дочь, но она ужасно своенравна.
Венту стоило немалых усилий не огрызнуться в ответ. Неклен славный человек, надежный, верный, да и желает ему только добра. Беда в том, что человек редко ценит то, что имеет — и только потеря открывает ему глаза.
